Цирк украденных сновидений

Дом

Перед глазами Андреа предстало небо со светящимися в темноте звездами, встроенными в потолок. Она была накрыта стеганым одеялом. Желто-зеленый лунный свет просачивался в комнату, словно дым. Он разлился по углам и полз по двухъярусной кровати, окутывая Андреа, словно облако.

Это была ее комната. Это был ее дом. Все было сделано так, как будто она проснулась в своей кровати. Это было отголоском каверз Песочного Человека, которые он проделывал с ней раньше.

Это был последний сон на их пути в его шатер перед финальным противостоянием. Андреа была в этом уверена.

– Андреа? – прошептал Фрэнсис. Его тихий голос прозвучал с нижнего яруса кровати.

– Я здесь, малыш, – отозвалась Андреа. Она свесила ноги с кровати и мягко приземлилась на ковер.

Фрэнсис вылез из кровати и взял Андреа за руку. Лунное сияние заклубилось вокруг них вместе с легким ветерком, налетевшим из окна.

Все сны, которые она успела посетить в Замечтанье, были очень реалистичными, но этот сон превзошел их все. На этот раз они не просто наблюдали за чьей-то историей или являлись частью какого-то сюжета. На этот раз они сами были сном. Они были главными героями. Это была их история.

Красивая мелодия нежной песни, ласкающая слух, словно бархат, доносилась до них сквозь дверную щель. Звонкий смех заглушил музыку, а потом снова стих.

Сердце Андреа болело немного сильнее в ожидании неизвестного. Какая-то его часть хотела, чтобы она остановилась. Вернуться в прошлое и найти способ избежать столкновения с тем, что может встретить их внизу лестницы, на случай если она не сможет с этим справиться. На случай если она не сможет вынести то, что произойдет дальше, что их ждет там, у лестницы. Что бы там ни случилось дальше, и без этого на ее долю уже выпало немало испытаний.

Но избегание и попытки переключить внимание всегда приносили Андреа лишь временное облегчение. Ее попытки самозащиты в действительности ни разу не помогли ей справиться с чем-либо. Они лишь позволили ей увязнуть в самообмане, что с ней все в порядке.

Если бы Андреа была абсолютно честна сама с собой, ей пришлось бы признать тот факт, что никто не может всегда быть в порядке. Она видела, сколько детей пришло в Замечтанье. Каждого из них что-то заставило решиться на этот побег на одну ночь. Боль и печаль были в мире повсюду и всегда. Возможно, дело было уже не в самозащите от боли, а в том, чтобы учиться, как проходить через нее. И позволять ранам затягиваться.

Андреа и Фрэнсис на цыпочках направились туда, откуда доносился шум. Верхняя ступенька лестницы скрипнула под их ногами.

Музыка звучала из кухни, а смех принадлежал их матери. Их родители были вместе. Они танцевали перед окном, за которым была темная ночь. У раковины стояла посуда, оставшаяся после ужина.

Отец закружил мать, вальсируя в танце. Шаг, шаг, назад. Шаг, шаг, назад. Андреа узнала эту мелодию. Это была песня, под которую отец танцевал с ней, когда она была совсем маленькая, так что ей пришлось встать на его ноги, и так он вальсировал с ней по дому. Шаг, шаг, назад. Шаг, шаг, назад.

Когда песня закончилась, отец обнял мать. Она отклонилась назад на мгновение, ее глаза светились любовью. Затем их губы соединились в поцелуе.

Родители всегда обнимали и целовали Андреа и Фрэнсиса, но Андреа не могла вспомнить случая в течение последних лет, когда они хотя бы держали друг друга за руки, не говоря уже о таких проявлениях нежности.

– Как противно! – прошептал Фрэнсис. Но когда Андреа посмотрел на его лицо, то не заметила и тени того отвращения, о котором он говорил.

Его лицо было растерянным и даже немного грустным.

– О, дети! – мать заметила их краем глаза и раскрыла им свои объятия, вытягивая их из тени коридора.

