Благородна и благочестива

– Неважно, что думаю я, – пояснила очевидное ученица мэма Фаиля. – Это вы пришли с угрозами. Что, как не страх, толкает на такой шаг? Вы только что признали меня равной, ллей Салават, и я почти благодарна. Ведь это вы думаете, что я справлюсь.

Остановившийся взгляд мага воды стал наградой. Дорого, ох, дорого заплатит она за эту крохотную победу! Вот только в этот краткий миг триумфа Камилла не думала ни о чём подобном, потому что король Родрег как раз обернулся к ней, протягивая ладонь, и наследница престола замешкалась, неловко протягивая свою.

У изножья трона тихо выдохнула ллейна Бианка, опуская голову и потирая переносицу – единственный жест неловкости и стыда, который позволила себе покровительница Камиллы Эйросской.

В толпе раздались сдавленные смешки.

– Я хотел лишь представить вас, дорогая, – прошелестел Родрег, смещая ладонь Камиллы себе на локоть. – А теперь придётся вас вести к столу.

Камилла вспыхнула, потому как вовсе не думала прыгать впереди повозки и выделяться ещё больше, но сделанного не воротишь. Отец как-то шутил, мол, уронив достоинство, попытайтесь сделать вид, что это не ваше. Камилла позабыла, к чему он это говорил, но запомнила отчего-то накрепко. И вот теперь – пригодилось же. Может, семейное?..

Вцепившись похолодевшими пальцами в локоть старого короля, дочь Золтана Эйросского очень медленно, подстраиваясь под шаг его величества, спустилась по ступеням и направилась в смежную залу. За спиной зашелестели платья придворных; высокорожденные гости потянулись следом.

Мельком обернувшись, Камилла отметила, что ллейну Бианку ведёт под руку ллей Салават, Одетту – ллей Ленар, а следом идут уже знакомые советники и пышно наряженные придворные, среди которых Камилла отметила Ромину и Рогнеду, родственниц ллейны Бианки по мужу.

– А я думал, бесчестие и позор Золтана не переплюнет никто, – усмехнулись за спиной, когда в дверях возникла заминка. – Однако же, дорогая кузина, вы превзойдёте отца. Я уверен.

Вскоре Камилла поняла ллейну Одетту, утверждавшую, что ей кусок в горло не лез за королевским обедом. И впрямь не лез, под столькими взглядами гостей за бесконечно длинным столом. Но голод быстро превозмог стыд: в отличие от всё ещё красневшей Одетты, Камилла сумела и ловко подцепить из общего блюда поднесённые кушанья, и даже их распробовать.

За здравие короля Родрега произносились долгие утомительные речи, так что уже и сам Родрег пресекал словесные излияния подданных. Ллей Салават произнёс лучшую речь – короткую, но исключительно по существу, и Камилла даже удивилась – ей показалось, что старший советник был искренен, желая королю и долгих лет, и крепкого здоровья.

Ужин подходил к концу, когда затеянная на другом конце стола тихая беседа перелилась в словесную баталию. Его величество заинтересовался; тотчас к обсуждению присоединились все гости. Обсуждали один из постулатов Отца, о нестяжательстве. Важны ли блага земные, или следовало верить слову Храма, в котором говорилось, будто человеку необходимо заботиться о единственном богатстве – душе своей?

Его величество, выслушав нескольких гостей, проронил, что, как маг земли, не может не чувствовать всех скрытых в ней богатств. И если не людям пользоваться ими – то кому? Ллей Салават согласился, и после такого единства мнений редкие гости остались при противоположных соображениях.

– А вы как думаете, светлая ллейна? – вдруг обратился к ней ллей Ленар. Сощурился неприятно, пряча скользнувшую по губам презрительную усмешку. Не простил, видимо, нарушенного уединения с невестой, решил затянуть в омут словесных битв. Ллейна Бианка категорически возбранила ей вступать в перепалки, однако как тут промолчать?

