Империя Женщин

Глава 6

Ранее утро сменилось поздним, а после полуднем, а я только только закончила дела, и ослабила наконец шейный платок. Всё это время мне в спину безжалостно жарило весеннее солнце.

Я не была готова отказаться от его тепла после затяжной ливандийской зимы. Без снега, но с бесконечными сырыми дождями. К счастью весна моей провинции всегда была в радость. Сухая, теплая, наполненная свежим горным воздухом.

За окном кабинета слышались многочисленные голоса.

Поместье кипело как муравейник, в едином, слаженном темпе. Слышно как в соседней комнате слуги разбирают зимний гардероб, со двора — гомон голосов рабочих что подрезали ветви деревьев в саду. С черного хода доносился спор торговки и повара. По лестнице со скрипом и стуком тащили вниз ковры.

Движение это распространялось не только на одно поместье. Их у нас было три в Ливандии, маленькая вилла у моря и большой особняк в столице. Несколько дворцов. Скорее статусных чем жилых.

К тому еще леса, поля, наделы, фабрики, дипломатические отношения с другими провинциями и государствами. И еще не стоит забывать про рауты, светскую жизнь, обмен письменными любезностями с почти сотней дворян. Целый огромный механизм, что работал слаженно, приводимый в движение единственным ключом — княгиней Левицкой.

Матушка впервые в моей беспечной жизни бросила это всё на меня. Без подготовки и предупреждения. И на шестой уже день я была готова взвыть на луну волчицей и убежать в самую глухую чащу. Я привыкла не брать на себя никакой ответственности, и закрывать глаза на всё, не приносившее мне радости.

Теперь же дела сыпались на меня горным потоком. А камердинес с плохо скрытым недовольством поджимала губы, глядя на всё растущую на моем столе стопку бумаг.

К полудню я призналась себе, что мечта о том как матушка уедет подольше и прекратит мне указывать, была преждевременна. И я готова лично ей об этом заявить, лишь бы она вернулась и сняла это бремя.

Молчаливый упрёк, она же камердинес, стояла рядом. Женщина с седыми висками, шрамом через скулу и взглядом верной гончей, которую хозяйка оставила на нерадивое дитя.

Я разобралась с делами насущными, похоронив в ящике стола, те бумаги, которые не требовали срочного моего рассмотрения. И откинулась назад, с наслаждением ослабив узел шейного платка.

— Полагаю, на сегодня всё — исключительно вежливо уточнила камердинес.

— Да. Остальные дела закончит уже матушка, когда вернётся. — Неодобрение во взгляде камердинес жгло мне затылок.

— Их Высочество прислали вам письмо? — в голосе камердинес сквозила плохо скрываемая надежда. Неужто я настолько провальна как её заместительница?

— Нет — От пера болели пальцы. — Но княгиня никогда не уезжала так надолго. Даже если это испытание моим способностям, совсем скоро собрание герцогинь Ливандии. — его матушка не пропускала никогда. Даже будучи больна.

Она в принципе никогда и ничего не пропускала, не забывала и не упускала из виду.

Страшный человек, одним словом. Я совершенно искренне ее поровну боялась и любила.

— Их Высочество знают что делают — твердо произнесла камердинес. Вера в мою матушку у слуг и подчиненных была наравне культа. Чистая и незамутненная.

— Я настолько плоха? Признай, Елена. Будь честной, обещаю никаких последствий не будет — Вздохнула я, признавая свое полное и разгромное поражение. Рядом с светочем — княгиней, все мои попытки её заменить были обречены на провал.

— Прошу не принимать мои слова близко к сердцу, но — Камердинес взяла со стола княжескую печать и бережно, словно ребенка, укутала ее в бархат, дабы убрать в сейф. Целое священнодействие с должным пиететом. — если бы юная госпожа больше времени уделяли бы обязанностям, и меньше — развлечениям…

— Всё, я поняла, можешь не продолжать — точно, я безнадёжна. Камединес устало потерла лоб и сказала

— Простите меня за дерзость. На первый раз вы справляетесь…достаточно — Она явно выбрала это слово не с первого раза. Что мне нравилось в ней, так это исключительная честность. Никакого подхалимства. Утешила в общем, как могла.

— Понятно. — Я подалась к столу, опираясь на локти. — Может тебе матушка сказала о чем то перед отъездом?

— Нет, Ваше Высочество. И…меня беспокоит одна вещь.

— Да, Елена? — Я посмотрела на камердинес внимательнее. Круги под глазами, уставший вид. Она явно мало спит.

— Если бы они планировали задержаться так надолго, великий князь взял бы с собой и весенний гардероб госпожи. Но этого не случилось.

— Не переживай, Елена, в столице у матушки всё есть.

— Да, но и мундир княгиня не взяли с собой. До столицы три дня пути. Даже если они вернутся завтра, а после вновь отправятся, до парада в честь дня рождения цесаревича пять дней. Они не успеют.

— Или пришлют письмо с указанием доставить мундир. Елена, ты же знаешь. Матушка никогда и ничего не забывает. У нее всё под контролем, когда было не так.

— Позволю себе дерзость не согласиться — улыбнулась камердинес

— Есть что-то не подвластное контролю княгини? — изумилась я.

— Конечно. Вы. — Я посмеялась над этой изящной шуткой. И вправду. Единственным источником беспорядка была только я

— Великая княгиня любит вас больше жизни

И знает, что вы справитесь со всем, не смотря на молодость и горячность — Впервые в голосе Елены появилась теплота. Похоже не так уж я и плоха.

— Ты мало спишь. — Я стянула испачканные в чернилах перчатки и вышла из-за стола — Знаю, ты стараешься выполнить всё что можешь, одна. Но не бойся просить помощи у меня

Тем более я обзавелась секретарем.

