Пастыри чудовищ. Книга 2

– Добычей им, что ли, служите?

– Возвращаем охотничьи навыки. И стараемся отучить от доверия людям. Так вот, звери какое-то время остаются на узкой части, ближе к нам, а потом продвигаются всё дальше вглубь территории. Осваиваются, начинают охотиться – и уходят в тильвийские леса, а там уж – мигрируют, куда захотят.

Я уже знал, что бестии не жрут друг друга. Так что не задал постыдный вопрос: а не может ли вылеченный и отпущенный алапард сожрать вылеченного и отпущенного единорога. Зато спросил другое:

– А как обстоит дело с теми животинками, которые у нас обычно не водятся? Скажем, йоссы – они же в основном живут на севере? Или вот даматский подвид гарпии –восточные зверушки?

– Возвращаем в места обитания, тут без вариантов, – отозвалась Арделл, поглаживая наглого котяру, который вспрыгнул прямо на карту. – Так вот. Браконьеры повадились прогуливаться где-то на этом уровне. Видишь? Где лесная полоса еще довольно узкая, а территория питомника подходит к концу. Животных здесь очень легко найти, они не успели еще уйти вглубь и попадаются часто. Так что наша задача…

Наша задача – сделать так, чтобы браконьеры не повредили зверушкам. И чтобы зверушки не внесли себе приятное разнообразие в ежедневный рацион. Словом, патруль обычно выглядит как прочёсывание леса на всю ночь (ноги болят после жутко, но спасибо мазям Аманды). Один патрульный просматривает округу на предмет ловушек и капканов. Второй страхует и, если что, вытаскивает товарища из ловушек и капканов.

Аманда как-то обмолвилась, что одного из «клыков» – тех, что были до Нэйша – они на патруле и потеряли. Так что ночной патруль – счастливая обязанность не вольерных, а исключительно членов ковчежного «тела».

И, к слову, я тут чувствую себя… хвостом, а не панцирем. Поджатым длинным, голым хвостом. Потому что ночная песнь уже началась – и летит со всех сторон. Истерически хохочут вездесущие пересмешники-скрогги. И нежно позванивают на ветках золотистые тенны, и высвистывают что-то непристойное шнырки… древесные, что ли?

И в кустах, и между деревьями вспыхивают точки – провожают с пристальным, целенаправленным интересом. Непохожие на светляков точки – плывут и стелются: зелёные и оранжевые огоньки. Вой игольчатника за тридцать шагов, гулкие, хрусткие, тяжелые шаги позади, мурлыканье алапарда у ручья, далёкие, хриплые крики гарпий – это всё почти привычно и не вызывает страха. Страшнее всего – эти, которые молчат и крадутся в темноте, так что я вижу только тени.

Вздор, на тропы они не сунутся, тропы ограждены отпугивающими артефактами, обработаны зельями… тропы – привилегия персонала. Только вот в этой привилегии есть пара интересных оговорок. Первая из них – кровь.

– Если животное ранено или учуяло кровь – оно не реагирует на отпугивающие зелья и артефакты, – это Арделл повторяла до одури. – Как и при болезни или бешенстве. Если животное вышло на тропу – сразу же применяй снотворное. Без раздумий. Даже если оно целенаправленно движется к тропе – не рискуй. Даже если оно слишком близко подошло к тропе.

Интересно бы знать – вот эти… которые, я почти уверен, слушают мои шаги и крадутся там, за древесными стволами – насколько близко они? Настолько, чтобы запустить в кусты флакончиком быстродействующего снотворного? Вздор, конечно, «Бирюзовый сон» – штука мощная, быстро испаряется, но зато и действует точечно, швырять нужно в зверя или прямо перед ним… Остаётся утешать себя тем, что зверушек отпугнет секрет альфина у меня на воротнике. Или артефакты по краям тропы.

Или аура опасности вокруг нашего «клыка». Кстати, где это он?

Я посветил фонариком на стволы, удостоверяясь, что иду верно. Из кустов донеслось недовольное ворчанье, и фонарик я притушил. Развернулся, чтобы идти, и обнаружил, что Нэйш стоит в двух шагах от меня, задумчиво пялясь куда-то поверх моей головы.

