По прихоти Малфоя

Глава 18. Прощание

Гермиона предпочла бы не слышать этот пугающий до дрожи ответ. Сердце разом упало к ногам, отчего ей катастрофически не хватало воздуха.

Она прикоснулась рукой к груди в надежде унять сбившееся дыхание и почувствовать ритмичное биение внутри. Люциус тотчас же оказался возле неё и, придерживая за руку, провёл к стулу.

Драко скрестил руки на груди и с презрением наблюдал за развернувшейся картиной. Его почти тошнило от поведения отца.

Как он мог?

Как мог так резко поменять свои взгляды и принципы, которые прививал собственному сыну с самых пелёнок?! От одной мысли о том, что Люциус нашёл путь к осознанию совершённых ошибок, Драко коробило.

Он не мог понять, как его отец остаётся спокойным и уравновешенным в самых опасных и рискованных ситуациях в то время, как самому Драко хотелось рвать и метать всё на своём пути.

Он убил бы их всех — Поттера и кучку его поклонников, Пожирателей и Волдеморта — за то, что затеяли весь этот цирк! За то, что мать умерла. И в конце концов, Драко врезал бы своему отцу от всей души — так, чтобы его физиономия раз и навсегда запомнила хоть частицу той боли, которую чувствовал Малфой-младший.

Драко сжал кулаки так, что побелели костяшки и послышался хруст в суставах. Ему не верилось в то, что его отец возится с грязнокровкой, и от этого становился ещё злее. Он злился на отца, который твердил ему о том, что магглорождённые — это мусор магического сообщества. Но ещё больше Драко Малфой злился на себя за то, что ни разу не подвергал слова отца хоть малейшему сомнению или фильтрации со своей стороны. Словно у него не было мозгов до шестнадцати лет — он жил и слепо доверял тому, кто в итоге отрёкся от всего, что проповедовал значительную часть своей жизни. Сейчас Драко понемногу начал осознавать свою личность, принимать и создавать себя заново. Именно поэтому он стоял в дверях, прислонившись к косяку, и с любопытством рассматривал этих двоих, пытаясь понять, что же такого сделала Грейнджер, что его отец решил вести двойную игру.

На ум приходили не самые утешительные и культурные варианты. Но очевидно было, что в Люциусе проснулись какие-то чувства благодаря Грейнджер.

Драко закатил глаза от раздражения.

— Может, хватит истерить? Это ещё не главные новости, — важным тоном проговорил он. Ему порядком надоело наблюдать за всем происходящим.

Гермиона подняла голову — её лицо было бледным, а в глазах читалась тревога.

— Что ещё?

Она поднялась со стула, чтобы с гордостью принять новости, какими бы плохими они ни были.

— Гермиона, лучше присядь, — Люциус взял её за руку и попытался усадить обратно на стул.

— Нет же! Малфой, сейчас же говори, что произошло?! — она решила требовать ответа от Драко, поскольку Люциус был крайне молчалив. Создавалось впечатление, что он и вовсе не хотел говорить об этом.

Драко оттолкнулся от дверного косяка и, опустив руки в карманы, направился к Гермионе. Он остановился в паре шагов от неё и, смотря прямо в глаза, лениво проговорил:

— Тебя убили.

Её реакция была бесценной — весь спектр эмоций отражался на лице по мере того, как информация доходила до её мозгов в полной мере. Драко даже улыбнулся.

— Нет! Боже мой! Как? То есть кто-то ещё пострадал?

Люциус поспешил ответить, поскольку его сын явно забавлялся.

— Нет, больше никто не пострадал. Поттер и Уизли в Хогвартсе. Северус вынужден был бежать из школы.

Гермиону такие слова не утешили — она переживала за собственную смерть, будто это и вправду имело для неё значение.

— Кто-то видел… как я?

Драко снова включился, сделав серьёзное лицо; он наклонился к Гермионе, словно готовился сказать секретную информацию.

— Поттер и Уизли видели, как в тебя попало заклятие. Уизли хотел бежать, но благородство Поттера возымело силу.

Гермиона запустила пальцы в волосы, ей хотелось выть от понимания того, что довелось пережить её друзьям.

