По прихоти Малфоя

Эпилог

— Я выгляжу ужасно… — простонала Гермиона, смотря на себя в зеркало.

— Ты выглядишь прекрасно! — возмутилась Джинни.

— Я выгляжу ужасно большой.

— Ты беременна, некоторые выглядят так без ребёнка в животе. — Джинни поправила пышное платье Гермионы, которое успело закрутиться вокруг неё. — И знаешь, я тебе даже завидую, мне бы быть в твоём положении.

— Беременной от бывшего Пожирателя Смерти в свои восемнадцать? — раздался голос со стороны входной двери.

— Ха-ха-ха, Малфой, — передразнила его Джинни, скрестив руки на груди. — Чего тебе?

— Тебя Поттер обыскался, Джиневра, — опершись о дверной косяк, ехидно проговорил Драко.

— Ага, так я и поверила. Я не буду оставлять тебя наедине с Гермионой.

— Джинни, всё в порядке. Ты можешь… можешь пойти к Гарри.

Уизли неохотно покинула комнату, оглядываясь на Гермиону, словно ожидала, что та передумает оставаться наедине с Драко.

Малфой-младший закрыл двери и прошёл вглубь комнаты. Он остановился у окна, наблюдая за садом, в котором проходили последние приготовления к церемонии. Несколько минут они молчали: Драко смотрел в окно, а Гермиона — в зеркало. Она смотрела на своё белоснежно-пышное платье, округлившийся живот и тайком посматривала на отражение Драко.

Наконец-то он повернулся и в зеркале встретился взглядом с Гермионой.

— Спасибо, Грейнджер, — глаза Гермионы заметно расширились — она не понимала, за что Драко её благодарит, — благодаря тебе я не попал в Азкабан.

— Думаю, твой отец не оставил бы это просто так, — тихо проговорила Гермиона. Она и правда была уверена в том, что Люциус поднял бы на уши всё Министерство, лишь бы добиться пересмотра дела собственного сына.

— Наверное, — он пожал плечами и сделал несколько шагов по направлению к Гермионе. — В любом случае, его попытки заняли бы дольше времени. — Драко остановился у неё за спиной, смотря в зеркало.

Только сейчас, когда Драко стоял рядом с ней, она заметила, как он возмужал и вырос. Это уже не тот мальчишка, который всё время прикрывался своим отцом и кичился известной фамилией.

В его глазах была глубина, осознание чего-то, как и в глазах Люциуса. Вот только причины, которые заставили двух Малфоев посмотреть на вещи по-новому, у каждого разные. И Гермионе было жаль Драко, жаль из-за тех испытаний, которые выпали на его юный возраст. Хотя, что тут говорить, её взгляд тоже не искрился беззаботностью. В нём также была глубина, таившая в себе опыт прожитых дней.

— Ты чудно выглядишь, Грейнджер, — парень улыбнулся и склонил голову набок.

«Как же он похож на Люциуса!»

— Как пирамида Хеопса в Гизе.

— Пф-ф… — вздохнула Гермиона. — А я уже думала благодарить за комплимент, — она закатила глаза и отошла прочь от зеркала.

— Я в смысле формы, — Драко взмахнул руками в воздухе, рисуя пирамиду.

— Ну, спасибо!

— Это всё очень… — он окинул её взглядом. — Очень необычно, — Драко видел, что Гермиона чувствует дискомфорт, и ему хотелось развеять чувство неловкости. — На самом деле, я никогда не видел беременную женщину так близко.

— Я тоже, — серьёзно проговорила Гермиона, и секунду спустя они вдвоём засмеялись.

— Думаю, мне пора навестить отца. Он сейчас волнуется, хотя старается не подавать виду.

— Не думаю, что Люциус волнуется. Но сходить к нему стоит.

* * *

Роскошь свадебного декора поражала Гермиону по мере того, как парк мэнора изменялся за последнюю пару дней. Только сегодня её взору открылась потрясающе красивая завершённая композиция.