– А вы? – вопросом на вопрос ответила Камилла, не замечая тревожного взгляда покровительницы.

Невежливость гостьи и предполагаемой наследницы престола вызвала волну осуждающих шепотков вдоль стола, а племянник ллея Салавата выпрямился в кресле, отвесив легкий поклон в сторону короля Родрега.

– Деньги могут если не всё, то многое, светлая ллейна. Те, кто этого не понимает, не знает также, и что такое власть. А не вкусив власти? Человек не сможет ни добиться влияния, ни удержать его. Ни, как следствие, править королевством. Как наследница престола, вы это наверняка понимаете, ллейна Камилла.

Камилла ответила не сразу, и не потому, что давила тишина за столом и пытливое ожидание любопытных гостей. Вопрос действительно занял всерьёз: кто же её раньше о таком спрашивал-то? На Островах наука нехитрая – за пару монет и убить могут. Но что бы сказал на это, к примеру, пэр Доминик? Или… пэр Патрик?..

– Человека, утверждающего, что деньги могут всё, можно подозревать в том, что он может пойти на всё ради денег, – задумчиво проронила Камилла. – Я не стану лукавить, ллей Ленар: деньги и власть привлекательны и друг без друга редко обходятся. Но мой добрый учитель пэр Никлас – священник на Островах – говорил в редких проповедях так: если деньги – это всё, что вам надо, то это всё, что вы получите.

По правде, спившийся духовник высказался так лишь единожды, когда во время их редких занятий письмом в неубранный храм вломились двое пьяных матросов, в поисках ценностей на выпивку. Пэр Никлас выпрямился, стал как будто выше ростом и впервые за седмицу даже протрезвел. Проронил грозную речь, да выгнал заблудших взашей – те отчего-то даже не пикнули, лишь поругались уже за дверьми. Ящик с пожертвованиями, впрочем, прихватили тоже. Наутро их в бухте нашли – рядом с пустым ящиком и такими же пустыми бутылками. Как бывшим морякам удалось захлебнуться прямо у берега, прямо загадка. На Рыжих Островах про то ещё с полгода толковали.

Король Родрег подался вперёд, опираясь сцепленными в замок руками о стол. Взглянул на наследницу престола с неожиданным интересом.

– Я долго жила на Островах, – Камилла снова благоразумно не упомянула, каких именно, – и заметила одну странную вещь, ллей Ленар. Чем больше ценятся вещи, тем меньше ценятся люди. Подумайте, дорогой кузен: если бы у какого-либо человека находилась вещь, которую вы бы очень хотели, но он отказывался бы её продавать, что бы вы сделали? Если бы очень-очень хотели эту вещь?

– Отказался бы от затеи, – по губам Ленара скользнула презрительная усмешка, но на Камиллу он теперь смотрел внимательно.

– Вы – большая редкость, дорогой кузен, – мило улыбнулась дочь Рыжего барона, окатив молодого племянника Салавата не менее насмешливым взглядом. – А мой опыт подсказывает, что люди в таких случаях либо воруют, либо отбирают силой и обманом. Ценность желанной вещи превышает ценность чужой жизни. Не поймите меня превратно, ваше величество, – по примеру Ленара, Камилла повернулась к королю Родрегу и чуть склонилась, – деньги важны. Но заботиться о них нужно не в первую очередь, или же хотя бы не только о них единых. В конечном итоге, деньги – это только монеты, на которые мы покупаем необходимые или желаемые нами блага. А значит, это всего лишь… инструмент для желаний нашей души. Очевидно же, что душа первична. Даже мне очевидно, ваше величество.

