Невербальная практика

— Теперь он принадлежит и тебе.

Грейнджер оглянулась через плечо: Малфой, опираясь бёдрами о спинку кровати, всё ещё оставался на месте, держа в руках мешочек из плотной чёрной материи. Его улыбка ударила в грудь сгустком тепла, и Грейнджер улыбнулась в ответ.

— Открой.

Гермиона осторожно взялась пальцами за края. Щёлкнул замок, и крышка плавно поднялась, обнажая нутро комода. С губ сорвался удивлённый вдох:

— Здесь ничего нет, — и снова повернулась к нему. — Куда подевались…

— Вещи из моей «коллекции»? — он рассмеялся и мягко ступил вперёд. — Я избавился от них. Ты и я, Гермиона, — Малфой остановился рядом с ней и взглянул с пронзительной, почти болезненной нежностью, — начнём всё заново. Соберём свою, — и положил в комод мешочек.

— Это очень важно для меня, — Гермиона вдруг ощутила себя беззащитной, уязвимой против его нежности. — Спасибо.

Он коротко кивнул, и её беспомощность отразилась в его глазах.

— Открой.

Гермиона нехотя перевела взгляд на мешочек, подняла его и расшнуровала. Внутри оказалась стеклянная баночка из тёмного стекла, не помеченная этикеткой. Открутив крышку, Гермиона увидела белесую мазь внутри и поднесла к носу.

— Ромашка, снежная мята, лаванда… — произнесла она, хмуря брови. — Похоже на состав расслабляющего… — она не договорила, удивлённо приподняв брови. — Ты сделал это… для меня?

Малфой качнул головой, делая шаг вперёд.

Он готовился.

Гермионе захотелось расплакаться от переизбытка чувств. Она задрожала, не зная, куда себя деть, и Малфой, заметив это, произнёс уже знакомым ровным тоном:

— Закрой крышку, держи мазь в руках.

Она повиновалась. Щелчок замка ознаменовал окончание короткого замешательства, порождённого секундой их немого взаимного признания.

— Расставь ноги шире, наклонись и обопрись о комод.

Щемящая сердце нежность схлынула; Гермиона замешкалась перед тем, как переступить, расставляя ноги, и лишь спустя несколько мгновений нашла в себе силы наклониться.

— Прогнись, Гермиона, — ладонь опустилась на её поясницу и надавила. — Я хочу хорошенько тебя рассмотреть.

Она вспыхнула, закусила губу и изогнула спину. Откровенная поза сковывала её, и Грейнджер даже не пошевелилась, когда Драко подошёл к ней сзади, почти прижимаясь бёдрами, и прикоснулся ладонью к ягодице. Оглаживая, он спустился ниже, и пальцы мазнули по влажным половым губам. Гермиона вздрогнула и крепче сжала баночку с мазью. Тонкий запах, исходящий от нее, успокаивал и дразнил одновременно. Грейнджер напряжённо всматривалась в мутную консистенцию, и внизу живота ломило от предвкушения.

Внезапно в поле зрения появились его длинные пальцы, и Гермиона едва не застонала, когда Драко изящным движением окунул указательный и средний в мазь, до неприличия волнующе проворачивая их и прижимая к стеклянным краям, чтобы убрать излишки. Когда пальцы исчезли, Грейнджер уже не понимала, находится она в реальности или в ином измерении; всё происходило будто бы не с ней.

— Шире, — она почувствовала, как ладонь Драко надавливает на внутреннюю поверхность её бедра, и прогнулась сильнее, отставляя ногу вправо. — Сперва будет немного прохладно.

Гермиона мелко закивала, сжимая несчастную баночку в руках. Когда влажные от мази пальцы коснулись входа, она дрогнула и поджала пальцы ног: было действительно холодно. Казалось, её чувствительной плоти касался кубик льда. Пальцы погрузились меж складок, и их инородность заставила испытать короткий испуг. Малфой согнул указательный палец, проникая всего на несколько сантиметров, и Гермиона завозилась, взволнованная новыми ощущениями. Пальцы выскользнули и направились вверх, к клитору, обводя и слегка надавливая. Гермиона что-то невнятно пробормотала, и вторая ладонь Малфоя легла на её поясницу, слегка поглаживая.

— Если тебе будет больно или неприятно, не жди, пока станет невыносимо, — строго сказал он. — Я буду очень недоволен, если ты будешь терпеть во имя своего упрямства.

Гермиона обернулась через плечо и покачала головой:

— Я не могу прикоснуться к тебе, — и слабо усмехнулась. — Мне уже невыносимо.

Драко отзеркалил её усмешку, и его пальцы внезапно скользнули внутрь на две фаланги, растягивая и заполняя. Грейнджер ахнула, едва успевая поймать ускользающую из пальцев баночку с мазью.

— Если ты ко мне прикоснешься, я не смогу удержаться и заменю пальцы своим членом, а ты к этому пока что не готова, хотя и считаешь, что дерзость и смелость помогут тебе принять меня полностью… — он согнул пальцы, касаясь стенки, и Гермиона шумно задышала, впервые ощущая эту правильную заполненность, которой, как оказалось, не хватало всё это время. — Ты такая узкая и горячая, Гермиона. Если бы ты сама могла ощущать, насколько восхитительна… — зашептал он, склонившись, осыпая поцелуями спину вдоль позвоночника. — Расскажи, что чувствуешь ты?

— Я… мне странно… — отозвалась она, роняя голову на предплечья, когда его пальцы двинулись глубже, медленно, но настойчиво раздвигая стенки.

— Больно?

— Нет, нет… — поспешила ответить Гермиона, прислушиваясь к своим ощущениям. — Немного страшно, но… — и хрипло выдохнула, когда он изогнул пальцы, касаясь передней стенки. — О господи, что ты сделал?

Малфой мягко рассмеялся:

— О, милая, тебе ещё столько придётся наверстать.

— Не страшно, — прошептала она, свыкаясь с новыми ощущениями. — У меня превосходный учитель.

Пальцы выскользнули, заставляя Гермиону разочарованно застонать. Она была готова возмутиться, но руки Драко, поспешно убирающие мазь из её рук, а затем приподнимающие её за плечи, отвлекли от недовольства. Он рывком развернул Гермиону к себе, с восхищением рассмотрел румянец возбуждения на её лице, а затем наклонился и подхватил на руки, вырвав из её груди невнятное восклицание.

— Ты же знаешь, Гермиона, — он коснулся её виска шёпотом, — мои студенты всегда сдают на «превосходно».

Грейнджер тяжело сглотнула. Она собиралась очень постараться.