Погоня за фейри

Глава двадцать третья

Кровавая луна поднималась, и теперь цвет крови занимал половину луны. Дрожь пробежала по моей спине, по ногам сзади и до колен.

— Смотри, Кошмарик, — прошептал Скуврель, его дыхание задело мою щеку, вызвав новую дрожь.

Мы смотрели на пруд перед нами, и вдруг он забурлил, пузырьки лопались на поверхности воды, и странный газ поднимался из них. Газ менял облик, собирался, и призраки поднимались выше и выше из пруда, становились четче в воздухе.

Огромные орки с торчащими нижними зубами из-за пухлых губ яростно размахивали топорами. За ним последовали фейри с рогами оленя и другие — с хвостами котов. Они прыгали и плясали, покидая пруд, бежали, полупрозрачные и мерцающие, по пляжу и по скалам неподалеку. Пара фейри на спинах огнедышащих лошадей появились следом, а потом броненосцы, единороги и что-то, похожее на саламандру длиной с гостиницу Скандтона. На их спинах ехали разные скалящиеся, хохочущие, злорадствующие фейри, вооруженные луками и клинками, копьями и пиками.

Пара лис — их хвосты были связаны и горели призрачным волшебным огнем — вышли следом. Их всадники держали луки со стрелами наготове, на наконечниках горел огонь, как на лисьих хвостах. Этот огонь не мог быть настоящим — Фейвальд не мог его вынести, но этот голубой мерцающий огонь выглядел опасно. Лисы прыгнули вперед, каждая в разные стороны. Слабая споткнулась, упала, но поднялась, и сильная потянула ее за собой.

Когда появились собаки, воя и радостно лая, страх поднялся во мне.

— Спокойно, — прошептал Скуврель. — Глубоко дыши. Они ощутят запах твоего страха. Нужно управлять им.

Собаки нюхали воздух и лаяли. Их было шесть, большие, как кареты с упряжками лошадей — нет, больше! Как дома. Они неслись за охотниками, обогнали их, прыгая мимо, лая с радостью и жестокостью, трещащей между ними как молния.

И теперь из бурлящей воды поднялся их хозяин.

Я тут же его узнала. На его ушах была дюжина колец из костей, его торс с шипами был скован кожаными ремешками, усеянными мелкими косточками.

Его гончая встала на задние лапы, рычание вырвалось из ее горла, и смех Убийцы родни зазвучал с рыком пса, став единым звуком, рассекающим ночь. Запах потревоженного пруда и холодных осенних ночей окружил меня, и я задрожала, а глаза Убийцы родни восторженно блестели, пока он в предвкушении нюхал воздух.

Я ощутила, как ладонь Скувреля сжала мое плечо.

Спокойно, Элли. Пусть эмоции идут в огонь. Глубоко дыши. Не бойся, не бойся, не бойся.

Я закрыла глаза, пытаясь дышать нормально, заставляя себя успокоиться.

Мои глаза открылись, и я увидела, как Убийца родни смотрел в нашу сторону с растерянным видом. Он покачал головой и помчался к его Дикой охоте, которая уже погналась за кем-то несчастным.

— Скорее, — шепнул Скуврель, и мы устремились вперед раньше, чем я смогла подумать, прыгали с белой ракушки на белую ракушку, стараясь придерживаться теней.

Я затормозила перед бурлящим прудом, но Скуврель схватил меня за руку и потянул за собой.

— Я обещал тебе полную экскурсию. Ты уже не откажешься от нашего медового месяца, Кошмарик.

И мы погрузились под пузыри. Скуврель сжимал мою руку в железной хватке, тянул вниз, пока я не подумала, что мои легкие взорвутся.

Он повернулся ко мне и рассмеялся, ткнул мою щеку свободным пальцем, и мой рот открылся, воздух вылетел пузырьками. Он рассмеялся снова.

— Это не настоящая вода. Дыши, моя смертная жена.

Мои легкие пылали, я впилась в его руку, пока он согнулся, хохоча. Он клялся, что не мог убить меня сам, но делал это! Паника гремела во мне, мешая думать, и я боролась изо всех сил, а он смеялся так сильно, что чуть не выпустил меня. Я впилась ногтями в его плечи, стараясь зацепиться за его кожу, отчаянно желая дышать и жить.

Легкие не выдерживали. Сердце колотилось так быстро, что я не могла думать.

Вот и все.

Это конец.

И он получил то, чего желал! Я думала о нем под конец.

Я хотела заколоть его.

Легкие не выдержали, и я сдалась смерти, вдохнула воду, ждала, что глубина заберет меня. Я закрыла глаза.

Ничего не произошло.

Я вдохнула.

— Правда или ложь, — Скуврель едва мог говорить из-за хохота. — Ты думала, что умрешь.

Я злобно посмотрела на него. Он заслуживал куда хуже этого. Если бы в другой руке я не сжимала лук, я ударила бы его хорошенько.

— Правда или ложь, — парировала я, — ты доказал, почему я не должна тебе доверять.

— Тем, что сказал правду?

Я не могла остановить слезы, выступившие на глазах, как и дрожь, проникшую в мои мышцы, заставляя меня содрогаться в его хватке.

— Потому что ты не сказал об этом заранее! — бушевала я. — И потому что думал, что это смешно, когда я думала, что умирала!

— Это было смешно, — заявил он, но тут же невинно посмотрел на меня. — Откуда я мог знать, что ты не поверишь мне? Я снова и снова тебе говорил, что не могу врать.

Если бы взгляды могли убивать, он умер бы уже тысячу раз. Я вдохнула и вытерла слезы с глаз. Он заплатит за это. Заплатит!

— Идем же, мой Кошмарик, я дам тебе медовый месяц, как и обещал, — он отпустил мою руку и протянул локоть, будто был Рыцарем, а не Валетом.

Моя грудь вздымалась от глубоких вдохов. Нет. Мало. Он не мог так со мной играть.

В груди росло напряжение. Я начала понимать, что этим напряжением было Равновесие во мне, и я стала действовать от этого напряжения, не успев подумать.

— Финмарк Торн, опустись на колени передо мной и моли о прощении.

Моя ладонь взлетела закрыть рот, глаза расширились. Я не должна была так использовать его имя. Не должна была…

Он упал на колени, глаза искрились яростью, хотя он сладко сказал:

— Прошу, прими мои извинения, достойное Равновесие. Я обязан молить о прощении у тебя за все мои грехи и проступки.

— Извинения приняты, — выдохнула я, но ощущала себя обманутой. Он должен был извиниться сам. Дать мне хотя бы это.

В то же время мои щеки пылали. Желание восстановить равновесие меня погубит. Я ненавидела это. Я не хотела этого. Но что я могла? Я действовала, не желая действовать.

— Я говорил, — сказал Скуврель сквозь зубы, — что твоя роль захватит тебя и заставить действовать так, как ты не хочешь. Ты не понимала, что все мы скованы ролями, которые нам выдали, но теперь, сладкий Кошмарик, ты должна видеть, что я все время был прав.

Я кивнула, но мысли кипели. Я заявляла, что мы выбирали, принимать ли роль, что нас не могло определять то, что другие навязали нам. Так почему я позволяла это? Я не позволила крылья. Может, не должна была позволять и принуждение.

— Ты должен был извиниться сам, и мне не пришлось бы заставлять, — вяло сказала я.

Скуврель помрачнел.

— Я не извиняюсь. Идем, Кошмарик, забудем об этом ужасе и войдем в логово твоего врага.

Он мог только так? Придется пока что терпеть это.

Я обвила его руку, и мы посмотрели на подводный дом перед нами. Как я найду там ответы?