Девочка, кот и штурман

Очень жадный принц

Жена капитана Бритта поняла, что они добрались до нужного городка, когда лошадь, вместо того чтобы продолжать путь, остановилась и принялась жевать репу вдоль дороги.

– Пошла! – закричала женщина. Высунув ногу из окна кареты, она довольно сильно пнула лошадь. – Пешком отсюда мы не дойдем.

На самом деле до города было еще очень далеко, и они не видели ни одного здания.

Не обращая внимания на жену капитана, лошадь продолжала жевать и не перестала даже тогда, когда миссис Бритт вылезла из кареты и огрела ее пучком репы.

– Глупое животное, – прошипела женщина. – Лучше бы этот проклятый кучер забрал тебя, а не ту, другую.

Два дня назад кучер, сытый по горло нытьем пассажирок, сбежал на одной из лошадей и поскакал обратно на Север. Похоже, он решил, что лучше уж вытерпеть самую суровую зиму за последние пятьдесят лет, чем провести хоть еще один день с ними.

Миссис Бритт продолжала бить лошадь, когда услышала чей-то крик:

– Воры! Воры на северном участке!

Жена капитана Бритта обернулась и увидела невысокого крестьянина, бежавшего ей навстречу. Он тащил полную корзину репы и бешено размахивал руками.

– Прочь отсюда, воры! – кричал он.

Ее еще никогда так не оскорбляли. Она – вор? И это говорит ей какой-то крестьянин! Да как он смеет заявлять подобное?! Такие, как он, не имеют на это права.

Подбежав к миссис Бритт, крестьянин ударил ее корзиной. Повсюду разлетелась репа. Лошадь не растерялась и слопала большую часть на лету, не дав овощам даже упасть на землю. Несколько штук, которые она случайно пропустила, влетели в окно кареты и угодили в головы сестрам Бритт. Одна даже залетела Берит в рот.

– Проклятая репа! – закричали девочки. Они высыпали из кареты на обочину, присоединившись к своей матери.

Глаза крестьянина выпучились от страха.

– Еще воры! – завопил он. – Еще воры на северном участке. – Когда репа в его корзине закончилась, он нагнулся, стал вырывать из земли новую и бросать ее в Бриттов. – Я не прекращу, пока вы не уберетесь прочь, – предупредил он. – И знайте, что только на этом поле больше тысячи штук.

– Уберемся прочь? – переспросила жена капитана, увернувшись от особенно большой репы, летевшей ей в голову. – Мы проделали весь этот путь, чтобы увидеть принца, и пока не собираемся уезжать.

– О, я могу отвести вас к принцу, – предложил крестьянин. – Он вам совершенно не обрадуется. Принц ненавидит воровство. Для воров у него есть только одно место – холодные подземелья под замком.

Миссис Бритт побелела, как айсберг.

– Подземелья? – переспросила она. – Нет, не надо. Мы не воры и можем заплатить за всю эту репу, даже за ту, которую ты швырял в нас.

Жена капитана скрылась в карете и через мгновение вернулась с целой пригоршней серебряных монет.

Крестьянин уставился на монеты и почесал затылок. Его волосы были цвета сена.

– Что это? – спросил он.

– Деньги, – ответили ему.

– Наверное, он первый раз в жизни видит деньги, мама, – сказала одна из дочерей, и все шестеро захихикали.

– Вовсе нет, – отозвался крестьянин. – Но вот такие монеты вижу впервые.

– Ах да, конечно, – произнесла миссис Бритт. Когда над ними нависла угроза тюремного заключения, она стала гораздо более вежливой. – Держу пари, что ты никогда не видел наши северные деньги.

Крестьянин прекратил собирать репу и уставился на женщину и девочек. Его глаза заблестели, когда он о чем-то подумал.

– Вы сказали «северные»? – спросил он.

– Да, – ответили Бритты.

– И вы из тех краев?

Северянки снова кивнули.

– Мы из Нордлора, – гордо произнесла жена капитана. – Деревня тысячи кораблей. Может, слышал о такой? Мы прибыли сюда, чтобы мои прекрасные дочери могли выйти замуж за принцев своей мечты.

