Восхождение богов

* * *

На рассвете танцевал серый снег. Он бесшумно выписывал пируэты, крупными хлопьями разлетаясь по небу, ложась пушистым ковром на голую землю. Тихо. Как же тихо. Позади доносится довольное посапывание. Муж ещё долго будет спать после местного самогона и настоящего мяса. Как и прочие путешественники, впервые за долгие месяцы, досыта наевшиеся и напившиеся, смывая горечь от потери друзей и товарищей. Спокойный сон. Вкусная еда.

Всё было сделано так, чтобы ничто не помешало пройти испытание.

На мне удобные сапоги, сверху простая рубашка до пят, подвязанная тонким пояском, расшитым любопытными символами луны и солнца, играющих зверей, стрел и когтей. Я заплетаю волосы в тугую косу, выхожу наружу, окунаясь в густой туман, вдыхая свежий морозный воздух и выдыхая облака пара.

Мой путь пролегает в сторону от деревни к хвойному лесу, чьи остроконечные ели как стрелы пронзают тусклое небо. Из-за тумана почти ничего не видно, кроме выложенной белыми камнями тропинку, ведущей в лес. Я прохожу мимо палаток гостей, и при моём приближении отодвигается полог и показывается лицо Анки. В её взгляде читается вопрос: «Нужна ли помощь?» Качаю головой. Испытание пройду в одиночку.

Заходя в лес, успевший за ночь полностью окунуться в сугробы, слышу, как позади треснула веточка — оборачиваюсь, но вижу только тени под заснеженными кронами деревьев. Ели трещат, колются иголками, дразнятся, играя с воображением. Я вижу Лейкуку, прыгающего на одной ноге, но ведь это всего лишь лавина снега, павшая с дерева. Освободившись, ветки танцуют, создавая под собой снежную дымку, скрадывающую обзор.

На идеально круглой поляне стоит человек десять. Все как я — в белых рубахах. Только босые и как их холод не берёт? В центре Марка, она серьёзна как никогда, держит руки ладонями вверх, не обращая внимания, как снег выбелил и без того седые волосы.

Хлопают крылья над головой — с места тронулась полярная сова, скрываясь в молочной дымке. Обращаясь взглядом обратно на поляну, вижу, что теперь все смотрят в ответ. Их глаза в тусклом свете блестят жёлтым, люди неподвижны и кажутся суровыми великанами в бесконечной белизне.

Я подхожу совсем близко и Марка кивает головой. От неё исходит сильный мускусный запах, он резок и будоражит нос. Знахарка не улыбается. А заговорив, пугает низкой модуляцией голоса.

— С той стороны леса есть быстрая горная речка. Доберёшься до неё — останешься в живых.

Мужчины и женщины, сомкнувшие за нами круг, стягивают через головы рубахи, снимают обувь и тянут пояса вниз. Наклонив голову, смотрю недоумённо пытаясь понять, что они делают. Марка хватает за запястье и притягивает к себе:

— Ты умрёшь, если не побежишь. Беги, Селеста, беги!

И с силой отталкивает назад, что я чуть не падаю, задевая обнажённого мужчину. А когда испуганно вскрикиваю, они падают на колени, запрокидывая головы к небу, и начинают выть как самые настоящие волки. Оливковая кожа идёт рябью, буграми, мелко дрожит — из неё выступает шерсть. Лица удлиняются, волосы сливаются с кожей и появляются звериные уши. Они тявкают как щенки, проглатывая звуки, харкая кровью и щёлкая удлинившимися зубами.

Я отступаю всё дальше и дальше назад, зажимая рот, боясь хоть звуком привлечь к себе внимание. А когда волчица-вожак выступила вперёд, облизываясь, и жёлтыми глазами буравя мою шею, я побежала. Со всех ног, как будто никогда прежде не бегала. Но куда? Куда бежать?