— Вы назначили кого-то из слуг? Мудрое решение. — кивнула Елена — предположу, молодого господина Юла? Ему может быть тяжело совмещать все обязанности, но думаю я договорюсь с Ивикой, когда она…

— Нет — прервала я поток речи камердинес, столкнувшись с ее удивлённым взглядом — Вы скоро познакомитесь. Уверена, он тебе понравится. А насчёт нашего с вами беспокойства о княгине, думаю так. Пошлю весточку отцу. Если он не ответит, я поеду в столицу сама. И отвезу матушке мундир лично. Ты же затем об этом рассказала, верно? — я улыбнулась, довольная смятением камердинес

За всю мою жизнь, мне впервые удалось при ней выйти из роли непутёвой наследницы.

— Благодарю, Ваше Высочество — Камердинес поклонилась ниже обычного.

— Иди. Я пообедаю и направлюсь к Густам. Скорее всего останусь на ночь.

— Подготовить всё как обычно? — уточнила камердинес, вернувшись в свой сухой, деловитый образ.

— Да. И передай Юлу, если мой гость готов должным образом, пусть познакомиться с остальными

— Вы о юноше, что лекарка держит в своих комнатах? — Подняла бровь камердинес

— Именно. — от слуг невозможно что либо утаивать. Все секреты господ держаться только на их добровольно закрытых глазах.

— Раз это ваш гость, мне следует немедленно извинится перед Ивикой за мои обвинения в её порочности. — я не сдержала смешка. Ивика — благонравная вдова преклонных лет. Значит Елена заподозрила лекарку в том, что та укрывает в господском доме молоденького любовника? Зря я переживала о сплетнях. Эта новость в разы скандальнее чем очередной мой фаворит.

— Пожалуй и мне стоит это сделать. Елена, вознагради Ивику из моих личных средств. Но сплетни пресекать не спеши. Пусть будет так, некоторое время. — камердинес кивнула и вышла. Я осталась одна.

После слов Елены, моё беспокойство за родителей в разы усилилось. Конечно я всё ещё была твёрдо уверена, что отсутствие от княгини писем и указаний — испытание для меня. Её единственной наследницы. Она часто говорила, что мне пора взяться за ум. Но всё же…если предположить…нет, невозможно!

Последнее письмо было от нее из столицы. О том, что добрались они хорошо. Значит никаких опасностей быть вокруг них не могло. Единственное, что могло грозить моей семье, это немилость Императрицы. Но уже много лет, Левицкие были в фаворе у её Величества. И это влияние только росло. Даже цесаревна взяла в мужья Ливандийского герцога!

Дворянки обожают матушку и изо всех сил пытаются добиться её внимания. Подсовывают мне своих сыновей. Заваливают подарками и благосклонностью. Конечно есть и недоброжелатели. Но их мало, и матушка скорее использует их в своих целях, чем позволит навредить себе.

Нет, нет, нет. Даже голову себе не стоит забивать пустыми тревогами.

Тогда источник моих беспокойств оставался один.

Длинные волосы. Белые змеиные глаза, что становились серыми в сумерках. Тонкие пальцы. Широкие плечи. Моя тайна. Астор.

Любопытно как же его зовут на самом деле? Но думаю я найду разгадку задолго до того как выйдет срок. Хотя… Будет ли он мне настолько интересен как только я пойму кто он такой?

Флёр особенности спадёт и он станет попросту очередным дворянским сынком, охотником за титулом князя. С другой стороны, если бы я встретила его просто на балу или рауте, то точно обратила внимание. Конечно мой любимый типаж был совсем иным, но Астор и впрямь особенный юноша. Своей необычностью и внешней и внутренней приковывал взгляд.

Хоть в мужья такую змею я бы никогда не взяла. Всю жизнь прожить чувствуя что тебя сжимают тесные кольца змеиных интриг, и твой муж пытается управлять тобой — нет уж, увольте.

Астору, кем бы он ни был, никогда не стать моим мужем. Вот любовником… возможно. Но разумеется, я не планировала никаких отношений с ним, пока не знала кто он такой, кто его мать и что именно он запланировал.

Велик шанс, что сегодня всё это вскроется

Именно за этим я направлялась к Густам. И разумеется оттого, что соскучилась по Бриссе и хотела разделить с ней свои мысли по поводу Астора и княгини.

Я вышла из кабинета, закрыв его на ключ.

Ярко рыжие волосы трепал ветер.

Среди толпы черноволосых слуг, он выделялся словно последний огонёк среди потухших угольков камина.

Астор обернулся, словно почувствовал что я за ним наблюдаю и мы встретились взглядами.

Короткий миг. И при этом такой долгий. Взгляд через говор слуг, шум, крахмальные воротнички, фырканье оседланной кобылы.

Умен, покрасил даже брови. И если беловолосым и белобровым он был красив холодной, чуждой, змеиной красотой, то стал как выстрел в грудь — настолько бесподобный в своей яркости, что останавливалось сердце. Рыжий дал ему той живости, неповторимости, что делает просто красивого юношу великолепным.

Он поклонился, приветствуя меня, когда я сошла с последних ступеней лестницы в поместье. Белые перчатки — знак секретаря, черный камзол. Темно фиолетовый кушак, обмотанный очень высоко, почти под ребра — так носят неженатые юноши. На конце его — герб Левицких — львица серой нитью.

Никаких ярких пятен кроме белоснежного воротничка рубашки что дублирует высокий черный воротник камзола, показываясь из под него белой полосой. На вторую пуговицу камзола накинута серебряная цепочка, что вела в левый карман и заканчивалась часами. Часы — обязательный атрибут «чистовой» прислуги, которыми приходились секретари, библиотекари, камердинес, управляющие и гувернеры.