Анарх

IX. ПЛОХАЯ ТЕНЬ

Олорт сделал выпад вниз ритуальным клинком. Макколл был ослеплен своей собственной кровью, которая текла из раны на голове, которую оставил графин. Его голова кружилась.

Каким-то образом, ему удалось заблокировать выпад предплечьем. Лезвие скзеррета разрезало его рукав и кожу под ним.

Все еще громко зовя на помощь, Олорт снова сделал выпад, и Макколл снова заблокировал, схватив его за запястье с ножом. Макколл был прижат Олортом. Макколл свободной рукой в ярости схватил что-то, и ударил этим.

Шлем сирдара врезался в боковую часть лица Олорта. Тот отклонился в сторону. Макколл снова ударил его, держа его левой рукой и размахнувшись шлемом, держа его за подбородочные ремни правой рукой.

Второй удар вывел из равновесия Олорта и заставил его заорать. Макколл пнул ногой и отправил его назад по комнате.

Олорт направился к нему с ненавистью в глазах. Кровь бежала по его щеке от пореза над левой скулой. Он рванул вперед с кинжалом. Макколл, едва встав на ноги, заблокировал удар верхней частью куполообразного шлема, используя его в качестве щита. Олорт снова сделал выпад.

— Сюда! Сюда! — кричал он на диалекте Архиврага.

Скзеррет пробил верхушку шлема и глубоко вошел. Макколл повернул хватку и вырвал кинжал из хватки дамогора. Шлем, с застрявшим в нем кинжалом, заскакал по полу.

С широкими глазами Олорт рванул за ним. Макколл рванул за дамогором, нанеся скользящий удар ногой, который сбил человека недалеко от его цели. Олорт приземлился на пол и пополз к шлему.

Макколл тоже рванул к шлему.

Он схватил рукой рукоять кинжала. Олорту едва удалось схватить шлем. Он вцепился в него. Макколл вырвал клинок из шлема. Руки Олорта слишком поздно добрались до этого. Все, что ему удалось схватить, это клинок, когда он вырывался из шлема. Зазубренный клинок срезал все его пальцы на правой руке.

Олорт заорал.

Макколл ударил кинжалом вниз. Тот вошел в шею Олорта. Макколл резко повернул свою хватку и разорвал горло Олорта. Крик превратился в бульканье.

Макколл поднялся с кинжалом в руке. Он был дезориентирован. Он был пропитан своей собственной кровью, а кровь Олорта все еще расплескивалась по полу, превращаясь в лужу удивительного размера. Макколл услышал поспешные шаги снаружи.

Он, пинком, убрал дамогора с пути. Олорт перекатился, все еще производя жуткие сосущие звуки. Макколл открыл дверь. Двое писцов сынов были снаружи. У одного был лазерный пистолет.

— Вой тар карог! — крикнул им Макколл, отходя в сторону, чтобы впустить их. Они ворвались внутрь, не зная, чего ожидать, и только то, что сирдар приказал им помочь ему.

Они замерли. Один почти поскользнулся в расширяющейся луже крови. Они увидели дамогора, истекающего кровью на полу с разрезанным горлом.

Макколл вонзил скзеррет в ребра писца с оружием. Левой рукой он схватил лазерный пистолет, пока человек падал на колени. Времени поворачивать пистолет не было. Вместо этого Макколл замахнулся им, ударив другого писца по лицу рукояткой оружия. Сын отшатнулся, кровь и слюни полетели с его губы, и отскочил от двери.

Еще больше шагов. Макколл засунул клинок за пояс и вышел в длинный коридор. Еще два сына бежали к нему с одной стороны, еще три с другой. Они кричали. У них было оружие. Макколл поднял пистолет и выстрелил, сбив приближающуюся пару с ног четырьмя точными выстрелами. Затем он ловко повернулся, и выстрелил в троицу. Он уронил одного и подрезал второго. Третий рванул в укрытие дверного проема. Второй попытался подняться, и Макколл убил его, попав в голову одним единственным зарядом. Человек снова плюхнулся.