— Мерлин, бедные, бедные мальчики, — теперь она не сдержала слёз.

Люциус прикоснулся к её плечу, аккуратно поглаживая его, в надежде, что Гермиона успокоится.

Драко обвёл комнату взглядом, оценивая фантазию собственного отца. Когда Люциус приводил его в эту комнату, оформление и вид её были куда хуже нынешнего. Его взгляд зацепился за полки, на которых стояли весьма любопытного рода книги.

— ….Как же они. Люциус! Я должна быть там. Я пойду туда, и они поймут, что я жива!

Услышав отрывок фразы, Драко засмеялся:

— Я вижу, тебе совсем мозги разъело от такой литературы!

— Что ты имеешь в виду?

— Алло, Грейнджер! — он помахал руками в воздухе. — Когда человек под оборотным умирает, эффект зелья перестаёт действовать. Твои дружки увидели, как ты, точнее твоё тело, превратилось в какого-то мужика, и поверь мне, так быстро они ещё не бегали. — Драко снова рассмеялся. — Я бы многое отдал, чтобы увидеть их лица в этот момент.

Увидев, что Гермиона побледнела, Люциус придвинул стул и усадил её, словно безвольную куклу.

— Достаточно, Драко, — Люциус был уверен, что его серьезный тон пресечёт веселье сына. Но Малфой-младший только громче рассмеялся. Гермиона заскулила от досады.

Люциус обхватил её лицо руками, заставляя посмотреть в его глаза.

— Эй, у Драко всего лишь шок, — он многозначительно посмотрел на Гермиону. — У каждого свой способ противостоять стрессовым ситуациям.

Она всхлипнула ещё раз, вытирая слёзы тыльной стороной руки.

Люциус поцеловал её макушку и, заглянув в глаза, пообещал:

— Мы что нибудь придумаем.

— Очевидно, что я должна быть там, — тихо произнесла Гермиона, посмотрев на Люциуса, а потом на Драко.

Люциус молчал — вероятно, он обдумывал сложность данной ситуации и возможные пути её решения.

— Очевидно, что нет, — передразнил её Драко. — Для них ты пропала, так пусть так и будет.

— Я не брошу своих друзей! — она подскочила на месте, от чего Люциус вынужден был отступить на шаг назад. — Это в твоих правилах прятать голову в песок.

Драко лишь ухмыльнулся.

— Ты меня совсем не знаешь, Грейнджер. Вскоре будет битва, и если ты вернёшься, мы с тобой окажемся по разные стороны противостояния, — Малфой посмотрел на своего отца, — и что-то мне подсказывает, что один из нас не готов встретиться с тобой на поле боя.

— Люциус, ты… ты же знаешь, что я обязана быть там, — с надеждой в голосе Гермиона приблизилась к нему.

— Даже если это так, в Хогвартс сейчас будет сложно попасть, — задумчиво произнёс тот.

— Просто… просто выпусти меня…

Драко прыснул:

— Ты ей все мозги вытрахал, что ли?

Гермиона уже было открыла рот, чтобы ответить на непристойную реплику, но Люциус её опередил:

— Хватит! — его напряжённый голос прорезал воздух, создавая в помещении тишину. — Мне нужно всё обдумать. Пойдём, Драко.

Люциус прошёл к двери, пропуская сына вперёд. Сейчас он был холоден с ней, как никогда ранее. Как в самом начале. Его безразличность и отстранённость пугали Гермиону. Ей было страшно оставаться одной в помещении с этой сногсшибательной новостью.

— Я приду вечером, — всё, что он сказал ей перед тем, как выйти за дверь и исчезнуть.

И на этом спасибо.

Теперь Гермиона знала, что ждать ей чего-либо осталось недолго. Но время как назло шло медленными шагами, словно издеваясь над ней. Давая ей возможность обдумать всё на свете, разыграть множество вариантов развития событий. Как-то Люциус сказал, что самые смелые желания можно воплотить в реальность, если поначалу их разыграть в своей голове. Сейчас у неё было одно желание — чтобы Люциус отпустил её в Хогвартс.

