Девочка по вызову

Он был великолепен. Умен, изобретателен и умел управлять людьми. Он задавал девушкам вопросы о них самих и о других, делая вид, что у него уже есть информация, которую он пытался у них добыть. «Знаешь, Тиа сказала мне, как ее зовут на самом деле, так что ты можешь сказать мне свое имя».

Он звонил диспетчерам такси и обменивал информацию о том, где и когда таксисты высаживали девушек, приезжавших к нему домой, на «перкосет», постоянно востребованное лекарство, к которому он имел неограниченный доступ. Он сидел в своей квартире, как в информационном центре, собирая и анализируя полученную информацию.

Еще одна из девушек Персика, Анна, попала с ним в неприятную историю. Она подрабатывала у Персика, уделяя основное время занятиям музыкой. Заработанные в агентстве деньги Анна тратила на уроки вокала. У нее была цель, и она стремилась к ней изо всех сил. Однако работа допоздна и активная трата сил привели к тому, что она стала много пить и употреблять слишком много наркотиков. Она встречалась с Эйбом и через агентство, и минуя его. Анна была молода и поверила словам Эйба о том, что она ему небезразлична. Когда ее избил любовник, она обратилась за помощью к Эйбу. Тот принял ее с распростертыми объятиями. Он уверял ее в том, что не будет оказывать на нее никакого давления. Она спала на его кровати, занималась с ним сексом, составляла ему компанию, давала возможность почувствовать себя кому-то нужным. И очень много с ним говорила. Ей вообще не следовало с ним разговаривать.

Анна постепенно становилась сильнее. Из состояния, в котором она оказалась, могло быть только два выхода: либо она позволяла наркотику затянуть себя на дно, либо становилась сильнее. Третьего не дано. Она вдруг ясно увидела свою жизнь и решила, что ее стоит изменить. Девушка бросила пить, рассталась с наркотиками и «перкосетом», отдала все свои силы музыке.

Она даже стала ходить на собрания «Анонимных алкоголиков», Анна по-прежнему работала с Персиком, но обслуживала только «ранних» клиентов. К десяти вечера она уже снова была в квартире Эйба и засыпала на диване. Жизнь складывалась подобно сказке со счастливым концом.

Однако такой конец устраивал всех, кроме Эйба. Ему было необходимо, чтобы люди нуждались в нем. Ему нужна была больная Анна, наркоманка, содрогающаяся в ломках после дозы кокаина, пока он держал ее в объятиях. Он хотел быть источником ее ощущения безопасности и уюта. Он хотел давать ей таблетки «перкосета», которые бы она принимала. Это лекарство делает для наркомана мир более привлекательным и не таким суровым. Анна была нужна ему беспомощной, мягкой, уступчивой и благодарной. Она должна была признаваться ему в том, что не смогла бы выжить без него, массировать его спину, подкармливать его эго, давать ему то, что он требовал в благодарность за свою поддержку, и только потом засыпать.

Когда Анна стала сильнее, он всего этого лишился. В ее жизни произошла важная встреча: представитель Королевской оперы был в Бостоне и, услышав ее, проявил интерес и сделал несколько предложений. Она очистилась морально и физически и стала лучше к себе относиться. Поблагодарив Эйба за его дружбу и поддержку, она собралась переезжать на квартиру, где решила пожить одна.

Эйб не мог этого допустить. Он не мог позволить ей не нуждаться в нем и выйти у него из повиновения. Анна не смела, иметь собственной мечты и жизни, в которой для Эйба не было места. Поэтому он сказал, что позвонит ее родителям и расскажет, что их дочь занимается проституцией.

Эйбу зачем-то необходимо было властвовать над женщинами, которые попадались ему на жизненном пути. Он заманивал нас в западню, играя на жалости: «Персик звонит сразу по окончании часа! Она не понимает, что с моим здоровьем я не могу все делать так, как другие!» Он всячески подкреплял иллюзорные отношения лестью, жалобами или помощью - всем, что годилось для этой цели.

Я с цинизмом относилась к уровню культуры людей, которые меня окружали, и он воспользовался этим, предлагая послушать оперу и представляясь более умным и образованным человеком, чем был на самом деле. Для Анны он стал надежным убежищем. С другими девушками он выбирал себе иные роли. Потом он обязательно начинал пользоваться нами. Он шантажировал нас, угрожая обо всем рассказать Персику; или использовал информацию, которую мы нечаянно выдали ему, чтобы вынудить нас сделать то, что ему было нужно.

Поразительно, но он сумел проделать это и с Персиком, которую я считала неуязвимой для такого рода домогательств. Для нее деньги всегда стояли на первом месте, а Эйб был постоянным клиентом и тратил всю свою пенсию на девочек Персика.

Поэтому она решила отнестись к нему со снисхождением. Он мог позвонить ей в любое время. Если она была вынуждена прервать беседу, чтобы ответить на другой звонок, он бывал обижен, оскорблен и даже гневался. В конце дня она всегда перезванивала ему, чтобы успокоить и задобрить… После того как она мне об этом рассказала, у меня отпало всякое желание быть с Эйбом вежливой и обходительной. Он действительно нуждался в помощи окружающих, но использовал свою нужду, чтобы причинять им боль. Он жаждал управлять и властвовать, чтобы таким образом чувствовать себя хозяином жизни. Он был жалок и опасен, но это не делало его нетипичным клиентом.