– Вы должны быть в постели, – мать попыталась сделать строгий вид, но ее губы и глаза улыбались. Она взглянула на отца, как бы говоря ему: «Ну что с ними поделаешь?»

Отец кивнул Андреа и пошел к проигрывателю, чтобы снова поставить ту песню.

– Один танец, – сказала мать, – а потом возвращайтесь в кровати.

Фрэнсис улыбнулся. Андреа тоже улыбнулась, чувствуя, как ее настороженность и решимость ослабевают. Этот момент был настолько хорош, и, может быть, сон окажется не таким ужасным. Ей было так радостно сейчас, Андреа и не ожидала, что этот сон будет таким хорошим. Может, они могли бы задержаться здесь ненадолго. Их миссия, какой бы важной она ни была, могла немного подождать.

Музыка заиграла снова. Отец танцевал с Андреа, а мать – с Фрэнсисом. Вся семья кружилась в едином танце, медленно, мягко и плавно. Музыка разливалась вокруг них, и пол скрипел под их ногами. Шаг, шаг, назад. Шаг, шаг, назад.

Каждая деталь этого мгновения казалась невероятно реалистичной. Запах одеколона отца, жесткий воротник его рубашки. Ладони матери, лежащие на руках Фрэнсиса, когда они медленно кружились по залитой лунным светом кухне. И по какой-то причине, возможно, из-за особой магии в самом сердце этого сновидения, каждое их прикосновение излучало живое тепло.

Андреа могла бы остаться здесь навсегда.

– Рассказать им? – спросил отец, его голос дрогнул от волнения.

– Думаю, сейчас идеальное время.

– Рассказать нам что? – спросил Фрэнсис, широко раскрыв глаза.

– Вы проснулись! – сказала мать.

– Поздравляю, – произнес отец, хлопая Андреа и Фрэнсиса по плечу.

– Подождите… – Андреа запнулась. – Что?

– Ты справилась, Андреа, – мать наклонилась к ней, глядя ей прямо в глаза, – ты привела Фрэнсиса домой. Ты все исправила, как и хотела.

Отец тоже наклонился к ней:

– Андреа, мы так гордимся тобой. Ты все исправила.

Ох. Неужели ей и правда все удалось?

Песня закончилась на последней протяжной ноте. Семья остановилась посреди кухни – в углах прятались крошки, стояла гора грязной посуды и листы из школьных тетрадей были прилеплены на магнитах к холодильнику.

– Мы… – начала мать.

У Андреа свело живот. Она знала, что сейчас последует, но что-то было не так. Она только не могла ткнуть в это пальцем. Это были слова, которые всегда произносила их семья, когда Андреа была младше. Семейный гимн Мерфи. Они звучали перед тем, как лечь спать, и в забавные моменты, и когда они все обнимались. Это было до того, когда печаль и молчание пролегли между ними.

– Одна-а – а… – протяжно продолжил отец, растягивая слово и побуждая Андреа с Фрэнсисом присоединиться к следующему слову гимна.

В душе Андреа собирались грозовые тучи, темнея и тяжелея с каждым мгновением, но она произнесла это слово без колебаний, а Фрэнсис подхватил. Все четверо закончили фразу вместе:

– Семья.

Родители крепко прижали Андреа с Фрэнсисом друг к другу, делая из них «детский бутерброд», и снова произнесли эти слова счастливыми и уверенными голосами. Как будто это было неизменной правдой. Как будто так было всегда:

– Мы. Одна. Семья.

Андреа крепко зажмурилась, пытаясь унять жжение в глазах.

Что-то было не так. Андреа украдкой взглянула на Фрэнсиса и увидела, что он увлекся происходящим даже больше, чем она.

– А теперь вы двое должны идти спать, – сказал отец. – Завтра у нас насыщенный день. Семейный завтрак, игры… все, как вы любите.

– Звучит здорово! – Фрэнсис слегка подпрыгнул от возбуждения.

– И мы весь день будем вместе, – добавила мать, ласково взъерошив Фрэнсису волосы. – Может, мы даже сходим в парк.

Парк.

