Иллюзия преданности

— Как смиренный наблюдатель, я мог располагать всего лишь словами благодарности, но что вам проку, если я осыплю ими вас с ног до головы. Поэтому я написал моему императору с нижайшей просьбой оказать содействие и присовокупить к моим благодарностям толику материальных благ. Мой император в ответ просил передать вам это от своего имени вместе с заверениями в искренней признательности. Он высоко ценит ваше содействие интересам Империи, мудрый Ямари, сын Харфу.

Принимать подарки следовало двумя руками. Карху усмехнулся своей предусмотрительности, сыгравшей с ним дурную шутку, и, мысленно попрощавшись с ледяным вином, вручил со всеми положенными благодарностями и пожеланиями ответный презент имперцу. Тот просиял. Может, в самом деле видел, что Карху прячет от него бутылку за спиной, а теперь, когда пузатое сокровище оказалось у его руках, расслабился, разулыбался. Расстались они чрезвычайно довольные друг другом и своим сотрудничеством, пообещав и впредь помогать друг другу во всем.

Арчера долго искать не пришлось. Как и думал Карху, тот устроил себе праздничный ужин не в собственном кабинете, до которого нести поднос слишком долго и высоко, а парой этажей ниже, в одной из комнат с камином. В очаге уютно потрескивали поленья. Отсветы огня играли на желтоватом лице Арчера и скользили по темному стеклу бутылки.

— Прошу прощения за вторжение, — приветствовал Карху, входя с дежурным поклоном.

— Да, ты можешь войти и составить мне компанию, — великодушно разрешил Арчер. — Я достаточно уже побыл один, чтобы у меня возникло ощущение, что совершенно никто не нуждается в моем мудром руководстве.

С этими словами он сделал большой глоток вина из хрустального имперского бокала.

— Мне остается только позавидовать такой предусмотрительности, — улыбнулся Карху. — Каждый раз Долгая ночь проходит так, что я жалею, что вовремя не заперся где-нибудь, где меня никто не сможет найти.

— Что на это раз?

— Риамен вернулся от короля с порезанной рукой. Я отвел его к Римари на освидетельствование. Просил дать парнишке какое-то противоядие от «янтарной слезы» и магии крови, но Римари сказал, что противоядия не существует. Нам придется либо стереть мальчишку совсем, чтобы не вводить короля в искушение, либо доверять ему. Римари так и сказал: «доверять». Я бы выразился иначе: мы должны быть уверены в его преданности, иначе это доверие слишком дорого будет нам стоит.

— Мы с самого начала знали, что рано или поздно это случится, — спокойного ответил Арчер, глядя на пляшущие в камине языки пламени. — Если король не пожалел свою советницу, с чего бы ему жалеть ее сына? Ты в самом деле удивлен или за этим показным возмущением скрываешь подлинную цель своего визита?

— И то, и другое, — честно сказал Карху, пододвигая к камину еще один стул. — Мое возмущение совершенно искреннее. Все так стремятся воссоздать магию контроля, но никто не придумал надежной защиты. А ведь любое оружие можно обратить против того, кто его создал.

— В том числе этого мальчишку, — кивнул своим мыслям Арчер.

— Я имел в виду… — растерялся Карху. Он только-только потянул из кармана бумагу, которую получил от Аннели Хёвин, собираясь предъявить ее в качестве аргумента, но остановился: разговор явно свернул в иную сторону.

— Мы с тобой уже говорили об этом, когда Парлас привела королевского племянника. Пора еще раз вернуться к тому разговору и прояснить некоторые щепетильные моменты. Как бы нам ни было печально признавать это, но Терри Риамен — живая, думающая и непредсказуемая угроза безопасности Академии. Я принял его не только потому, что не видел смысла обострять и без того непростые взаимоотношения с королем, но и в надежде, что ты, мой друг и сама Парлас, станете контролировать мальчишку. Я полагал, что на протяжении его обучения вы будете предпринимать все возможные меры, чтобы к тому моменту, когда король решит использовать племянника в своих целях, он уже был полностью предан нам. Разве мы можем быть в этом уверены сейчас, когда он возвращается из города пьяный и с порезанной рукой?

— Боюсь, что нет, — признал Карху. — Риамен как был себе на уме, так и таким и остался.

— Ты хотя бы сказал ему, что его мать убрали с поста совершенно сознательно и хладнокровно?

— Я думал, будет лучше, если он сам начнет доискиваться правды, — с досадой проговорил Карху. — Иначе он мог бы подумать, что мы лжем ему, чтобы управлять. Я бы так подумал.

— Кажется, ты несколько переоценил его самостоятельность, — едко прокомментировал Арчер. — И недооценил готовность нарушать правила.

— Если начнешь нарушать правила, потом бывает трудно остановиться, — философски заметил Карху. Именно этот момент казался ему самым логичным, если речь заходила о королевском заложнике. — Завтра Риамен предстанет перед Специальной комиссией, и только слово Верховного магистра будет иметь решающее значение: стереть его, пока он ничего не испортил, или попробовать перековать.

— Мое мнение не изменилось. Если Риамен перестанет быть полезным королю, и тот выскажет мне свое недовольство по этому поводу — я сумею пережить. Признаться, мне очень импонирует мысль, что в серой куртке Терри Риамен, наконец, успокоится и начнет соблюдать установленные правила. Но это не значит, что я одобряю такую процедуру без медицинских показаний.

Арчер строго посмотрел на Карху. Тот вздохнул: понял, что решать и отвечать, в случае чего, придется только ему. Не привыкать, собственно. Вот только до сих пор, за все время службы, Карху не встречались настолько ненадежные люди, как Терри Риамен.