Безбожный паладин

Глава 33. Еще один тяжелый день

Позднее, происшествие на рынке рабов назовут Кровавой резней. Или Днем страшного суда. А может, наоборот, постараются забыть, стереть из истории этот злополучный день для всех людей, занимавшихся работорговлей и оказавшихся поблизости. Но это будет позже. Если вообще останутся выжившие, способные дожить до старости, чтобы передавать эту чудовищную историю внукам и правнукам. «Дедушка! Дедушка! Расскажи! Что случилось в тот день на площади Работорговцев? — Ох, внучата. Что сказать... Поймал нас всех Избранный и предложил выбор: закапывать друг друга или он нас в задницу трахнет. — И что дедушка? Что дальше было? — Кхе-кхе, внучата... Закопали меня!»..

Шутки шутками, но я не собираюсь жалеть никого из присутствующих, хотя кроме бандитов всех мастей, разряженных дворян, торговцев и прочего персонала, запачкавшего руки в крови и дерьме, тут хватает просто зевак, любопытных и прочих местных, желающих прикупить себе дешевого раба. От осознания того, что здесь собрались те, кто хочет валяться на диване, пока рабы будут выполнять черную работу за хозяина, получая за это лишь боль и унижение, у меня просто сносит крышу.

— АРМАГГЕДЕЦ! — кричу я, вздымая одну руку к небу, а другую направляя на самый центр собравшихся. Небо мгновенно затягивает черными тучами, из которых бьют молнии. Одна, самая мощная, внезапно бьет в толпу, заставляя их кричать от боли и шока, и скачет по остальным, мгновенно превращая людей в кучки пепла. Несколько секунд — и на площади остается лишь Али-паша, которому я приготовил отдельное место в шоу.

— Все! Возьми все! Рабов, деньги, наложниц! Я отдам все! — тряся жирными подбородками, восклицает тот, пока я успокаиваю трясущихся эльфиек. Он пытается сбежать, но тут же проваливается по колено в жидкую грязь, которая мгновенно застывает, удерживая его на месте. Тут же поднимается дикий шум: рабы в клетках оживают, поняв, что на их глазах вершится месть, о которой они раньше могли только мечтать. Особо свирепые трясут прутья, умоляя выпустить их, чтобы присоединиться к разгрому. Кричат уцелевшие, избежавшие атаки молний. Разбегаясь в разные стороны. Они пытаются спрятаться или просто сбежать в город. Ухмыляюсь. Напрасно. Я заранее окружил всю площадь линией, по которой сейчас бьет огненное пламя в три человеческих роста. Пытаться пересечь его бесполезно — температура горения столь высока, что мгновенно добела раскаливает железный прут. С удовлетворением слышу новые крики ужаса тех, кто успел добраться до огня. Лишь тогда, игнорируя Али-пашу, подхожу к клеткам. Самого хозяина рынка предусмотрительно закрываю воздушным щитом, чтобы бывшие заключенные не даровали ему легкую смерть.

Из первых клеток на меня смотрят орки, мужчины и женщины хумансов, крепкие на вид эльфы, сгорбленные цверги, и прочие разумные, чьи тела не затронуты шрамами и отметинами, нанесенными надсмотрщиками. Оно и понятно — вероятные покупатели должны в первую очередь смотреть на хороший товар. А «залежалый и низкокачественный» работорговцы сбудут куда угодно. Не заморачиваясь поиском ключей, перерубаю катаной толстенные дужки висячих замков вместе с запорами, распахивая дверцы клетей. Громилы выходят, слегка кланяясь в знак уважения. Некоторые бегут на площадь, подбирая валяющееся оружие бывших хозяев, другие мчатся к остальным заключенным, тряся и расшатывая прутья, стараясь высвободить родных и близких.

Сильно воняет горелым мясом. Это сладковатый тошнотворный аромат проникает даже сквозь влажный платок, который Масяна заботливо цепляет мне на лицо. Рядом раздается дикий крик, словно кому-то воткнули нож в ребро:

— Выпусти меня! Пожалуйста! Бездной клянусь, что стану твоим глазом во Тьме! Выпусти и дай мне клинок! Во имя Шадль-Аггурата, который видит, молю — освободи меня!

