Четверо и один

— Кольцо! Бери в кольцо! — сообразил кто-то.

Вопли, плач, рев пламени. Багровые языки жадно касались дерева, копоть черными хлопьями стелилась над огородами. Михаил предпринял новую попытку открыть двери. Неудача… Вихрь действия, калейдоскоп цветов… Заходясь от кашля, димп вертелся на месте, парировал удары если успевал…

— Ко мне! — старый трюк.

Трое купились и оглянулись. Минус.

Кровля амбара с треском просела. Человеческие крики мгновенно сменились звериным воем. Сотрясаемая кулаками дверь чуть подалась… но не открылась.

Боль от ожогов затерялась среди прочего. Бревна — подпорки занялись огнем, что максимально усложнило ситуацию. Михаил не мог, спасая крестьян, блокировать фэров.

— Извиняй Т'хар… — Он решился.

Миг красоты и жизни, топот сапог…

— Я рядом, — уведомила всех Лесса. — Ты моя тень, Мик. Не забыл?

— Помню, — выдохнул Михаил. Смерть неохотно отпускала. Он готовился перейти, теперь вновь изображать бретера.

Стиснув зубы, Лесса тянулась к двери. Затлел рукав платья, пахнуло горелым. Сквозь щели она видела женщин и детей — сынов и дочерей Лакри, которым всегда нравилось жить. Собирать ягоды, купаться в пруду, плести венки и смеяться до слез…

Огонь медленно снедал человеческую плоть. Лесса плакала, хотя самой ей казалось, что она тверже камня.

Людская масса с ревом вынесла дверные створки. Цунами тел поглотило бойцов и дочь Арота — бросило на землю, растоптало и… схлынуло.

— Встать! — появился Себен. В схватке он предусмотрительно не участвовал. Драка дракой, а о стратегии тоже забывать не след.

Одиннадцать помятых солдат с трудом распрямились.

— А ко мне относится? — Михаил приподнял голову.

— Да. — Офицер держал за ногу мальчика лет трех. — Нам нужен только ты, красноглазый, свершить месть. Предлагаю обмен: твоя жизнь на жизнь ребенка. Считаю до пяти.

— Мик, — простонала Лесса. Она силилась встать. — Берите меня…

— Она никто. — Настройщик кивнул. — Я, знаете ли, устал. Так что лапайте.

— Мудрое решение. — Себен неуловимо расслабился: умирать не хотелось. А он имел все шансы отправиться в чертоги смерти, заартачься враг. Одиннадцать воинов в строю — разве это сила? По счастью, красноглазый сглупил. Ведь плен подобен смерти. Бесчестье и позор.

— Отдай меч.

— Забирайте, — отмахнулся димп. Пространство вокруг плавно вращалось, дрогнули колени…

— Мик. — Лесса не могла разглядеть мужчину. — Я сейчас… Я встану…

— Цепи, — торопливо приказал Себен. Успеть бы ноги унести до того, как лакрийцы опомнятся. Потерять две трети отряда — такое и в страшном сне не привидится.

Звякнул металл, оплетая руки пленника. Грубый рывок, и Михаил поковылял сквозь развороченные палисадники к восточной дороге. Ему бы сесть, отдохнуть, а не глотать сухую пыль, поднятую сапогами. Утихни солнце, родись ливень и ветер. Пустые надежды.

— Ускорить движение! — Себен стиснул рукоять меча. Окраина Лакри скрылась за грядой холмов, и, если через мгновение на зеленых вершинах не появится волна лакрийского гнева, они спасены… — Вроде тихо.

— Да. — Адъюнкта клонило вправо. — К полудню достигнем реки.

— Не забывай о патрулях апохов. ***

Михаил ухватился за прутья клетки, нагретые солнечными лучами. Тряска выводила из себя, как и жара. Ныли раны. Подстегнутые ударом кнута чагары закусили поводья, рванули телегу. Очередной ухаб заставил Настройщика устало выругаться. Дороги Фэлкории оставляли желать лучшего. Неровной змейкой вились они среди природных красот: цветочного луга с правого борта, вспаханного поля с пирамидальными деревьями по периметру и причудливыми каменными столбами, увитыми плющом. Неподалеку черная тень указателя — две покрытые трещинами доски объясняли путникам, где находится Лакри, а где нечто, сокрытое птичьим пометом.