– Песнь Охоты, Лайл.

Пора бы уже перестать так подскакивать, наверное.

– Черти водные – ты хочешь меня заикой сделать? Я же мог бы и врезать, не разобравшись.

Нэйш мимоходом качнул головой – мол, сомневаюсь. Вынул из кармана и подкинул на ладони два зеленоватых камушка – манящий артефакт.

– Повезло с уловом?

– Не в том дело. Это Песнь Охоты. Слышишь? Гарпии напали на след добычи.

Всё равно что сказать уличному торговцу: «Эй, ты же слышишь вон ту арфу в этом оркестре на сто разных инструментов?»

– Ну, если ты так говоришь…

– Две мили, может, полторы, – Нэйш повел пальцем, намечая линию движения. – Это если напрямик, по лесу. Что бы их могло так взбудоражить? Пожалуй, я взгляну.

Я подумал было возразить, но обнаружил полное отсутствие звуков в организме.

– Ты меня замедлишь, да и не думаю, что ты горишь желанием покинуть тропу. И тебе же не нравилось моё общество, а, Лайл?

Он от души наслаждался моим оцепенением. Молчанием. И ужасом, который потихоньку начинал сочиться из всей моей натуры. Но успешно скрывал это – за маской чуть издевательской заботы.

– Справишься? Конечно, справишься, ты специалист по выживанию. Закутайся как следует в маск-плащ и продолжай движение. Не сходи с тропы… и кричи, если что.

Высверк прощальной улыбки и заботливое похлопывание по плечу на прощание – и всё, «клык» пропал между деревьями раньше, чем я успел вцепиться ему в маск-плащ и заорать: «Ты что, совсем поехал кукушечкой – оставлять меня здесь одного?! Наедине с тенями, звуками и взглядами? Да Арделл же повторяла – нельзя расходиться! Да ведь я же…»

– Да, Лайл, – полетело из темноты. – И не суйся на территорию гарпий.

Лёгкий шорох удаляющихся шагов после этого оказался громче визгливого хохота скроггов.

Я оперся на шершавую кору сосны на развилке. Глотнул прохладного воздуха с нотками неизменных яблок, опадающей листвы, и грибов, и чего-то неуловимо звериного. Нужно было непременно справиться с обезумевшим грызуном внутри – иначе я сотворю что-нибудь бездумно-трусливое. Попытаюсь догнать Нэйша, например. Или брошусь обратно в питомник. Собьюсь с тропы.

Потому что крысиный инстинкт – конечно, хорошо, но только не когда крыса полностью выключает разум.

Придавленный грызун корчился и бился, а я давил его, давил и шептал словечки: это просто шуточки Нэйша, ничего больше. Решил малость развлечься за счет своей любимой игрушки. Посмотреть, как я буду вздрагивать от каждого шороха. Небось, на самом деле будет где-то поблизости, наблюдать, будто за бабочкой в агонии… а я…

Ну, веду себя гораздо менее достойно, чем бабочки в агонии.

Выудил из внутреннего кармана фляжку – жаль, с водой. От воды полегчало, и я смог сдвинуть ногу вперед по тропе. Умница, Гроски. Шажочек-другой. И впрямь, просто прогулка лесная, ну а что ночью… так и это бывало, да? Вот еще с часик погуляем, послушаем (и ничего, что вокруг плавают какие-то там огни. Это светляки – и заткнулись там, не рычать, насекомые!). А дальше, если Нэйш не вернется, можно будет вызывать по сквознику Гриз – ручьев-то вокруг достаточно. Всё, если пораздумать, очень даже неплохо.

Только, разве что, скрогги над головами, да голодные тени за кустами. И еще ветерок порывами доносит вонь от логова гарпий. А у этих тварей ко мне великая гастрономическая любовь, вне зависимости от подвидов. Так что надо бы быть поосторожнее.

Мел как-то бросила под хорошее настроение, что здесь красиво. Наверное, если присмотреться – все эти ручьи, светляки и кружева теней – и впрямь симпатичны. Для Мел. Скверно другое: невозможно так и гулять по тропе в полной боевой готовности. Расслабляешься и отвлекаешься, и в голову начинают лезть мыслишки наподобие: как-то там мое задание, интересно?