Из примыкающих комнат Макколл мог слышать повышенные голоса и яростный звон ручных колокольчиков. Все здание активировалось, чтобы отреагировать.

Он вернулся обратно в комнату. Писец, которого он сбил рукояткой пистолета, все еще шевелился и стонал. Макколл выстрелил ему в голову. Он отпихнул тела писцов сынов с дороги, и закрыл дверь. Здесь не было замка, и были видны едва закрашенные отметины там, где засов когда-то был привинчен.

Он огляделся и сделал быструю оценку. Затем он оттащил тела двух мертвых писцов и сделал из них неуклюжую кучу у двери. Они едва ли удержат дверь закрытой, но они замедлят любые попытки распахнуть ее. Не было времени проверять тела на наличие чего-нибудь полезного, как, например, запасных обойм или ключей.

Он подошел к столу, наклонился, и открыл бухгалтерскую книгу, сметая осколки от хрустального графина со страниц. Он нашел страницу, которая удивила его, страницу энкил вахакан, и вырвал ее. Он сложил ее и положил в карман. Его руки оставляли кровавые отпечатки на всем.

Он слегка покачнулся, и придержался за стол. Позади его правого глаза была тупая, пульсирующая боль. Рана на черепе все еще кровоточила. Встряхнув головой, он сжал зубы и подвинул тяжелый стол к крайним полкам.

Олорт все еще дергался, пялясь на него широкими глазами, его окровавленный рот вяло открывался и закрывался.

— Вахуз вой сех, — сказал Макколл. Я благословляю тебя.

Он выстрелил Олорту между глаз.

Снаружи было больше шагов, повышенные голоса, удары в дверь, попытка плечом выбить дверь. Дверь слегка приоткрылась, но вес тел закрыл ее снова. Удары возобновились. Еще одна яростная попытка выбить дверь плечом.

Макколл забрался на стол, и забрался по полкам к высоким окнам. Здесь не было щеколд, но древние окна в своих рамах давным-давно сгнили от морского воздуха. Он толкнул оконное стекло и услышал, как оно падает и разбивается где-то далеко внизу.

Затем он подтянулся и вылез в дыру. Его встретил холодный воздух и сильный морской бриз. Он встал на подоконник. Стена уходила вертикально вниз под ним, но в трех метрах внизу слева от него была примыкающая, покрытая черепицей, крыша.

Он прыгнул.

Позади него первые лазерные заряды пробили дверь.

Баскевиль раздавал фонарики из ящика.

— Все. Проверьте заряд, хватайте оружие и начинайте искать.

— Что мы ищем, сэр? — спросил Лейр, взяв предложенный фонарик и проверяя его.

— Комиссара Фейзкиель, для начала, — ответил Баскевиль. — Она была той, кто назвал все это янтарным статусом. Так ведь, Мерин?

— Да, сэр.

— Кроме нее... я не знаю, — сказал Баскевиль.

— Это нападение? — спросил Нескон. — Я имею в виду, в подвал вторглись или...

— Мы ничего не знаем, — сказал Колеа. — Может быть, это просто отказ электрики. Разойдитесь, как Баск говорит, и проверьте подвал по секциям. Будут потерявшиеся, так что направьте их к выходной лестнице.

Темнота ощущалась ближе, как будто не было места, чтобы двигаться или дышать. Вонь от сточных вод становилась хуже, но Баскевиль подумал, что это, вероятно, просто его воображение. Это, или воздушно-циркуляционные насосы и вентиляторы тоже отключились. И царапание в их ушах было настойчивым. Это, больше чем остальное, заставляло Баска ощущать все так, как будто это было чем-то большим, чем техническая проблема.

Сама комната обладала жуткими качествами плохого сна. Она была настолько лишенной света, что было трудно сказать, с кем ты стоишь рядом, даже хотя она была битком набита. Когда фонарики включались, движущиеся лучи появлялись под случайными углами, как лучи бледно-голубого света, который показывал холодные детали, но ничего в целом. Сигналы тревоги продолжали заикаться и вопить отрывистыми импульсами, короткие пронзительные вздохи звука, появляющиеся и исчезающие, искаженные. Нескон надел свой огнемет, и воспользовался горелкой, чтобы зажигать свечки. Сейчас он передавал их, одну за другой, Бэнде и Леклану, чтобы они смогли зажечь фитили маленьких коробчатых жестяных ламп. Жестяные лампы производили только приглушенный свет, но он был более рассеянным, чем жесткие лучи фонариков.