Ныряю под ель, скрадываясь среди камней, прячась в глубоких ямах-сугробах. Нога провалилась в нору, и я теряю равновесие, улетая вниз со склона. В бока врезаются ветки, лбом налетаю на камень и как рыбеха распластываюсь на снежной поверхности. Вслед за мной падают шишки и иголки, кружится снег, оседая во рту. Что я делаю? Куда бегу и зачем?

Рычание доносится со всех стороны. Остальное зверьё притихло, затаилось в норах, скрываясь от волчьей стаи. Но волков интересует только одна добыча — это я. С кряхтением поднимаюсь, всматриваясь вверх на пригорок. Если приглядеться, то увижу серые шкуры, ползущие вниз. Обернувшись, радуюсь своему недолгому везению — головой чуть не напоролась на вытянутый сук.

Поднимаясь, прихрамываю, двигаясь дальше вниз, совершенно не понимая, куда иду. С ноги слетел сапог, во второй набилось снегу и пальцы заледенели. Кажется, я оставляю кровавые следы. Кажется, я не доберусь до реки. Да и где она? Я не запомнила.

«Если превратишься в дракона — не пройдёшь испытание, Селеста. Запомни это накрепко. Не вздумай обращаться к драконьей стороне. Ты должна отыскать в себе силу ариуса. Силу истины. Себя настоящую. Не сможешь — и вы вернётесь домой ни с чем», — стучит в висках голос Марки. Она предупреждала. Но не говорила, что всё будет так.

Отламываю от молодого дубка, невесть как затесавшегося в этом хвойном царстве, толстую ветку, обламываю концы, придавая ровный вид. Цепляюсь за ствол старой ели, прислоняясь к ней. Шмыгаю носом. Всего лишь переведу дыхание. Восстановлюсь чутка. Потом побегу. Я смогу добраться до реки. По-другому и быть не может!

Скрипит ветвями ель, падают шишки. Суетливо взлетает из скрытого гнезда чёрная птица. Оставленные кровавые следы распускаются как пионы на белоснежной скатерти ранней весны. В полёте падения я напоролась боком на острый сук.

Морды появляются отовсюду. Я медленно верчусь вокруг дерева и вижу жёлтые горящие глаза, возникающие то здесь, то там. С их пастей падает слюна. Головы наклонены. Вздумай тронуться — рычат, а хвосты прижаты между ног. Вперёд выходит вожак. Она разумно смотрит на меня, стряхивая с шерсти мокрый снег.

— Это же неправда! Вы не убьёте меня! — восклицаю запальчиво, вытаскивая вперёд тяжёлую палку и выступая прямо на волчицу. — Это всего лишь игра! Вы не нападёте!

Глаза теряют разум, и она прыгает вперёд. Не знаю, как, но я умудряюсь отбросить её назад, а потом бегу в сторону, и волки отпрянули с моего пути. Я бегу, несмотря на стук сердца в ушах и хруст костей, несмотря на дикую колющую боль в боку, несмотря на невыносимый холод. Страх. А они следуют за мной по пятам, и то здесь, то там возникают серые туши. Задевают бёдра, целятся в икры, бросаются под ноги, вот-вот укусят, вот-вот повалят и утопят в ледяном снегу, раздирая на ливер и кишки.

Туман такой плотный, что хоть ножом режь, в нём нет кислорода, только мокрая снежная взвесь, в которой мерещится всякое. Будто вижу мальчишку, сидящего на дереве, потешающегося надо мной. Лейкуку запускает в лицо снежком, я уворачиваюсь и падаю, когда волк всем телом врезается в меня, опрокидывая на землю. Клыки вонзаются в лодыжку, трясут как игрушку, и я вою от боли, чувствуя и другие клыки на своей коже.

Зверь выворачивает меня, подбрасывает в воздух, я падаю на спину, и белая волчица ступает на грудь, заглядывая в глаза, прежде чем раззявить окровавленную пасть.

— Нет! — закричала я, и сила вырвалась из сердца, судорогой пройдясь по телу, продолжая бить и бить по нервам. Не так как дракон, но как волк.

Как оборотень, обретший впервые свою ипостась.