– Так что ж вы сразу не сказали? – теперь, вместо того чтобы швыряться в них репой, крестьянин отдал им ее даром. – Подождите здесь, – попросил он. – Не двигайтесь с места. Я пойду позову принца.

– А вот и он, – гордо заявил крестьянин, вернувшись час спустя. Он улыбался и, казалось, не возражал, что лошадь Бриттов по-прежнему поедала его репу. – Принц Манфред из Репового города.

Все шесть сестер Бритт и их мать посмотрели на принца. Его волосы были черны, как и конь, на котором он восседал. А сам принц был облачен в накидку из пурпурного бархата, такую длинную, что она походила на платье. Однако их взгляды остановились не на принце, а соскользнули к толстым цепям, висевшим на шее коня. Они были из чистого золота и сверкали на солнце.

– Мама, а это, случайно, не бывшие поводья Фрейдис? – спросила Сиссель, дергая мать за платье.

– Тише, Сиссель! – шикнула на нее миссис Бритт. – Не сейчас. Взрослые разговаривают. – Она оттолкнула дочь и улыбнулась принцу: – Очень рада с вами познакомиться, принц Манфред!

Женщина хотела было сделать реверанс, следуя южному обычаю, о котором рассказывала леди Саммер, но зацепилась носком туфли за репу, споткнулась и упала.

– Будьте добры, называйте меня принц Репа, – попросил принц, наблюдая, как дочери помогают матери подняться. – Рад с вами познакомиться, дамы.

Он соскочил с коня и по очереди пожал им руки. Его пальцы были похожи на скользких угрей в ведре. Потом принц оглядел их с ног до головы, как торговец, оценивающий бочонки с китовым жиром.

– Да, – промурлыкал он, – они прекрасно подойдут.

– Они? – переспросила жена капитана.

– Да. Я бы очень хотел взять в жены их всех.

– Но, мама, – заныли девочки. Они оторвали свои алчные взоры от блестящих золотых цепей и стали дергать мать за платье. – Мы не хотим делиться.

– Помолчите, девочки, – шикнула на них женщина.

Она знала, что мать по определению должна души не чаять в своих дочерях, но была реалисткой. Миссис Бритт уже поняла, какие девушки живут на Юге, и с болью в сердце вынуждена была признать, что шансы ее девочек, прямо скажем, невелики. Вполне вероятно, что это лучшее, если не единственное, предложение о замужестве, которое они получат. Но она должна была задать еще один, последний, вопрос, прежде чем отдавать своих любимиц.

– А насколько именно вы богаты?

Пока миссис Бритт в южных землях обдумывала предложение принца Репы, Фрейдис Спитс бродила по берегу Нордлора в поисках подходящей раковины. Деньги, вырученные за предсказание о ранней зиме, закончились, и ей нужно было найти следующее предсказание для продажи.

Фрейдис уже собиралась прекратить поиски на сегодня, как вдруг прямо к ее ногам вынесло раковину. Женщина подняла ее и прислонила к уху.

Слова внутри настолько мешались друг с другом и произносились так торопливо, что Фрейдис ничего толком не разобрала. Похоже, предсказание было очень важным, поскольку она еще ни разу не слышала, чтобы ракушка говорила так сбивчиво. Но прежде чем прорицательница сумела понять, в чем дело, из ракушки выполз краб и схватил ее за ухо.

– Чтоб тебя! – вскрикнула Фрейдис и бросила ракушку на берег. Та раскололась, и двадцать слов разлетелись по ветру. Прорицательница дергала краба до тех пор, пока он не отпустил ее ухо. Потом она опустилась на колени перед разбитой ракушкой и попыталась собрать ее. Однако у нее ничего не вышло: предсказание было утрачено навсегда.

– Проклятье! – выругалась Фрейдис. Она так хотела узнать это предсказание и не сомневалась, что оно было грандиозным. Ведь перед тем, как ракушка раскололась, прорицательница успела услышать такие знаменательные слова, как «нож и смерть», «предательство и потеря», а еще «Уна и нарду».