— Раздайте их, — сказал Леклан. — Может быть, отнесите пачку к лестнице. У свиты не много ламп.

— Сделай это, Лухан, — приказал Баскевиль.

— Уже работаю, сэр, — ответил Рядовой Лухан.

— Я могу отнести их, — предложил Бленнер.

— Лухан сделает это, — ответил Баскевиль, передавая фонарик Бленнеру.

— Ну, может быть, я мог бы, по крайней мере, проверить, как все проходит, — сказал Бленнер. — Там много женщин и детей, в темноте, пытающиеся найти выход...

— Еролемев и Бонин руководят эвакуацией, — ответил Баскевиль. — У них все под контролем. Помогите с поисками.

— Хорошо, — вздохнул Бленнер. — Конечно.

— Кто-нибудь видел Далина? — крикнул Колеа. — Или Йонси?

Его голос был внезапным и громким. Все, даже Баскевиль, когда он крикнул, говорили тихо, как будто громкие голоса каким-то образом могут обидеть удушающую темноту, которая поглотила их.

— Мы найдем их, Гол, — сказал Баскевиль. — Ну же, шевелите задницами и займитесь делом!

Шогги Домор не ждал фонарика. Он просто переключил свою громоздкую аугметическую оптику на ночное видение и ушел.

Теперь он начинал сожалеть о том, что взялся за приказ Баскевиля так страстно. Он мог слышать взволнованное бормотание голосов в нескольких комнатах позади себя, пока свита спешила эвакуироваться и найти дорогу к лестнице подвала. Система тревоги продолжала визжать внезапными, лишающими присутствие духа визгами резкого звука.

Его сердце колотилось. Это было лишающим присутствия духа. Домор мог ощущать неприятный скрежет в своих ушах, как будто кто-то ерзал булавкой по его барабанным перепонкам. Он хотел, чтобы он подождал какой-нибудь компании. Он хотел, чтобы он взял оружие. Все, что у него было, это его серебряный клинок.

Он задумался, почему он чувствует себя так, как будто ему нужно оружие. Было ли это просто от необычного янтарного статуса, который был объявлен? На передовой это обычно означало, что приближается плохое дерьмо, но это не была передовая. Домора было нелегко напугать, а это все было, несомненно, всего лишь отключением энергии. Но темнота была гнетущей. Она не ощущалась, как простое отсутствие света. Она ощущалась, как вещь со своими собственными правами, как будто темнота залилась в сводчатый подвал и заполнила его, как черная вода.

— Таскейн? — позвал он. — Мастер Таскейн?

Чернота, казалось, ест его голос.

— Комиссар Фейзкиель?

Домор шел вперед, видя мир, как холодную зеленую карту. Он двигался с одной рукой на стене, нащупывая себе дорогу, даже хотя его аугметика давала ему лучшее зрение, чем у кого-либо на подвальном уровне.

— Таскейн? Мастер?

Домор вздрогнул, когда тревога снова прозвучала. На этот раз, это был умирающий визг, который закончился долгой пульсацией неисправных громкоговорителей. Он затих, но пока он продолжался, пять или шесть секунд, он звучал меньше, чем сломанная, ложно сработавшая система тревоги, и больше, как плач ребенка.

— Фес, — прошептал он сам себе.

Он пошел дальше, следуя по коридору, который вел к уборным. Каменная стена была твердой и шероховатой под его нащупывающей рукой. Прямо справа, подумал он, туннель поворачивается и...

Перед ним была чистая каменная стена. Тупик.

Домор замер на секунду, и подстроил свою оптику. Как такое было возможно?

Он выругал себя. Ты заблудился, Шогги, подумал он. Ты не туда свернул. Мах Бонин спустит с тебя шкуру, когда узнает, что Танитец смог потеряться в своем собственном фесовом размещении.