Погоня за фейри

Глава шестая

Я порылась в шкафу и нашла подходящую по размеру рубашку с кружевами вокруг воротника, камзол лилового цвета с черными полосками на груди. Он застегивался серебряными пряжками в форме черепов птицы на одной стороне дублета. Рукава камзола длиной по бедра были украшены скелетами ящериц, вышитых серебром, но ящерицы казались крылатыми. Каждая кусала хвост следующей. Фейри обходились с вещами как со всем остальным — они делали вещи роскошными, но с ноткой жестокости.

— Правда или ложь, — спросил Скуврель с порога, стоя спиной ко мне, чтобы я могла надеть рубашку и камзол поверх ноющих стежков, которые он зашил на мне. — Ты, наконец, понимаешь глубины моей порочности.

Я дала словам повиснуть в воздухе. Я знала это? Он мог быть хуже, чем я думала.

Я боролась с камзолом. Я не могла повернуть руки, не тревожа новые швы. Они болели, но не так сильно, как я ожидала.

Он резко повернулся.

— Позволь помочь с этим.

Его ладони были удивительно легкими и грациозными, он забрал у меня камзол и помог надеть на мои ноющие плечи. Его глаза с тяжелыми веками ничего не выдавали.

Стрела не пронзила его сердце, когда я выстрелила в него. Она попала в его руку. Каждый раз, когда я чувствовала, что должна была принять, каким черным было его сердце, эта мысль всплывала в голове. Лук знал то, чего не знала я?

Я сглотнула.

Мне нужно было принять решение. Я могла перестать доверять ему и потерять его общество, помощь и мудрость.

Или выбрать стрелу и доверие ему. Хоть он говорил, что однажды погубит меня.

Я глубоко вдохнула. Мне нужно было довериться интуиции.

— Ложь, — сказала я, закрепляя последний череп птицы на камзоле. — Стрела не убила тебя. А она пронзила бы злое сердце.

Похоже, я выбрала довериться ему — без сделок и обещаний. От мысли я скрипнула зубами, сердце колотилось. Я словно прыгала с утеса и не знала, как далеко было дно. Я словно выпускала стрелу в несущегося медведя и смотрела, как он приближался. Я ощущала восторженный ужас риска и шанса на успех.

— Магия работает в доме во время Кровавой луны? — спокойно спросила я.

Скуврель кивнул, отвел взгляд, словно стыдился чего-то.

— В какой-то степени. Я не могу исцелить тебя этой ночью, если ты надеешься на это. Я использовал слишком много сил на полет.

— Тогда мне нужно забрать вещи, — сказала я.

Я прошла мимо него в другую комнату, забрала колчан, лук и меч. Я вытащила меч и схватила клетку с сестрой одной рукой.

Я замерла.

— Чей это дом? — спросила я у Скувреля.

— Мелкого фейри, — он пожал плечами. — Кого-то с ужасным вкусом. В доме ни одной книги.

Я кивнула, опустила меч, игнорируя боль в спине, вызвавшую слезы на глазах. Я осторожно открыла дверцу клетки. Скуврель охнул, но я сунула руку в клетку, придавила борющуюся сестру к месту, а другой рукой вытащила оленя. Он был обузой.

Я быстро закрыла дверцу клетки, и олень вдруг стал полного размера. Его дыхание вырывалось яростными порывами пара, копыто стучало по полу домика. Половицы трещали.

Он повернулся к нам, глаза вспыхнули вишневым цветом. Как можно быстрее, я схватила меч, рассекла воздух и прыгнула в брешь с мечом в руке.

Я рухнула на торф в мире смертных в том месте, где надеялась, бросилась в сторону, освобождая место для прыжка Скувреля через брешь.

Он прорвался, лицо было напряженным от стресса. Он схватил меня и отодвинул, в тот же миг олень прыгнул в брешь, помчался на полной скорости по лесу мира смертных подальше от нас. Я охнула, подняла повязку.

Я не ожидала, что олень последует. Может, стоит быть менее импульсивной.