В прошлый визит в Вейгорд-тен меня даже не пропустили к Стольфси. В «Честной вдовушке» ко мне спустился в зал связной Гильдии. И обозначил коротко: новости будут, когда будут. Заклад и контракт не отменяются, жди сколько нужно. И не смей появляться в этой таверне.

Пришлось проститься с Милкой и ее превосходным пивом. Хотелось бы – чтобы ненадолго… Но всё-таки – у заказчиков что, что-то не ладится, а? Или меня нарочно посылали настолько заранее, чтобы я полностью втерся в доверие («Делаешь это шикарно, Гроски», – хмыкнул внутренний голос). Но тогда что может быть?

Крик.

Прорезал ночь – где-то на востоке, куда ушел Нэйш. И это не крик животного: я много раз слышал, как кричат люди, и на Рифах, и до них.

А потом я наконец-то услышал Песнь Охоты гарпий-бескрылок – она разрослась и заплескалась между деревьями. Отдаленное, но ясное «Урлюлюлюлю!», пронзительные, игривые, хищные взвизги…

Питомник вокруг заинтересованно примолк. Я затормозил посреди тропы и пялил глаза в подсвеченную гроздевиками тьму – а где-то в глубине, между деревьями звенело и перекатывалось бесконечное «Урлюлюлюлю!» Отдавалось эхом, раскатывалось и разливалось, и ширилось, и металось в разные стороны…

Гарпии любят поиграть. Погонять добычу туда-сюда. Развлечься с ней, будто кошка – с мышкой. Но это…

Криков больше не слышалось, только ликующие вопли гарпий – то дальше, то ближе, то влево, то вправо… где ж там Нэйш, вир его побери. И что делать – стоять на месте и молчать или орать, просто для разнообразия?

Крики гарпий как будто начали отдаляться и глохнуть – а потом «Урлюлюлюлю» опять резануло слух – теперь куда ближе. Остальные гарпии гнали кого-то на восток, а одна, особенно упорная, неслась прямо ко мне… неужто учуяла новую добычу?

Нет, просто нарушители разделились, и один браконьер отстал или заплутал – я его уже слышал, под шагами трещали ветки, пару раз он влетел в кусты и вскрикнул. И вокруг него – сужая круги – носилась торжествующая бескрылка, и «Урлюлюлюлюлю» не смолкало ни на миг.

Гонит в логово. Это где-то впереди по тропе, так что надо бы сместиться…

Сто ярдов я отмахал единым мигом и крикнул потом:

– Эй, кто там есть, бегите сюда, на тропу! Здесь она не тронет! Эй! Сюда!

Браконьер, видно, услышал мой крик, потому что теперь держал курс по лесу точно на меня. Только вот я его всё равно не видел из-за зарослей, и, как назло, здесь был темный участок тропы, без гроздевиков. Так что я достал фонарь и теперь светил им в чащу, покрикивая:

– Сюда, сюда, на меня, быстрее!

Вокруг смыкалась тьма, скользили тени, и я слышал, как скользит и падает браконьер, пытаясь до меня добраться (мать-Аканта, да он, никак, уже в самое логово влез).

– Давайте сюда! Бегите что есть мочи! Давайте, уже близко!

«Покидать тропу, конечно, можно, – говорила Арделл, когда давала инструкции. – Особенно если худо-бедно ориентируешься, а тебя еще и прикрывают. Но желательно не лезть к животным прямо в логово: все виды защищают свою территорию, и тут струя альфина их уже не собьёт».

Дальше припомнить инструкции я не успел, потому что развесёлое «Урлюлюлю» сменилось всплеском и коротким воплем ужаса.

Инстинкт законника, – сказал я себе, пока проламывал кусты и несся между деревьями в направлении звуков. «Твоя дурость», – не согласился внутренний голос.

Вечный серый компаньон прибавил что-то неопределенно-тревожное.

Последний полог из ивовых веток поддался, и я рассмотрел трагедию, которая скрывалась за этим занавесом.