Девочка по вызову

Глава шестнадцатая

Луис и сам видел, куда все шло.

- У взаимоотношений мужчины и женщины может быть лишь два финала, - как-то сказал он. - Жениться или разбегаться.

Спустя несколько месяцев совместной жизни мы поняли, что пожениться не сможем.

Мне кажется, разрыв с Луисом подействовал на меня сильнее, чем мне хотелось бы признать. Я была очень сердита на него и на себя и какое-то время испытывала только это чувство.

Занятия начались в первой декаде февраля. Я работала у Персика по выходным, стараясь за это время сделать как можно больше: два вызова в субботу и один в воскресенье, оставляя неделю для подготовки к занятиям. Персик не понимала происходящих со мной перемен, и даже была оскорблена, когда я пару раз отказалась от ее приглашения на коктейль и партию в «эрудит», ссылаясь на нежелание сталкиваться с Луисом.

Мне было очень нелегко воздерживаться от прежнего образа жизни. Я думаю, что Персик намеренно хотела вернуть меня в свою кампанию, несмотря на мое сопротивление. Я не думаю, что у нее были какие-либо злонамеренные цели: просто я ей нравилась, и она без меня скучала. Как-то она позвонила и пригласила меня на обед, пообещав сразу после него организовать встречу с клиентом. Я не хотела ее злить, тем более что это могло отразиться на моем доходе, и согласилась.

В то время в районе, где проживала основная часть наших клиентов, было достаточно много ресторанчиков. Когда Персик предлагала где-нибудь пообедать, мы почему-то почти всегда встречались в одном и том же излюбленном ею месте. Это был ресторан смешанной азиатской кухни, находившийся в одном из крупных гостиничных комплексов города. Персик каким-то образом сумела подружиться с владельцем этого шикарного заведения. Он часто пользовался ее агентством: для себя, для своих друзей, заезжих компаньонов. У них даже была договоренность с самой гостиницей, и ключи от номеров всегда чудесным образом оказывались в распоряжении тех, кому они были нужны. Я сама встречалась в этой гостинице с клиентами: официантами из ресторана, японскими бизнесменами. Они всегда брали с собой напитки и закуски местной кухни: готовили там исключительно.

Однажды владелец этого заведения предложил мне в любое время заходить к нему на коктейль и пообещал каждый раз предоставлять клиента, если нужно. Я не стала ловить его на слове.

Один из клиентов, с которым я там встречалась, оказался шеф-поваром основного ресторана, и в конце вечера он протянул мне свою визитку.

- Это мое новое заведение, - сказал он. Оказалось, что он решил открыть собственное дело, ресторан суши, где-то в пригороде Бостона. Я пожелала ему удачи, взяла карточку, пообещала заглянуть к нему и сразу же об этом забыла. Как оказалось, он был прав, покидая насиженное место: этот ресторан спустя несколько месяцев закрылся, и вместо него осталась какая-то закусочная.

Иногда прошлое накатывает на меня волной, но не для того, чтобы задушить, а просто чтобы напомнить о своем существовании. Прошлым летом я была на конференции в колледже Уэллесли и разговорилась с коллегой о еде.

- Тебе нравится суши? - спросила меня она. - Дам тебе совет: старайся реже питаться в городе. Представляешь, лучший суши-ресторан во всей! Новой Англии находится недалеко отсюда! - И она назвала ресторан, который был упомянут на визитке обособившегося повара. Мне приятно было думать, что еще кому-то, кроме меня, удалось выжить и построить свою жизнь.

Смешные мелочи время от времени напоминают мне о прошлой жизни, которая осталась позади. По-моему, нам полезно иногда вспоминать, как мы жили и откуда пришли. На короткое мгновение я улыбнулась воспоминаниям, оказавшись уже не на конференции, а в гостинице с богатым японским бизнесменом, покупающим мне коктейли. Та я, которая осталась в прошлом, была одета в платье за восемьсот долларов и ощущала себя на вершине мира. Я не могу назвать эти воспоминания неприятными, но в тот ресторан предпочту не ходить. Эта глава окончена, и я довольна своей настоящей жизнью.

Кроме того, мой муж терпеть не может суши. На дворе был февраль, я снова вела занятия, встречалась с Персиком, когда чувствовала, что еще не слишком устала и могу воздержаться от лишней дозы кокаина, и работала на нее исключительно по выходным.

Мне стало гораздо лучше. Может быть, на меня так подействовало суши, которым я питалась все это время. В моих лекциях появилась какая-то новая страсть, убежденность, которой не было раньше. Возможно, эта перемена произошла благодаря позиции Луиса, задевшей в моей душе самые тонкие, болезненные струны. Домыслы и стереотипы всегда были спутниками недостаточного знания и неумения критически мыслить. Мне нравится высказывание Эммы Голдман: «Самый страшный враг общества - неведение».

Я чувствовала, что должна что-то с этим делать: гнев и злость, которую я ощущала с того времени, как ушел Луис, наконец-то нашла форму и направление для своего выражения.

