Погоня за фейри

Глава шестнадцатая

Я должна была пойти спать в пещеру, как двое других. Солдаты должны были искать нас в лесу. И моя голова болела, будто внутри малыш стучал по черепу палками ради веселья. Но я не могла отдыхать. Я не могла даже сидеть на месте. Я расхаживала, ладони дрожали, нервная энергия выливалась из меня, как из переполненной чашки.

Я была права, только убийство моей сестры могло прогнать фейри из мира смертных навеки. И я не забывала, что королева Анабета была фейри. Может, все истории о ее красоте и идеальности должны были сделать это очевидным. Все же, даже королевы должны стареть, да? Но я думала, истории о ее юности и красоте были преувеличениями, как когда не хочешь говорить матери, что она постарела, и продолжал говорить, как она красива и молода.

Эта война между людьми и фейри была начата фейри — благодаря моей сестре — и усилена королевой Анабетой, тоже фейри. Это была их вина. И, если я не хотела, чтобы это повторялось снова и снова с невинными людьми, кто-то должен был остановить это. Я уже призналась, что не могла убить сестру. Этот вариант не подходил.

Но решение Скувреля тоже не сработает, и не только из-за того, что я не хотела умирать. Его план был с убийством моей сестры. Соглашаться на это было так же плохо, как убивать ее самой.

Разум не хотел думать о том, чего он хотел. Каждый раз, когда мысли приближались к этому, меня почти тошнило. Воспоминание о его нежных поцелуях спуталось с мыслями, будто болезнь.

Так было, когда принимал опасность, подпускал ее близко. Она пожирала. Она проникала под кожу, пока не оставалась только смерть. И я не была готова к смерти.

Мне нужен был запасной план. Думай, Элли, думай! Ты всегда находила выход, и не всегда такой, какой ожидали другие.

Ничто не приходило в голову. Словно страх стер мой разум.

Я не хотела умирать. Я не сделаю это по своей воле.

И я не убью сестру. Я не была убийцей. Хоть она заслужила это тем, что сделала и еще могла сделать.

И что оставалось? Временное решение?

Может, все было всегда временным решением, не оставалось дольше одного дня.

Но если можно было покончить со злом — хотя бы с частью — разве не нужно было сделать это? Даже ценой своей жизни?

Я покачала головой. Сколько других людей убедили умереть ради этой причины, но их смерти оказались напрасными? Я буду как они — дура, которая по своей воле сунула голову в петлю, когда не нужно было?

Я хотела бы знать правильный ответ. Я хотела, чтобы было идеально ясно, а не грязно, как ручей весной.

Я подняла повязку, не успев понять, что делала это, посмотрела на леса и холмы внизу. Дым из Скандтона поднимался в воздух тонкими струями. Фейри, наверное, жили в домах там. Больше дыма поднималось на юге от деревни, где собирались отряды королевы Анабеты. Что они будут делать без королевы?

Между двумя точками в лесу и на дорогах было движение. Дороги были такими новыми, что спиленные деревья и обрезанные корни по бокам были еще бледными в свете солнца. Я разглядывала пейзаж, пытаясь запомнить перемены. Место уже не выглядело как мой дом. Свежие поляны и новые дороги полностью изменили вид. Не хватало домов и ферм. Черные дыры остались на их местах. И были новые здания. Башни. Стены. Что они сделали с моим домом?

Я глубоко вдохнула и пошла по каменистой тропе.

Мне нужно было вернуть сестру.

Если и были ответы, их можно было найти только с ней, хотела она работать со мной или нет.

Она не жалела моего отца или своего мужа. Как я могла уговорить ее? Как я могла убедить ее… в чем, Элли? Убедить ее, когда сама не знала, чего хотела?

Я зарычала. Это было глупо. Я всегда знала, чего хотела. И если честно, я знала, чего хотела сейчас. Это было невозможно, и от этого хотелось это больше. Мои ноги скользили по гравию, когда я отвлекалась, и приходилось сосредотачиваться на дороге.

Я не могла прогнать ощущение ладоней Скувреля на моих запястьях, то, как он выглядел так, словно разорвется, когда я произнесла его настоящее имя. Я не могла забыть, как его глаза обжигали, когда он признался, что хотел покончить со спутанным злом Фейвальда.

Но могла ли я поверить, что для него было жертвой просить моей смерти? Он свободно бросался красивыми словами. Было невозможно знать, врал ли он.

Я застыла.

Элли, ты дура.

Я думала о Скувреле, как о человеке. Я обходилась с ним, как с человеком, потому что его губы, глаза и эмоции казались смертными.

Я снова и снова забывала, что он не был смертным. Он был фейри.

И фейри не могли врать.

Я шла по лесу, тихая, как охотник, преследующий оленя, используя навыки из детства, чтобы быть незаметной. Но разум дрожал от осознания, что он не врал мне. Что все те слова должны быть правдой.

И это означало, что он переживал за меня — может, больше, чем я за него. И он разрывался от мысли, что попросит меня умереть.

И он нашел меня, поймал и привязал меня к себе для этого.

Я хотела злиться на него. И я злилась. Но я не ожидала в глубине души разочарование, смешанное с триумфом.

Триумф от того, что на то, как мое сердце сжималось от каждого его движения, было взаимным.

Разочарование, что это не могло ни к чему привести. Это было не важно. Он все еще хотел видеть меня мертвой.

Я поежилась.

Всегда был другой выход. И я его найду. Я отыщу его. Я попаду по нему, как по мишени стрелой. Я все еще была Охотницей.