Вид из окна их спальни, который Гермиона наблюдала утром, поражал — кажется, весь парк до горизонта был украшен свадебными композициями из цветов, сверкающих сфер, скульптур и фонтанов.

Кремовые цвета красиво сочетались с белым и светло-зелёным, словно они были отождествлением виновников сегодняшнего торжества. Такие же светлые, изменившиеся и чистые.

Конечно, это всё не совсем правда, но ей было удобнее так думать. Выбирая цветовую гамму для свадебного оформления, Гермиона настояла на использовании именно светлых оттенков. Как ни странно, Люциус не особо вникал в оформление. Он доверил весь процесс команде «Luxury wedding», лишь наложив запрет на разглашение стоимости предоставленных услуг. Особенно этот запрет распространялся на Гермиону, которая поначалу пыталась просчитывать каждый галеон.

По левую руку от центральной аллеи был расположен огромный шатёр мятно-зелёного цвета, украшенный множеством парящих и светящихся шаров. Гермиона уже представляла, насколько красиво здесь будет вечером. Наконец, её взгляд остановился на центральной аллее, по которой ей предстоит пройти вместе с отцом.

Её родители — это отдельная тема.

Когда вопрос о том, что нужно сообщить им о беременности и предстоящей свадьбе, встал ребром, Гермиона настаивала, чтобы Люциус остался дома. Но тот не стал её слушать.

Она волновалась за родителей, которых наспех предупредила, написав короткое письмо. Также волновалась за Люциуса, который мог вести себя странно в маггловском доме с её родителями-магглами. Но всё оказалось не так страшно — Люциус был более чем ознакомлен с тонкостями маггловского общества. Он вёл себя достойно и уверенно, и к концу их семейного ужина полностью и бесповоротно расположил к себе родителей Гермионы, чему она была удивлена.

— Я подумывала над тем, чтобы добавить зелье доверия в бутылку вина, но так и не решилась, — проговорила Гермиона, когда вместе с Люциусом покидала дом её родителей.

Тот покосился на неё, словно осуждал за такие мысли, а затем улыбнулся.

— Хорошо, что не добавила, ведь это сделал я.

* * *

Медленными шагами Гермиона ступала по каменной дорожке, крепко вцепившись в руку отца. Она старалась сохранять непринуждённый вид и не реагировать на многочисленные вспышки камер. Считая шаги, Гермиона продумывала план наказания для будущего мужа, который пообещал ей, что на свадьбе не будет журналистов. А она, будучи наивной девушкой, поверила ему на слово, не проверив список приглашённых гостей.

Когда она увидела Люциуса, стоящего у алтаря, вся злость и обида развеялись. В конце концов, им двоим было выгодно, чтобы все узнали о свадьбе и беременности Гермионы.

Первое и самое главное для Гермионы — признание того, что отцом её ребёнка является Люциус. Он женится на ней, а значит, признаёт своё отцовство. В последние недели злые языки стали распространять слухи о том, что отцом может быть один из её школьных друзей — Гарри или Рон. Самые смелые предполагали, что Гермиона забеременела случайно и не знала, кто является отцом её ребёнка. Но теперь всё встанет на свои места.

Второе — этот брак был большим плюсом для Люциуса; он полностью реабилитирует свою репутацию в среде высшего сословия волшебников. Доказательством того, что Люциус Малфой изменил свои взгляды, будет брак с магглорождённой ведьмой. Даже самые хитрые и льстивые чистокровки не додумались таким искусным способом обелить своё имя после того, как открыто поддерживали Волдеморта. Люциус, как всегда, оказался хитрее и изобретательнее.

И, несмотря на то, что многие придерживались мнения, что этот брак носит исключительно деловой и взаимовыгодный характер, Гермиона знала, что Люциус Малфой любит её. Он говорил об этом каждый день, начиная с той самой ночи, когда она пришла к нему, чтобы узнать о собственной беременности.

