Невербальная практика

— Далеко не всё, Гермиона. Я уже говорил, что искал острых ощущений и часто переходил границы.

— И всё же… — она повела плечами. — Ты всё ещё думаешь об этом. Я хотела бы узнать тебя лучше.

Он молча рассматривал её лицо, о чём-то раздумывая.

— Ты всегда была такой любознательной, — тихо рассмеялся он, подбираясь ближе, и Гермиона ощутила раздражение из-за этого снисходительного тона.

— Я готова, — нетерпеливо прошептала она, сжимая и разжимая кулаки от волнения.

— Вот как? — его бесстрастный голос послал мурашки по телу.

Она внутренне приготовилась ко всему, что мог бы сделать Драко, но всё равно тихо охнула, когда его рука скользнула по шее вверх. Малфой машинально улыбнулся её испуганному лицу в зеркале; обхватил густоту её волос, не причиняя боли, но ощутимо натягивая, заставляя запрокинуть голову. Горло дёрнулось, когда она судорожно сглотнула, застывая от испуга и горячего спазма, сковавшего всё внутри. Кровь накалилась и обжигала, циркулируя в теле.

— Расстегни, — он подцепил пальцем воротник её платья.

Гермиона помедлила, скользнув изучающим взглядом по его лицу, однако Драко был собран и сдержан, словно не происходило ничего необычного. Она принялась перебирать пуговицы, но от волнения пальцы соскальзывали и путались. Грейнджер тут же разозлилась на себя из-за подобной неловкости и закусила губу, стараясь унять дрожь в руках.

— Не торопись, — размеренно проговорил он, следя за её движениями через зеркало. — Мы никуда не спешим, — и, заметив панику, блеснувшую во взгляде (Мерлин, у Гермионы Грейнджер что-то не получалось с первого раза!), погладил щеку: — Сделай глубокий вдох, — и сильнее сжал волосы у корней, когда Грейнджер не подчинилась, всё ещё уверенная в том, что сможет справиться самостоятельно. — Дыши, Гермиона. Мы не продолжим, пока ты не успокоишься.

Грейнджер, всё ещё досадуя на своё волнение, глубоко вдохнула и выдохнула, но всё же не почувствовала себя глупо вопреки ожиданиям.

— Вот так, моя умница, — его тихий голос, направляющий и обволакивающий, вводил Гермиону в нечто наподобие транса, вытеснял за пределы зацикленных пугливых мыслей и расслаблял словно бокал крепкого вина. — А теперь продолжай.

Пальцы слушались, но Гермиона не была уверена, что источником контроля была она. Медленно, пуговица за пуговицей платье распахивалось, обнажая то, что она надеялась показать Драко, хоть и в несколько иных обстоятельствах.

— Сними, — всё так же невозмутимо, не меняя тембра и темпа речи, произнёс Драко и слегка расслабил хватку на волосах, чтобы она смогла отстраниться и скинуть платье. Гермиона повиновалась; ткань с тихим шелестом упала у её ног.

— Это для меня? — он тихо усмехнулся, и горячий воздух коснулся её виска.

Гермиона сглотнула, рассматривая себя в отражении: белый кружевной комплект, приобретённый незадолго до выходных в одном крайне популярном магазине, сидел так, словно был сшит для неё. Мелкое плетение шёлковых нитей, похожих на плотную паутинку, удивительно гармонично прилегало к коже, просвечивая, но всё же целомудренно прикрывая.

— Белый, — тихо прокомментировал он. — Так невинно, Гермиона, и так соблазнительно. У тебя прекрасный вкус, — его пальцы провели едва ощутимую линию вдоль кружева на бюсте.

— Спасибо, — неловко выдохнула она, внутренне ощущая потребность в сказанном. Но Драко, казалось, не обратил внимания на её фразу. Его пальцы соскользнули на шею, слегка сжимая, и Гермиона почувствовала, что упирается поясницей в его бёдра.

— Жаль, что его придётся снять.

Гермиона отвела взгляд, однако тёплые пальцы тут же плавно, но настойчиво повернули её голову обратно.