— Пытаешься убить меня? — бодро сказал Скуврель.

— Один, — сказала я, дыхание дрожало. Я думала, что он позаботится о себе. Он был способен на это без моей помощи.

Я нервно облизнула губы. В мире смертных был день. Хоть в этом уголке леса было тихо, он был недалеко от Скандтона, где фейри заканчивали завоевание. Мне нужно быть быстрой и тихой. Тот олень мог послужить хорошим отвлечением.

— За мной, — я прошла в маленькую пещеру, которую нашла во время Пира Воронов, мои ладони искали мою сумку во тьме. Только бы она была тут!

Облегчение наполнило меня, моя свободная ладонь задела сумку.

— Ты прошла весь путь ради этого? — с отвращением спросила моя сестра. — Мне нужно закричать и проверить, придет ли кто-нибудь.

Я повесила сумку на плечи, привязала клетку к поясу. В моей руке уже была рукоять топора, когда вдали начались крики.

— Меня кто-то слышит? Кто-нибудь? На помощь!

Тот голос! Я знала этот голос.

Я побежала раньше, чем поняла это, помчалась между деревьев и камней. За мной ругательства Скувреля могли сделать воздух синим.

Мир смертных всегда выглядел для меня странно после Фейвальда, словно кто-то рисовал его на холсте почти без красок. По сравнению с яркими красками Фейвальда, он был лишен жизни.

Я остановилась за минуты, повязка упала с глаза, другой еще был накрыт. Как всегда, от этого все почти двоилось — половина реального мира, половина мира духов.

В мире духов странная клетка висела на дереве. Прутья клетки двигались и извивались как живые змеи. Нет, это были змеи. Их шипение звучало в воздухе, скользило по моей спине.

Глаз, который видел реальный мир, не видел их вовсе. Тем глазом я видела только Олэна, висящего в воздухе. Он был потрепанным и разбитым, один глаз опух и не открывался, его нарядная накидка была в дырах и крови. Сухая кровь покрывала рану на голове, его взгляд был пустым.

— Элли! — он охнул, надежда в его глазах вызвала боль в моем сердце. Если Олэн был рад видеть меня, тут все было плохим.

Я сглотнула, огляделась на поляне. Место казалось ловушкой, а Олэн — приманкой.

— Кошмарик, — предупредил Скуврель, голос был низким от намека. — Отмечу, что, если ты влезешь в это, тебе придётся участвовать в том, что тебе не понравится.

Я пронзила его ядовитым взглядом.

— То, что он тебе не нравится, не означает, что с ним нужно так обходиться. Ни с кем нельзя так обходиться.

Он приподнял бровь.

— И все же.

Это было всем. Никаких уточнений. Он не умолял. Лишь эта фраза. Я покачала головой и полезла в сумку за золотым ключом.

— Я не думал, что кто-то слышал. Я не думал, что кто-то придет, — сказал Олэн. — Точно не любительница фейри, как ты.

— Она — любительница фейри, да? — проворковал Скуврель, появившись рядом со мной и прижав два пальца к моей щеке.

Я отбила его ладонь и покачала головой, цокнув языком.

— Олэн Чантер, дурак ты, а не рыцарь. Если ты не понимаешь теперь, что я — худший враг фейри, тогда ты никогда не поймешь.

— Твоя сестра приказала побить меня и пытать, — сказал Олэн сквозь опухшие губы. — Я даже не знаю, что они сделали с Хельдрой, — его голос оборвался. — С моими детьми.

Хорошо, что он не видел мою сестру в клетке на моем поясе, или он возненавидел бы меня. Она хихикала из безопасности клетки.

Я неловко кашлянула.

— Если они пошли туда, куда я им сказала, то они все в безопасности. Вместе с другими детьми из деревни. И если бы кто-нибудь из вас меня сразу слушал, Скандтон не захватила бы армия фейри, а тебя не поймали бы. Ты мог бы служить великому сэру Экельмейеру при дворе королевы Анабеты на юге.