В прутья клетки вцепилась остроухая девушка с необычными серебряными волосами и странной, переливающейся на солнце, кожей. Из одежды у нее лишь клочки тканей, слегка прикрывающие сокровенные места. Она яростно трясет дверку, на которой висит амбарный замок. Вижу, что пленница также скована по рукам и ногам. Когда я замахиваюсь катаной, мою руку внезапно перехватывает один из проходящих мимо орков.

— Сначала подумай, стоит ли она того?! — предупреждающе рычит он. — Она же из ордена Отверженных! Дроу из секты Детей Бездны!

— Первый раз слышу, — устало отвечаю ему. — Кто это такие? Они поклоняются Хаосу?

— Нет, — орк машет лапой, проходя дальше. — Они сами по себе. Но, если выпустишь, следи за ней в оба! Дроу опасны и непредсказуемы! Присмотрись к ее коже!

— Не слушай зеленомордого! — восклицает девица. — Выпусти! Выпусти меня! Клянусь Йоб-Ниггуратом, я буду должна тебе, хуманс! Они ответят за то, что сделали с дочерью Безликого!

Подхожу ближе, чувствуя на затылке дыхание предусмотрительной куноичи. Несмотря ни на что, девушка пребывает в постоянной боеготовности. Когда мое лицо оказывается почти напротив ее, вздрагиваю от изумления: татуировки, которыми покрыта темная кожа девушки, не переливаются на солнце! Они как живые, медленно переползают с места на место, поблескивая разводами. Стоит только приглядеться поближе на загадочные рисунки, как...

Ба-бац! Куноичи заряжает мне мощную оплеуху, от которой я отлетаю к другой клетке.

— Ты че?! — кричу на нее.

— Нельзя долго смотреть! — резко возражает она. — Ты что? Совсем дурак? Вообще ничего не слышал про Детей Ночи?!

— Выпустите! — не унимается сереброволосая темнокожая эльфийка. — Заклинаю Бездной!

— Да к дьяволу все эти предрассудки! — вспыхиваю я, одним взмахом перерубая запор. — Не чувствую в ней Зла, а ее вера меня не волнует! Ее бы продали и издевались точно также, как и над любой рабыней!

Пленница выскакивает из тюрьмы, с удовольствием подставляя лицо солнечным лучам, с хрустом потягивается и неожиданно хлопает меня по плечу.

— Мне нравится ход твоих рассуждений, малыш! Клянусь бездной, как выпущу кишки своим мучителям, обязательно разыщу тебя! Эй, зеленомордые! Оставьте и мне кусочек плоти!

Выкрикнув что-то вроде боевого клича, она бросается на площадь, на бегу подхватывая лежащий в пыли топорик и уносится вдаль, скрываясь за клетками. Я же иду дальше, освобождая новых и новых пленников. Их сотни. Некоторые тюрьмы уже разломаны на кусочки и возле них радостно плачут бывшие рабы, обнимаясь с родными, которых уже считали потерянными навсегда. Но остальные закрыты наглухо, а те, кто успел освободиться, в растерянности крутятся возле них, не зная, чем отпереть запоры. Далеко не все железо способно потягаться с металлом замков.

— Масяна, вернись на площадь, поспрашивай Пашу насчет ключей, — прошу девушку. Кивнув, та мгновенно исчезает из виду. За нее можно не беспокоиться, а вот большинство клеток скоро лишится своих пленников. Продолжаю срезать замки, мельком оглядывая заключенных. Большинство из них не нуждаются в моей помощи. Это практически здоровые, откормленные разумные разных рас, видов и половых принадлежностей. Все они, даже гномы и люди приносят благодарность за избавление и наскоро выходят искать родных. Удивительно и страшно сколько же тут насильно разлученных друг с другом существ... Тем не менее, я только начал, а ведь дальше клетки в самом буквальном смысле стоят друг на друге, возвышаясь даже до трехэтажного уровня! Чем дальше, тем тошнотворнее становится вонь немытых тел, и экскрементов. Должно быть, работорговцам критически не хватало рабочих рук, чтобы уследить за всеми рабами. Многие из них лежат, почти не обращая внимания на происходящее, но я все еще вижу в них признаки жизни.

Понимая, что одному мне не справиться, оглядываюсь, с облегчением видя невдалеке от себя нескольких разумных: как хумансов, так и кобольдов, некотян, и прочих.