— Смотри на себя, Гермиона, — он коснулся губами мочки уха, и Грейнджер, всего на секунду позволив себе закрыть глаза, протяжно выдохнула, ощущая, как пол под ногами становится похожим на неспокойное морское полотно. — Ты очень красива.

Его пальцы соскользнули с шеи, освобождая её, и спустились к застёжкам бюстье. Гермиона не смела пошевелиться, хотя никто не запрещал ей этого. Она слышала шорох ткани и чувствовала, как кружева, сковывающие её грудь, постепенно ослабевают, пока бюстье наконец не скользнуло вниз, всё еще удерживаемое цепкими пальцами. Поток холодного воздуха лизнул обнажённую кожу её груди, и Гермиона впервые ощутила смущение, взглянув на собственное отражение.

Ладони Малфоя легли на выступающие с каждым вдохом рёбра, сжимая, удерживая на месте, пока Гермиона боролась со слабостью, возникшей во всём теле.

— Великолепно смотришься, — его руки скользнули вверх, обводя полушария грудей, тёплое дыхание коснулось шеи, и затем первый мягкий поцелуй обрушился на кожу, словно ожог. Гермиона тяжело сглотнула, и он улыбнулся, почувствовав движение её горла губами. Малфой оставил ещё один поцелуй под мочкой уха, а затем, толкнув на себя, провёл большими пальцами по соскам и слегка сжал их, выбивая из её груди невнятный стон. — Я бы повесил такую картину прямо здесь, над этим зеркалом, чтобы никогда не забывать выражение твоего лица, когда я раздеваю тебя.

Гермиона шумно выдохнула, когда он развернул её одним движением руки, и покачнулась, пытаясь устоять на месте. Его прямой взгляд подействовал подобно атакующему заклинанию; в груди стало тяжело от грохочущего сердца. Его руки покинули её тело, и Гермиона поёжилась: показалось, будто в комнате стало холоднее на несколько градусов. Цепкий взгляд медленно исследовал подрагивающие губы, ключицы, вздымающуюся грудь, живот и тонкое кружево белья, кажущееся чужеродным на её почти обнажённом теле.

— Не шевелись, — коротко произнёс он и шагнул вправо, огибая её. Гермиона про себя отметила, что он мог бы и не говорить этого: оцепенение ожидания приковало её к месту. Послышался шелест одежды, и Грейнджер решила, что он снял рубашку. Эта мысль заставила её нетерпеливо облизнуть губы и вдохнуть глубже, чем обычно. Его пальцы ударили током, когда едва ощутимо прикоснулись к её спине, убирая волосы с шеи. Тёплый поцелуй между лопаток побудил Грейнджер выпрямить спину до боли в позвонках; пальцы спустились вниз, забираясь под кромку белья.

— Ты не забываешь дышать, Гермиона? — спросил он, и Грейнджер вспомнила, что уже несколько секунд не выдыхала, сосредоточившись на его прикосновениях.

— Да, — произнесла она на сорвавшемся выдохе и тут же испуганно охнула: тишину пронзил звук шлепка.

— Ты лжёшь.

Спокойствие в его голосе можно было разливать по бутылочкам и использовать вместо снотворного.

Гермиона почувствовала иррациональную обиду за себя, словно она снова оказалась на занятии у Снейпа и получила «удовлетворительно» вместо «превосходно» из-за невнимательности.

— Сосредоточься, — Малфой погладил покрасневшую ягодицу и тихо обошёл Гермиону, снова останавливаясь перед её лицом. — Мы только начали.

Она кивнула, однако предвкушение смешалось со вкусом страха снова сделать что-то не так. Это заставило её опустить голову, избегая взгляда Малфоя.

— Ты хочешь что-то сказать? — он коснулся пальцами подбородка. Гермиона едва смогла разомкнуть губы, чтобы ответить:

— Мне кажется, я всё делаю не так.

— Ты идеальна, — прозвучало уверенно и чуть менее бесстрастно, но за несколько минут Гермиона успела так разволноваться, что почти не восприняла его слова. — Тебе не нужно ничего делать, чтобы быть такой для меня.