Гладкий серый валун на перекрестке. Кто и когда сидел на нем? Отдыхал, любовался танцем облаков, внимал шорохам и песням. Огненные мухи коснулись тела — раны и боль. Словно издеваясь, по курсу движения серебряной лентой возникла река Бликов. Прохлада воды смотрелась упоительно — окунуться бы в чистую глубину, смыть кровь и усталость…

Поворот направил дорогу вдоль берега. Через несколько минут димп увидел по левую руку причал; три доски, брошенные на сваи, не вызвали особых восторгов. Как и одномачтовый громоздкий корабль, что терся бортом о доски.

— Эй, Ледог! — окликнул часового Себен.

— Здесь. — У сходней нарисовался крепко сбитый бородач. Следом еще пятеро.

— Дрыхнете на посту, сорги?!

— Никак нет, — вытянулся Ледог.

— На корабль, — проигнорировал ответ Ведущий. — И пленника достаньте.

Бесцеремонно, за цепи, Михаила вытащили из телеги. Не устояв на ногах, он рухнул на бок. Его так и подняли на судно — волоком. Удар о кормовую палубу, скрип замка и небо в крупную полоску — новая клетка. Один плюс — не запихнули в трюм, где в столь адскую погоду умереть, что блины лопать, — проще не бывает. Под открытым небом обретался простор, ограниченный лесными зарослями.

Михаил надсадно вдохнул. Звякнули цепи, напоминая о статусе пленника. Хлопнул, выгнулся дугой парус. Плеснула вода, качнулась под ногами солдат палуба. С пенным шелестом река Бликов устремилась навстречу кораблю. Привычные к картине фэры немедля занялись собой. Выискались среди них лекарь, обработавший раны, и повар, наполнивший мир запахами съестного.

Про Михаила вроде как забыли: медицина и еда обошли стороной. Он отнесся с пониманием — любовался видами и вспоминал. Когда-то давно, насколько он и сам не помнил, его перевозили в столичный город Яротты. Вонючий трюм, набитый пленниками, тихая речь Саады, ухмылка Труга — нелегкое плавание. Арена и боль… Михаил с трудом вернулся к реальности. За неимением лучшего, принялся тысячными долями бэрга лечить микротравмы. Иначе боль добьет. Он рассмеялся.

Себен удивленно присел на бухту каната, что валялась неподалеку от клетки. Отставил флягу:

— Тебе смешно?

— Парадокс… — Михаил не мог остановиться, его пробило.

— Не понял.

— Сейчас… Глубокий вдох, теперь выдох. — Я постоянно играю роль заключенного в этом мире. — Он с трудом подавил нервный смешок. — Аномалия какая-то… Я к Вратам, меня обратно.

— У нас говорят: кто создан для плена, потерян для жизни.

Веселье оборвалось столь же резко, как и вспыхнуло. Стремительно мрачнея, Настройщик поморщился: мнительность до добра не доведет. Он сосредоточился на солнечных лучах, что купались в облаках, отвоевывая у теней изумруд листвы, золото древесной коры и водную рябь — серую с голубым. Все относительно…

Плеснула рыба, по воде разошлись круги.

— Ты неплохой боец, — очнулся Себен.

— Будь я неплохим бойцом, мы бы сейчас не разговаривали.

— Справедливо. Но ты отправил в чертоги смерти две трети моего отряда.

— Только две трети, — кивнул Настройщик. — А вот мои родственники…

Он осекся, поймав себя на мысли, что действительно относится к Чету, Лаони и Ору, как к родне.

— Что твои родственники?

— Они профессионалы, Воины с большой буквы и все такое. Считай, тебе повезло.

— Для пленника ты нагл. — Себен коснулся меча. Его лицо по-прежнему оставалось бесстрастным.

Демонстративно тряхнув цепями, Михаил вздрогнул: саднила кожа, натертая металлом.

— Вряд ли что зависит от моего поведения.

— Ты прав. Первый Ведущий Карол не потратит на тебя и секунды.

