3000 дней невиновности

Возвращаясь в Министерство, Джинни столкнулась с Гарри, который направлялся туда же.

— Вот он и настал, момент истины.

— Прости за всё, что я тебе наговорила. Я была расстроена и зла.

Гарри моргнул, застигнутый врасплох.

— Не беспокойся об этом.

— Это было непрофессионально, мне жаль. Я не буду снова работать на тебя, просто хотела расставить всё на свои места, вы ведь с Роном друзья и коллеги.

— Понимаю, — кивнул Гарри. — Может, выпьем кофе, прежде чем отправиться в зал суда?

Джинни закатила глаза.

— Я всего лишь хотела сказать, что больше тебя не ненавижу, это не значит, что я хочу залезть к тебе в трусы. Тут большая разница.

До того, как Гарри успел прийти в себя, Джинни развернулась и направилась к лифтам, где её уже ждали родственники.

— А вот и она — звезда самого масштабного судебного процесса, — протянул Рон с улыбкой. Возле него стояли Гермиона и Перси с отцом. — Как ты себя чувствуешь?

— Ужасно, — призналась Джинни, и все понимающе хмыкнули.

Войдя в лифт, Гермиона обняла её за плечи и не отпускала, пока они не спустились на нужный этаж.

— Что бы ни случилось, — сказал папа, отведя её в сторону, — знай, что мы любим тебя и гордимся тобой, Джинни.

Она улыбнулась и обняла его.

— Спасибо, пап.

До зала суда дошли в молчании. Половина членов Визенгамота уже заняла свои места. Люциус, облачённый в траурно-чёрную мантию, сидел на скамье с такой прямой спиной, словно проглотил шпагу. Молли тоже была здесь вместе с Джорджем и Биллом. Джинни помахала им и направилась на своё место за столом защиты. Джон вошёл в зал суда вместе с последними представителями Визенгамота, кивнул ей и сел рядом с Джорджем.

Или нет, с Биллом. Джинни несколько раз моргнула и тряхнула волосами. Ряды стульев перед её глазами медленно накренились под неестественным углом. Джинни осознавала, что это невозможно, но всё вокруг продолжало двигаться.

Джинни прикрыла глаза и с трудом открыла их вновь. Не успела она прийти в себя, как Кингсли призвал суд к порядку и начал перекличку судей.

— Советник Уизли?

Харпер озадачено взглянул на Джинни, которая с трудом поднялась и, подождав, пока мир вокруг перестанет вращаться.

— Да, Верховный чародей?

— Я спросил, желаете ли вы добавить что-то ещё от имени своего клиента? — Кингсли тоже окинул её обеспокоенным взглядом. — Заключительное слово?

Джинни сбивчиво упомянула дело Аэльфгифу Арбитрали, напомнила Визенгамоту, что, каковы бы ни были преступления её клиента, он не помнил, как совершал их, а значит, не может нести за них полную ответственность. Последние произнесённые ею слова Джинни почти не запомнила.

— Отлично, — Кингсли повернулся к столу обвинения. — Советник Харпер, заключительное слово?

Джинни опустилась в своё кресло, в то время как Харпер встал. Он что-то говорил, но она не могла разобрать ни слова. Всё, что она слышала — шум крови в ушах и оглушительное биение своего сердца. Голос Кингсли отзывался эхом, словно они находились в пещере, и все повернулись, как по команде, чтобы рассмотреть кого-то... Ах, да, Драко, вошедшего в зал суда. Он очень странно на неё посмотрел.

— Суд выслушал заявления обвинения и защиты касательно дела Драко Малфоя, — объявил Кингсли. Его слова наконец достигли сознания Джинни, и она постаралась выпрямиться на стуле. — Мы приняли к сведению каждое слово, решая судьбу Драко Малфоя и вынесли вердикт. Прошу советников встать.

Харпер тут же поднялся, и Джинни заставила себя сделать то же самое. Её сердце гулко стучало в груди, дыхание было поверхностным и прерывистым. Она встала слишком резко. Внезапно мир накренился, словно палуба корабля, голова казалась невероятно тяжёлой, словно налитой свинцом. Цветные пятна поплыли перед глазами, в уши словно набилась вата, лишь эхо обеспокоенных возгласов пробивалось в сознание.

Последнее, что запомнила Джинни — приятную прохладу мраморного пола под её щекой, и больше ничего.