Она очнулась от собственных мыслей, лишь когда её запястье перехватили его пальцы. Грейнджер проследила за тем, как её рука прижимается к паху. Горячая твёрдая плоть под натянутой тканью брюк ощущалась под ладонью настоящим пожаром.

— Ты так любишь доказательства, Гермиона. Такое подойдёт?

Он склонил голову, ловя её взгляд, и Гермиона судорожно кивнула. Уголки его губ едва заметно приподнялись, и Грейнджер вдруг ощутила потребность поцеловать каждый из них. Малфой надавил пальцами на подбородок и приблизился. Она дрожала, когда его дыхание коснулось её рта.

Гермиона не могла ждать; нетерпение, утраиваемое его медлительностью, заставило её податься вперёд, вжимаясь губами, ища ответа, удовлетворения, взаимной страсти, однако Драко отклонился и, сощурившись, покачал головой.

— Терпение, Гермиона, — строго сказал он, но она уже не видела ничего кроме движений его губ. Грейнджер привыкла брать всё своими усилиями и инициативой; никто не смел заставлять её ждать. Вытянув шею, Гермиона приподнялась на цыпочки и снова потянулась к нему, однако чужие пальцы скользнули по шее вверх, снова зарываясь в волосы, и мягко потянули назад. Малфой оказался слишком близко; её соски тёрлись о его кожу, когда он, отклонив её голову вправо, прошептал: — Тебе следует научиться ждать, — и второй рукой сжал талию, притягивая к себе ближе, так, чтобы она смогла ощутить, прижавшись к его паху, насколько терпелив он. — Ты волнуешься, что я не дам тебе того, чего ты хочешь? О, милая, не переживай: я трахну тебя всеми возможными способами, но только после того, как ты станешь достаточно мокрой, чтобы выдержать это.

Гермиона мысленно приготовилась к сотне тысяч шлепков, потому что не просто забыла следить за поступающим в её лёгкие воздухом — она задыхалась, словно весь кислород внезапно испарился, оставляя её один на один с жаром, покалывающим внутренности.

— Пожалуйста, — прошептала она, выкрадывая последний воздух из лёгких. — Пожалуйста, Драко, поцелуй меня. Мне… — и захлебнулась своими эмоциями, поймав его тёмный, внимательный взгляд. На секунду он показался ей не таким собранным, как прежде.

— Ты мое испытание, — прошептал он, прежде чем уверенным движением прикоснуться к её губам, сминая и раскрывая для себя. Горячий язык скользнул в её расслабленный рот, коснулся нёба, встретился с её, мягко обводя, толкая, задавая темп. Гермиона услышала стон и только спустя мгновение поняла, что он принадлежал ей. Пальцы Драко сжались на её талии, и на долю секунды стало больно; она рассеянно выдохнула, сбивая темп поцелуя, и Малфой, словно опомнившись, отстранился.

— Я могу целовать тебя всю ночь, но ведь ты желаешь иного? — он слегка улыбнулся и снова обошёл её, останавливаясь за спиной. Пальцы, едва прикасаясь к коже, скользнули под кружево, сминая и натягивая его, и Гермиона едва не застонала от обречения: дефицит прикосновений утраивал желание развернуться и всеми возможными способами исследовать тело Малфоя, заставить его сдаться, сорваться, прижаться к ней ближе…

Бельё поползло вниз, и Гермиона непроизвольно опустила голову, следя за тем, как кружево скатывается и наконец падает куском ткани у её ног.

— Переступи.

Гермиона сделала шаг вперёд, смело подняв подбородок. Пульс отдавался в висках, и тело, теперь обнажённое до конца, покрылось мурашками.

— Ты такая смелая, Гермиона, — послышался одобряющий голос, а затем бедра коснулся короткий поцелуй. — А теперь подойди к комоду и обопрись об него ладонями.

Грейнджер, немного поколебавшись, всё же сделала несколько нетвёрдых шагов влево и остановилась у резной крышки, глядя на неё в некотором замешательстве.

— Руки на комод, — ударило в спину, и Гермиона тут же положила ладони на резьбу. Мелкие узоры ощущались под кожей, и Грейнджер начала бессознательно обводить пальцем один из завитков. Внезапно крышка засветилась, и Гермиона изумлённо уставилась перед собой.