— Помочь вам, господин? — немедленно спрашивает меня какая— то орчиха, стоявшая буквально у меня за спиной. — Только скажите, мы мигом справимся!

— Верно! — зашумели остальные. — Приказывайте!

— Как тебя зовут? — спрашиваю, обращаясь к вызвавшейся доброволице.

— Мирасабель, господин, — тут же отвечает мне зеленокожая бодибилдерша.

— Чего-чего?! — думая, что мне послышалось, переспрашиваю, глядя в упор на эту махину со сладкозвучным именем.

— Мирасабель, все верно, — хохочет один из ее соплеменников. — Папаша шутник был. Неправильный Ааргх, огорк из забытого племени. Весь материк обошел. Домой пришел с ней. Читал много. Грамоте обучен. Дочь учил.

Орк кивает на посеревшую от смущения Мирасабель. Чувствую, как и сам серею от изумления. Стеснительный орк, мать вашу!

— В общем, так, — откашливаюсь. — Мира? Можно так? Нужны припасы: еда, вода, одежда. Я сейчас буду исцелять самых безнадежных, а потом и остальных, но им будет нужно восполнить запас жизненной энергии... Тьфу, блин!

Хлопаю себя по лбу, забыв, что разговариваю с орками. Но орчиха еще раз удивляет меня.

— Поняла! — кивает она, принимаясь крутиться на месте и раздавать указания:

— Горк, Морк! Живо на склад и тащите все, что найдете! Борн, Дорн! Бегом в шатер главного! Искать еду и воду. Нести сюда! Брух, Морт! Охранять их! Вперед!

Не переставая удивлять меня, орки моментально сиганули в стороны, не смея даже перечить самке своего племени. Орчиха перехватывает мой ошарашенный взгляд и спешит оправдаться:

— Мы давно ходим группой. Парни они хорошие, но недалекие. Без меня их давно бы переловили, а так нам удавалось довольно долго избегать охотников. Но, к сожалению, они нас все же достали. Разрешите, я пока побуду с вами, заодно помогу, чем смогу?

Киваю, отворачиваясь к очередной клетке, коротким взмахом срезая замок. Удар следует за ударом, и все новые и новые пленники спешат покинуть тюрьмы, благодаря нас слезами счастья и низкими поклонами. Со стороны огненного вала раздаются новые крики страха и звон оружия, которые быстро стихают. Похоже, что разозленные рабы добрались до выживших хозяев. Пожав плечами, продолжаю взламывать клетки. Утомительная работа только началась...

Сбивать замки и запоры нетрудно, однако, учитывая, что ввиду экономии места множество клеток стоят друг на друге, простое с виду занятие превращается в долгое и нудное действие. Хорошо, что догадливая Мирасабель немедленно припрягает двух зеленокожих громил бегать со мной с раздвижной лестницей наготове. Мы даже разрабатываем своеобразную технику быстрого освобождения пленных. Сначала срезаем запоры первого этажа из трех, потом один из орков аккуратно и осторожно, подсаживает меня на второй, держа так бережно, как любящий папочка дорогую дочурку. В это время другой орк расставляет лестницу, по которой сползают бывшие рабы. Потом оба орка держат лестницу, пока я забираюсь на третий, срезая замок и помогая узникам спуститься, если на то у них не хватает сил.

Сами того не замечая, мы углубляемся еще дальше в самые дебри рынка Али-паши. Тут даже стоят на скорую руку изготовленные навесы и кое-где прокопаны канавки для отвода нечистот. Но это все равно не спасает от дикой вони. С одной стороны, нам становится проще — старые клетки выстроены по принципу «для всех». Если в новых, выставленных напоказ, помещались примерно один-два орка или три-четыре хуманса, то в старых, поставленных здесь черт знает когда, находились целые семьи и группы разумных. Большинство из них все же некотяне, но хватает и остроухих эльфов, и людей. А вот редких видов, таких как, например, гарпий, ламий, кентавров, рахнер, я практически не замечаю. Должно быть, такой штучный «товар» является для работорговцев чем-то особенным, а потому не задерживается на рынке. Впрочем, если вспомнить тех же эльфиек, с аукциона которых все и началось, то их, скорее всего, тоже быстро продали. Кстати...