После столкновения с Эйбом предложения других мужчин использовать веревки, наручники и матерщину казались мне детскими забавами. Их пристрастие к садомазохизму было вполне логично, поскольку все они были чем-то похожи на Эйба. Если мужчине удавалось подчинить себе девушку, то сексуальные игры, исполненные в том же ракурсе, становились для него приятным дополнением, десертом к основному заказанному блюду.

Конечно, никто из клиентов на самом деле не обладал той властью над женщинами, которую себе воображал. Девушки по вызову присматривались к желаниям клиента, и если они замечали, что он стремится к доминированию, то просто подыгрывали ему.

В конце концов, кто платит, тот и заказывает музыку. Единственным человеком, управлявшим всем в маленьком мире нашего агентства, была Персик. Все остальное было иллюзиями и играми, в которых все ходы подчинялись строгим правилам.

Садомазохизм в играх с клиентами может представлять собой лишь легкий намек, атмосферу и привкус небольшого отличия от обыкновенного секса. В ситуации, когда у партнеров есть только час и они практически ничего не знают друг о друге, сцена с садомазохизмом практически невозможна. Или небезопасна.

В реальности общения с клиентами о доверии не может быть и речи. Дело в том, что клиенты, в общей своей массе, обладали сложным характером, были эгоцентричны, иногда скандальны и всегда очень требовательны. Такие партнеры не подойдут для исполнения сцены, в которой все строится на доверии. Клиенты часто прибегали к различным трюкам, стараясь нас зацепить, выдумывая причины для того, чтобы оставить нас на более длительное время, и пытались встрять между нами и Персиком.

Я знала одного офтальмолога в Хале, которого я время от времени навещала и который не мог кончить даже после тридцатипятиминутного минета. Я специально засекала время по часам на прикроватной тумбочке.

Он обязательно орал на Персика по телефону, когда она звонила по окончании часа:

- Она никуда нс годится! Я должен получить еще полчаса в качестве компенсации! Мне вообще не следует платить за это время!

Насколько я знала, он не кончал ни с кем и орал на Персика каждый раз, независимо от того, кто к нему приезжал.

Были постоянные клиенты, хорошо знакомые с нашей системой, но тем не менее, пытавшиеся дать мне денег меньше оговоренной суммы.

- Я заплачу в следующий раз. Персик знает, что я всегда держу слово.

Как же. В этой профессии я поняла одно: секс как наркотик. Как только заканчивается его действие, никто не будет за него платить. Они просто будут копить средства на следующую дозу. Были и такие клиенты, которые заставляли нас просить у них заработанные деньги, отдавая их нам по десятидолларовой банкноте. Для некоторых мужчин деньги стали таким же фетишем, как шлепки по голому заду, или требования назвать себя шлюхой, или желание оттрахать меня на своем столе. Мне не нравилось это унижение, и я старалась по возможности его избегать.

Персик старалась нам в этом помогать. С новых клиентов мы всегда брали деньги вперед, но большинство постоянных платили в конце часа. На самом деле так было лучше, потому что мы могли представить себе, что это не вызов, а свидание, а деньги являются просто приятным дополнением к нему.

Постоянные клиенты рассчитывали на эту фантазию, но сначала они должны были заслужить такое доверие. Если Персик узнавала о том, что кто-то из них вздумал играть в игры с деньгами, она сразу же лишала его привилегий.

- Уолтер, - говорила она, когда от такого клиента поступал следующий заказ, - вынуждена сказать тебе, что теперь ты будешь платить вперед, или я скажу девушке, чтобы она уезжала. Я никому не позволю издеваться над своими девочками.

И Уолтер, Фред или Гарри смирялись с наказанием, ворчали и спустя пару месяцев при хорошем поведении добивались того, что Персик все-таки позволяла им платить по истечении часа.

Именно поэтому я влипла в эту дурацкую историю с Эйбом. Он привык платить в конце и пользовался этим. Только в этот раз никто ему не звонил, чтобы поставить его на место. ¡Можно сказать, что я получила хороший урок, и больше не думала о том, чтобы встречаться с клиентами без ведома Персика.

Любопытно, что Эйб в конечном итоге блефовал. Он не позвонил в университет, чтобы пообщаться с мои работодателем, и не стал звонить родителям Анны. Наверное, даже он понимал, что не должен пересекать последнюю черту, потому что оттуда возврата не будет. Он был самовлюбленным эгоистом, но не злодеем.

Итак, стяжатели власти были для меня наиболее неприятными, но не единственными источниками дохода. Слава богу! Мартин, живший в Молдене, компенсировал мне многих неприятных клиентов. Работая с ним, я не шла на компромисс со своими моральными принципами. У него не было ни жены, ни любовницы, ни потенциальных претенденток на эти роли. Он отставал в умственном развитии, жил на свою страховку, а деньги, которые получал на работе в гастрономическом магазине, тратил на то, чтобы раз в месяц приглашать к себе девочку - по вызову. Он всегда обращался только к Персику, а она всегда хорошо обращалась с такими людьми, как он. Еще один клиент, к которому я ездила довольно часто, был парализован, и пока я была с ним в спальне, его медсестра терпеливо ждала окончания встречи на кухне. Ни с кем другим Персик не была такой вежливой и предупредительной, как с этим человеком.

Она могла кричать и ругаться с клиентами, которые пытались обмануть ее или обидеть ее девочек, но у нее всегда хватало материнского терпения и любви на таких людей, как этот паралитик и Мартин.

У нас с Мартином сложился свой ритуал. В его маленькой комнате всегда работал телевизор. Причем он не был настроен ни на эротику, ни на порнофильм, а просто работал на том канале, который Мартин смотрел до моего прихода.