Смелое и нереальное.

Гермиона не понимала до конца, почему Люциус не хочет её отпускать. Скорее всего, он планирует оставить её — как гарантию того, что его с Драко не будут судить после войны. Он чётко дал понять, что не верит в победу Волдеморта, а значит, и причин сдавать её сейчас у него не было.

Уставшая, заплаканная и вымотанная Гермиона решилась пойти в ванную.

Говорят, что вода смывает всю негативную энергию, и она очень надеялась, что это не просто выдумки народных целителей и колдунов.

* * *

Приняв ванну, она переоделась в тёмно-бордовое бархатное платье, не потрудившись надеть бельё. Её волосы успели высохнуть сами по себе, отчего Гермиона выглядела опрятнее и свежее, хотя внутри неё всё также было тревожно и беспокойно.

Люциус пришёл поздно вечером, когда она второй раз за вечер пила чай. Он был серьёзен и задумчив — кажется, вся эта ситуация не входила в его планы.

Гермиона не стала говорить первой, она предпочла промолчать. Пока что.

Люциус тоже не спешил начинать разговор, он расстегнул пиджак и засунул руки в карманы брюк. Медленными шагами он подошёл к камину, от чего огонь стал ярче и активнее гореть.

Гермиона подошла к нему и легонько прикоснулась к плечу.

— Будет наступление, — проговорил Люциус серьёзно. Он по-прежнему не смотрел на Гермиону. — На Хогвартс. Я вынужден буду идти наряду с другими Пожирателями в наступление.

— А как же я? — она попыталась заглянуть в его глаза. — Я должна быть там.

— Территорию вокруг школы уже оцепили приспешники Тёмного Лорда.

— Но! Я не могу сидеть сложа руки! Люциус, пожалуйста!

Она паниковала. Волнение снова захлестнуло её, и она осела на пол.

Люциус посмотрел на Гермиону — по её щекам текли слёзы. Женские слёзы; он никогда не обращал на них внимания, но сейчас эта солёная жидкость словно просачивалась к его сердцу, от чего в груди неистово жгло. Он протянул руку, чтобы помочь ей встать, и Гермиона без колебаний вложила свою холодную ладошку в его горячую ладонь.

— Есть один способ, чтобы попасть в Хогвартс, — с улыбкой на лице проговорил он. — Мы можем попробовать.

Они так же держались за руки, и Гермиона чувствовала, как покалывает кожа её руки в месте их соприкосновения. Удивительно, насколько мощной была магия Люциуса.

— Какой способ, Люциус? — с надеждой в голосе проговорила она.

Тот вздохнул, окончательно сдаваясь под натиском этой юной и уверенной ведьмы.

— Существует связь между тайными комнатами. Ты можешь попасть в Хогвартс путём аппарации, — Гермиона слушала его, боясь отвести взгляд. — Можно находиться в одной тайной комнате и аппарировать в такую же в другом месте. Для этого стоит представить аналогичную комнату, только в том помещении, в которое ты хочешь попасть.

— Это… это здорово, — с придыханием проговорила она. В её глазах снова читалась радость и благодарность за то, что делает Люциус. — Я даже не читала о таком. Это удивительно!

— Это древняя магия, Гермиона.

Люциус выжидающе посмотрел на неё.

Та поморщилась от понимания того, что не всё так просто.

— Но есть какое-то «но»?

— Верно. Тайные комнаты изобретались очень давно, в основном для личного использования в домах чистокровных магов или в особо важных учреждениях государственного значения.

— Что это значит?

Люциус отвернулся от неё и прошёлся по комнате.

— Например, из тайной комнаты мэнора могут перемещаться только Малфои.

Гермиона разочарованно выдохнула.

— Тогда зачем ты мне это говоришь! Ты ведь знаешь, как важно для меня быть в Хогвартсе с друзьями, которые наверняка оплакивают меня или… Или не находят себе места, в то время, как должны быть морально готовыми к противостоянию! — она улыбнулась, и слёзы брызнули из глаз, прокладывая влажные дорожки по щекам. — А я… я даже не могу аппарировать отсюда, потому что я… Я грязнокровка!