— Сэр Экельмейер жив, — сказал Олэн. — Они послали его к ней — голого и выкрашенного в желтый за трусость.

Скуврель за мной расхохотался, и я с трудом не присоединилась к нему. Элли, это было жестоко. Но почему от картинки напыщенного Экельмейера в желтой краски стало смешно? Я была ужасным человеком.

— Они хотя бы не покрасили тебя, — сказала я, вытаскивая золотой ключ из сумки. Я повернулась к Скуврелю и сказала сахарным голосом. — Муж мой, могу я попросить волосок с твоей чудесной головы?

Здоровый глаз Олэна, казалось, выпадет из головы.

— В обмен на один секрет, — хитро сказал Скуврель, обещая улыбкой, что мне будет больно. Он постоянно поглядывал на деревья. Нужно было спешить.

— Договорились, — я повернулась к Олэну. — Мы вытащим тебя отсюда, сэр Чантер, а потом ты отыщешь своего Желтого рыцаря и отвоюешь Скандтон у фейри.

— Я не могу, — сказал Олэн с отчаянием в голосе. — Хоть захватчики бьются между собой, они все еще слишком сильные. Я против них как ребенок.

— Между собой? — рассеянно спросила я, Скуврель дал мне волосок с драматичным размахом и поклоном. Я приняла его и обвила волоском ключ. Этой магии хватит.

— Кто-то убил Лорда Сумеречного двора в сражениях. Не знаю, кто, но я благодарен за эту мелочь. Потому армия пока не движется. Они бьются, чтобы увидеть, кто займет его место.

Ой.

Это была моя вина.

Олэн фыркнул с горечью.

— Удивлен, что они не заставили того, кто убил его, занять роль. Я не знаю даже, бьются фейри за то, чтобы быть Лордом или не быть им.

— Может, за все сразу, — буркнула я, вставляя ключ в замок.

— Искать дверь смысла нет, — сказал мне Олэн. — Я вижу, что за клеткой, но не саму клетку. Я ощущаю ее руками, но она какая-то неправильная. Движется. И шипит.

— Потому что она из змей, — буркнула я и повернула ключ.

Олэн поежился, его глаза закатились.

— Не говори мне это.

Дверь открылась, и я убрала ключ в карман.

— Вот так. Выпрыгивай.

Он посмотрел на меня как на безумную.

Скуврель издал раздраженный звук горлом, прошел мимо меня, сжал Олэна за шею и вытащил его из дверцы клетки.

— Хоть весело смотреть, как ты играешь с этим существом, мы тратим время, Кошмарик. Нам нужно шевелиться, пока Дворы не поняли, что ты тут, и не пришли забрать твою силу.

Олэн пошатнулся и упал на землю, покрытую мхом. Он поднялся, не сводя взгляда с места рядом со Скуврелем.

— Я никак не привыкну, что вижу их, только когда они хотят этого, — сказал он, дрожа чем-то, похожим на ярость. — Если тот, кого ты зовешь мужем, снова схватит меня за шею…

Его голос утих, он стал качать головой, поняв, что угроза была пустой.

Я сжала Олэна за воротник, притянула его так близко, что могла заглянуть в его здоровый глаз своим.

— Слушай меня, Олэн Чантер, потому что это важно. Я борюсь, чтобы остановить вторжение фейри. Но я не могу сделать это одна. Ты — все еще Рыцарь Скандтона, так что пора собрать людей, найти союзников и биться за деревню. Ты забыл все о фейри, но пора вспомнить. Ты сам говорил мне слова песни: «Музыка связывает, Огонь слепит, Смотри им в глаза, убьет их железо». Играйте музыку. Жгите огни. Ищите железо в позвоночнике и земле. Нам понадобится все.

Он кивнул, дрожа от уязвленной гордости и согласия.

— Иди, — тихо сказала я, отпустила его воротник и сунула рукоять топора за пояс. — У меня есть свои дела.

Что-то, похожее на пару рук, будто сжало мое горло. Я едва успела вытащить меч и рассечь воздух перед собой, а потом зрение погасло, и я упала на колени.