Камилла проработала в торговой лавке свыше пяти лет, в свободное время слушая долгие речи пэра Никласа. Священник хоть и не всегда мог выстроить слова в связную речь, но когда случалось, то надолго. Дочь Рыжего барона могла бы говорить до рассвета о доходах, расходах, налогах, уклонениях, людях, которых в лавку приходят, обмене, обмане с обеих сторон, складском учёте и недочёте, бедствиях и покрытиях лживых бедствий, закладных и процентах, чужих бедах, долгах и неразумных тратах, переплате и выгодных сделках…

Вот только никто из дельцов мэма Фаиля не был ни благородным, ни честным, ни счастливым человеком. Ни один не показался Камилле достойным хотя бы рассмотрения: продажные души оказалось очень легко читать, как цифры в торговых бумагах. С ними всё просто. А вот с душами чистыми да благородными – очень даже нет. Теперь, после встречи с пэром Патриком, про это думалось отчего-то всё чаще. И выводы напрашивались неутешительные: собственная душа оборачивалась потёмками.

– Но ведь за деньги умирают, дитя, – прошелестел старческий голос Родрега Айронфисского. – Значит, люди готовы пожертвовать ради них… первичным и важным. Выходит, не такая уж большая разница между душой – и деньгами…

– Не совсем так, ваше величество, – с сомнением качнула головой Камилла, чувствуя на себе десятки жадных взглядов. – Я видела много людей, готовых убивать за деньги. Но не встретила ни одного, который согласился бы умереть ради пары монет. Я бы сказала, что умирают только за то, ради чего стоит жить.

Тоже правда: наёмников и убийц на Островах водилось немало, а вот самоубийц, предложи ты им хоть набитый золотом кошель – ни одного. Отец – и тот уходил воевать с чудищами да бандитами не ради денег, или не столько ради них. Во-первых, действительно жалел мирных жителей да хотел им жизнь облегчить, как мог. Во-вторых, их с матерью защищал: меньше дурного вокруг, безопаснее по улицам ходить. В-третьих, подвиги совершал – не без этого. Теперь Камилла понимала: было и четвёртое, эдакое бегство от себя, ошибок и несчастий, которыми Золтан Эйросский щедро оградил тех, кого оставил позади. Безумные подвиги стали искуплением. Отец действительно готов был умереть ради собственной чести. Впрочем, за жену и дочь тоже отдал бы жизнь, не задумываясь. Но не за деньги. Это Камилла точно знала – денег у них, как ни крути, много не водилось.

Родрег, кажется, понял. Усмехнулся, качнув головой. Приподнялся, опираясь на руку тотчас вскочившего ллея Салавата.

– Я желаю открыть с вами бал, дорогая, – обратился он к Камилле. – На танцы я уже не способен, но вывести прелестную ллейну под руку – это я ещё могу. Ллей Ленар, – обратился Родрег к вскинувшемуся племяннику Салавата, – вы моложе и, верно, умеете обращаться с юными ллейнами лучшего моего. Первый танец за вами, с позволения прекрасной Камиллы.

Лицо «прекрасной Камиллы» осталось каменным, в отличие от покрасневшей Одетты, которой, по праву невесты, принадлежал первый танец с Ленаром. Сложно сказать, что подумал усмехнувшийся жених, с почтением поклонившийся его величеству, но то, что удовольствия этот танец ей не принесёт – Камилла поняла сразу.

– Не думайте, что я выжил из ума, дорогая, – едва слышно шепнул старый король, когда они рука об руку шагнули к выходу из залы. За ними потянулись и другие гости; шорох платьев и стук каблуков надёжно хоронил едва слышный голос монарха. – Я понимаю, какая опасность вам грозит. Вы отправитесь в Эйросские земли сразу после бала, не дожидаясь утра. Экипаж готов; с вами отправятся также четверо солдат королевской стражи для сопровождения. Ллейна Бианка с дочерью также последуют за вами, потому как вы хоть и сильная девица, ллейна Камилла, а всё же слишком юны, чтобы я доверился вам. Слушайте внимательно…

Грянула музыка, когда они шагнули на гладкий пол главной залы, и плеснул отовсюду ослепительный свет. Пары расходились по обе стороны от входа, ожидая, пока старый король с юной наследницей сделает круг по центру. Родрег танцевать уже не мог, а Камилла не умела – они составляли, по её мнению, прекрасную пару.