Качели, река и злая ива, притворяющаяся доброй. Утраченный брат, потерянные годы и разрушенная семья в разбитой рамке для фотографий.

Андреа изо всех сил ущипнула себя за руку.

Ничего. Никакой боли, совсем. Правда обрушилась на Андреа, словно порыв ветра. Обман Песочного Человека рассеялся, как туман. Она отпрянула от сонного наваждения, потому что именно этим и были ее родители – тяжелым, крепким сном.

– Это не реальность! – воскликнула Андреа.

Родители из сна обняли Фрэнсиса, словно защищая его.

– Андреа, – мать издала неловкий и отрывистый смешок. – Не глупи! Мы снова вместе. И вам пора идти спать.

– Нет, – слова Андреа становились тверже и решительнее.

– Но ты же все исправила, Андреа! – отчаяние звучало в каждом слове Фрэнсиса, давая ей понять, что магия еще не окончательно завладела разумом ее брата.

Все было слишком просто. Все было слишком просто, потому что не было настоящим.

Их родители стояли и смотрели друг на друга глазами, полными любви. Они все еще держали Фрэнсиса за плечи.

– О, дорогая, – сказал отец. – Теперь посмотри, что ты наделала.

В следующую секунду любовь в их глазах сменилась враждебностью и недоверием – так они смотрели друг на друга незадолго до развода. Они еще крепче сжали Фрэнсиса, и умоляющее выражение в его глазах сменилось паникой.

Андреа попыталась освободить брата, расцепляя их руки, но, дотронувшись до них, она почувствовала ледяной холод. Их кожа побледнела, затем посинела. Они выглядели точно так же, как тогда, когда она думала, что кошмар «Замороженное место» последовал за ней в их дом.

Андреа сбросила их руки, высвобождая Фрэнсиса из их хватки, и дети отступили от родителей из сна как можно дальше, вжавшись спинами в стену кухни.

Сквозь тела родителей стали видны кухонные шкафы. Мать и отец медленно растворялись в воздухе, выкрикивая друг другу какие-то злые слова, которые уже нельзя было разобрать. Эти крики до боли напоминали те, под которые Андреа так часто засыпала раньше, накануне их развода, до того как дом погрузился в молчание.

Образы родителей рассеялись.

– Нет! – закричал Фрэнсис, хватая пустой воздух. – Нет! Нет! Нет!

Он в отчаянии метался по кухне, по его щекам ручьями текли слезы.

– Зачем ты это сделала, Андреа? Почему ты заставила их исчезнуть?

– Потому что они были ненастоящими, – мягко ответила Андреа. – Разве ты не понимаешь? Он хотел оставить нас здесь навсегда. Он хотел удержать нас во сне, чтобы мы никогда не нашли дорогу домой!

– Если бы это был сон, тогда была бы дверь. Я не вижу здесь двери. Где дверь? – Фрэнсис стал шарить руками по кухонным стенам, сшелушивая куски краски, затем изо всех сил ударил кулаками по толстому оконному стеклу, расколов его.

– Я не знаю! – Андреа присоединилась к ярости Фрэнсиса, сдирая краску со стен, пытаясь найти выход. Она боялась, что, если ей это не удастся, она обречет их на вечную жизнь в одиночестве в этом пустом доме снов.

В отчаянии Андреа упала на пол, в ее душе бушевала страшная буря, которая, казалось, может расколоть ее на части. Все, что у нее было, разрушено. Семья распалась. Младший брат пропал без вести.

Она не могла заставить себя продолжать искать дверь. Голос внутри нее искушал Андреа вернуться наверх, в свою спальню, залезть в кровать и начать сновидение снова, чтобы вернуть своих иллюзорных родителей. У нее была возможность остаться в мире, где она могла забыть свой безрассудный гнев и душераздирающую боль, которую она так долго в себе носила.

Но в то же время Андреа понимала, что не сможет окончательно забыться в Замечтанье. Она не сможет навсегда спрятаться в сновидении, не сможет сбежать из жизни навсегда, даже если ей придется вернуться в реальность, где не будет Фрэнсиса и где ее семья будет разбита.