Первая часть курса по изучению явления проституции была построена исключительно на исторических фактах. «Вестфальские девственницы и все такое», как говорила мой новый администратор Вики. Она не была еще ассистентом преподавателя, но очень помогала мне, делая ксерокопии материалов и подбирая для меня литературу в библиотеке. Я жалела, что не могу смешивать два совершенно далеких друг от друга мира, - Персик и Вики могли бы прекрасно сработаться. Яркая, энергичная, невозмутимая, незамужняя и постоянно нуждающаяся в деньгах девушка, у Персика Вики могла зарабатывать не меньше тысячи долларов в неделю.

Я решила включить в лекцию тему мужской проституции, поскольку потребность в приобретении сексуальных услуг выходила за рамки половой принадлежности, понятий о возрасте и расовых или этнических традиций. Я без труда нашла упоминания об этом явлении в хрониках Древнего мира, более терпимого к гомосексуализму, чем современная культура. Правда, как свидетельствует история, толерантность была крайне непостоянной спутницей развития общества.

Утром во вторник я стояла перед своими учениками, приготовившись шокировать их информацией, которую они вряд ли хотят услышать и едва ли сумеют проигнорировать, возвращаясь к ней в ночных кошмарах. Меня всегда удивляли люди, считавшие историков кроткими наивными мечтателями. Так могут думать только те, кто нс имеет понятия о цикличности насилия и кошмаров, составляющих суть истории человеческой расы. Поверьте мне: историки знают об этом лучше кого-либо другого.

- Когда я готовилась к выпуску из университета, - обратилась я к студентам, - у меня был приятель, который часто шутил: «Константин принял христианство, тем самым положив начало эре заката великой империи». - Студенты вежливо улыбались и даже позволили себе пару негромких смешков. - Мой друг был прав, - продолжила я. - Последователь Константина, Феодосий, под страхом смертной казни запретил продажу мальчиков для проституции. К сожалению, люди, которым было поручено исполнить это указание, исказили его суть и, вместо того чтобы наказывать работорговцев, стали преследовать самих мальчиков. В Риме проституток выволакивали из мужских публичных домов и заживо сжигали на улицах под одобрительные крики толпы. - В аудитории повисла тишина. Больше никто не улыбался. Я продолжила уже мягче. - Зная о лицемерной человеческой сущности, мы можем предположить, что среди толпы обязательно находился один или два постоянных клиента убиваемой жертвы.

Я немного подождала, затем пригласила студентов к обсуждению.

- Как вы думаете, почему гомосексуализм подвергался такому гонению во времена правления Феодосия, хотя до него гетеросексуальная и гомосексуальная проституция были обычным явлением для империи?

Ответом мне снова была тишина. Студенты либо пытались избавиться от страшных картин, которые я нарисовала, либо размышляли над моим вопросом. В воздух поднялась рука.

- Потому, что христианство считало проституцию грехом, а император был христианином?

Я кивнула.

- Проблема заключалась в гомосексуализме или в том, что его практиковали проститутки?

Другая рука.

- И то, и другое. Разве Церковь не утверждала, что секс должен служить продолжению рода? Ни гомосексуалисты, ни проститутки не собирались рожать детей.

В аудитории послышалось хихиканье, дающее выход нервному напряжению.

- Хорошо. Я вижу, вы прочитали свое домашнее задание. - Я вышла из-за своего стола и присела на него. - Есть еще одна причина.

Власти видели в гомосексуализме суть использования мужского тела таким образом, как должно быть использовано тело женщины во время полового акта. Кто воспринимал это как надругательство?

В этот раз руку не поднял никто. Ну что ж, они хотя бы прочитали часть из того, что им было задано, все лучше, чем ничего.

- Вспомните Августина, апостола женоненавистничества. Он сказал, я цитирую, - я взяла книгу и стала читать: - «Тело мужчины совершеннее тела женщины, и оно выше его, как душа выше тела».

Глаза слушателей заблестели. Теперь они принадлежали мне и были готовы слушать, слышать и размышлять. Больше рук никто не поднимал, но это не мешало им разговаривать.

- Вы хотите сказать, - начал молодой человек из первого ряда, - что гомосексуализм стал неприемлем потому, что делал мужчин похожими на женщин? Так это все было с самого начала против женщин?

Я пожала плечами.

- А вы как думаете?

Я не пыталась никого ни в чем убедить. Я только хотела, чтобы они могли сами прийти к выводам, размышляя над конкретной информацией. Я хотела внести свой вклад в развитие человечества, чтобы следующее поколение избавилось от менталитета овцы, слепо верящей отрывочным сведениям, которые ей предлагают средства массовой информации или политические деятели.

Умение учиться, узнавать, оценивать то, что узнали другие, позволит человеку основывать свои убеждения на чем-то большем, чем слухи и ощущения.

Хорошо, признаюсь, в глубине души я идеалистка, и в то снежное утро, стоя в своей аудитории, думала, что все это возможно.