— Объясни.

— Позволь уточню, я беседую с тобой от скуки. Понял? — Себен мельком глянул на подчиненных. Солдаты занимались своими делами и любопытства предусмотрительно не проявляли.

— Да, — согласился Настройщик. Если Ведущий, пепельного окраса аскетичный блондин, намерен выговориться, ради бога.

— Карол решает судьбу пленных. Ты убил фэрнайтов, добровольно сдался, что само по себе великий позор… Я не стал бы беспокоить Первого из-за столь мелочной проблемы, но порядок есть порядок.

— Значит, время у меня есть, — сделал вывод Михаил. Если он успеет накопить достаточно энергии, проблема разрешится.

— Немного, — улыбнулся Себен. — К полуночи достигнем крепости. Отрядим гонца, тебя на столбы… Восход ты увидишь.

— Меня будут охранять?

— Странный вопрос. Ты что-то задумал… — Себен нахмурился. — Я позабочусь об охране.

Преисполненный досады Михаил обратил взгляд к далекому берегу. Сам напросился.

— Не думал, что ты отпустишь ребенка.

— Да и я не надеялся на твою сдачу, — кивнул офицер. — О пацане волновался зря; фэрнайты не лгут. Воин обещал, воин сделал.

— Тебе ничего не стоит убить дите?

Себен несколько минут пристально смотрел на речные просторы и неожиданно улыбнулся:

— Ты издалека.

— Да?

— Старые говорят: за морем дух воина представляется иначе. Они там сюсюкают над кодексом боя и все такое. Чагарова хэлка… Мы убийцы, я имею ввиду нас — солдат фэрнайтов, апохов, лэндов и кэрсибов. О сейдукках не знаю. Наша цель отнимать жизни, согласись.

— И вы не видите разницы между ребенком и взрослым?

— Никакой.

— Ребенок не в силах дать сдачи. — Михаил лег. — Давай вернемся с философских высот. Ты уверен, что я достигну крепости живым?

— Уверен.

— Я голоден, ранен, крови во мне осталось только на посмеяться. — Димп уставился на офицера. — Разве вас не учили обращению с военнопленными?

— Странная речь. — Себен поднялся на ноги, оправил изрядно помятую форму. — Глупо кормить мертвеца. И лечить тоже глупо.

Посвист ветра и тишина. Стальной звон натачиваемых клинков и молчание. Скрип снастей — мерный сонный звук. Пытаясь расслабиться, Михаил изучал небосклон. Нравилась ли ему лазурная с белым даль, что уплывала назад? Да — она дарила легкость и глубину. ***

Удар корабля о причал заставил Михаила очнуться. Он стиснул зубы: тело затекло.

Ночь. Сияние лун мягко касалось серовато-черных облачных клубов. Алыми всполохами скользили над причалом факелы. Их количество давало понять: встреча Себена пройдет обыденно. Пяток огней, пяток заспанных солдат. Недовольные вопросы.

Сохраняя полное хладнокровие, Себен покинул корабль. Выбрался по сходням на берег:

— Кто за главного?

— Рэк, ночной смотритель. — Мужчина подтянулся. Он и представить не мог, что сегодня к нему заглянет Ведущий. — Вы от Лакри?

— Да. Эпр, ко мне!

Из темноты вынырнул адъюнкт. Особого рвения он не демонстрировал. Ему бы сейчас бабенку, что умеет лечить раны, да постель мягкую. А пленник может убираться на все четыре стороны.

— Эпр, возьми двоих и бегом к Каролу с докладом… — начал Себен.

— Уведомить Первого о потерях?

— Э-э… — Офицер замялся и мгновенно овладел собой. — Нет. Справедливость обрела форму. Выполняй! Теперь с тобой, Рэк- смотритель… Мне потребуются воины.

— Отряд Ведущего Агола, пять десятков опытных фэрнайтов, — кивнул воин. — Расквартированы на Серой улице. Послать гонца?

— Удивляюсь, почему ты этого еще не сделал. Спин!

— Здесь, — откликнулись с корабля. Факелы выхватили из темноты перебинтованного солдата.

— Топайте домой, на отдых. Все до единого.