Празднование свадьбы подходило к концу, чему Гермиона была несказанно рада. Ей жутко хотелось хотя бы присесть на стул. Большую часть времени Гермиона танцевала; ей казалось, что она будет ненавидеть танцы всю оставшуюся жизнь. Большинство мужчин торопились пригласить её на танец, словно соревнуясь между собой. Гермионе приходилось соглашаться, играя роль приветливой и счастливой невесты, и видит Мерлин, она чувствовала себя таковой, но её ноги ужасно болели и мешали в полной мере наслаждаться собственной свадьбой. В конце концов Люциус увёл её из танца с мистером Уизли.

— Я устала, — тихим голосом обратилась к Люциусу Гермиона, когда они вышли на одну из освещённых аллей парка Малфой-мэнора.

— Привыкай, теперь мы часто будем крутиться в такой среде, — Люциус приобнял её за талию, вынуждая остановиться возле большого куста, который был освещён тысячами светящихся огоньков.

Он наколдовал лавочку, и Гермиона вздохнула с облегчением. Она присела и вытянула ноги перед собой, приподнимая платье, чтобы посмотреть на них.

— Как тебе удаётся сохранять настолько непринуждённый вид?

— Окклюменция, — ответил Люциус, присаживаясь рядом с Гермионой.

— Не знала, что ты владеешь искусством защиты разума, — она больше удивилась себе, чем тому, что Люциус способный окклюмент. Как ей это раньше не пришло в голову? Ведь чтобы затеять такой заговор под носом Тёмного Лорда, нужно и вправду уметь защищать свой разум.

— Тебе тоже предстоит обучение, — лукаво улыбнулся Люциус. — Не хочу, чтобы твои мысли или желания мог прочесть каждый встречный.

Гермиона засмеялась:

— Не каждый встречный владеет легилименцией, Люциус, — она серьёзно посмотрела на мужа, — думаю, это прерогатива выпускников Слизерина.

— Это предвзятое мнение. Просто слизеринцы часто пользуются своими навыками.

— То есть всё время, пока я была здесь, ты применял легилименцию? — возмутилась Гермиона и поспешила встать.

Люциус спокойно посмотрел на неё и тоже встал.

— Как бы ты ни боялась не научиться, у тебя нет выбора. Я буду твоим личным учителем, — он строго посмотрел на Гермиону, — и да, я не читал твои мысли ни разу, — Люциус подошёл к ней ближе, так, что его ноги утонули в мягкой ткани её платья. — Твои глаза выдавали все тайны разума.

Гермиона чуть не упала, когда он поцеловал её.

Его слова, жесты и действия — кажется, он всегда так действовал на неё. Только сейчас это ощущалось с двойной силой, заставляя Гермиону в прямом смысле плавиться рядом с ним. Возможно, его влияние усилилось после того, как они вступили в брак, а может, так было всегда. Она чувствовала себя словно глухая тетеря в сезон спаривания: глаза заполнила серая дымка, которая размывала окружающую среду, фокусируя взгляд на его глазах, в ушах настойчиво звенели колокольчики, а между ног становилось влажно.

— Я хочу тебя! — выдохнула Гермиона и набросилась на Люциуса.

— Боюсь, это будет проблематично, — с улыбкой проговорил Люциус, посматривая на пышную юбку свадебного платья.

— Это твои проблемы, — прошептала она в губы, нащупывая твёрдость в его паху.

Он взял её за руку и повёл вглубь парка, уходя с дорожки на газон.

Гермиона шла молча — она понимала, что им нужно уединиться, спрятаться подальше от гостей, которые ненароком могут обнаружить их. Но Люциус не стал идти далеко — обогнув второе дерево, он остановился, наколдовал стул и уселся на него.

— Что ты делаешь? — растерялась Гермиона.

— Дальше сама, — с лёгкой улыбкой на лице проговорил он.

Гермиона видела, как его штаны натянулись от возбуждения, и поспешила расстегнуть ширинку. Умелыми движениями она вытащила член Люциуса и несколько раз качнула рукой.