Иллюзия преданности

Эпилог

Первый день весны в Акато-Риору в этом году выдался на удивление ясным и теплым. С умытого неба улыбалось солнце. Тучи тащили тяжелые грязные подолы где-то далеко над морем.

Скоро морские ветра пригонят их ближе и начнется сезон весенних дождей, но пока можно смотреть на них издалека и наслаждаться тишиной и покоем. Может, день-два. Может, пять, если очень повезет.

Как бы там ни было, люди стремились насладиться спокойной теплой погодой, пока могли. В Верхнем городе из большинства равинтол вынесли столики и расставили на террасах и просто на улице. Антеро Риттау занял один из таких столиков и попросил кудрявого подавальщика в полосатой рубашке принести чай с горным медом и две чашки.

— Господин ждет даму? — вежливо спросил подавальщик. Видимо, в этой равинтоле переняли недавно появившийся обычай предлагать гостям разные чашки в зависимости от того, кто будет из них пить. Считалось, что барышням неудобно пользоваться традиционными риорскими чашками без ручек. Тысячу лет было вполне удобно, а как появились камеры Ракуса для создания мгновенных портретов, так сразу же простота и удобство уступили место фальшивой красоте принужденных поз и манерно оттопыренных пальчиков.

— Нет. Магистра.

Подавальщик и сотник одновременно посмотрели на запертые ворота Академии.

— Давно они не открывались, — осторожно сказал парень. — Последняя ярмарка осенью прошла и все.

Он выжидательно уставился на сотника в черно-золотом мундире, рассчитывая на увлекательный рассказ, почему так произошло, но Риттау промолчал. Если у него и были какие-то мысли на этот счет, то он предпочел держать их при себе, а не делиться ими с первым встреченным подавальщиком.

Ему пришлось выпить чай в одиночестве, созерцая пустую чашку напротив. Подавальщик ходил с тарелками туда-сюда, выворачивая шею, заглядываясь на знаки отличия сотника.

— Не желаете еще чая, господин сотник? — спросил парень спустя некоторое время.

— Нет.

— Может быть, попробуете пирог с ягодами ажри? — проявил настойчивость работник. — В честь первого дня весны.

— Нет, — повторил Риттау и посмотрел на парня так, что тот немедленно с извинениями поклонился и ретировался.

Чем холоднее становился оставшийся чай в чайнике, тем сильнее мрачнел Риттау. Риамен прислал с агентом записку, что выполнил свою часть сделки и хочет поговорить, указал время и место. Неужели ему хватит дерзости сорвать встречу, которую сам же и назначил? Риттау посмотрел на циферблат карманных часов. Минутная стрелка убежала почти на полный круг вперед от оговоренного часа.

Когда перед ним поставили тарелку, на которой в луже сладкого соуса возлежал ароматный кусок ягодного пирога с пряностями, сотник недоуменно поднял взгляд.

— Я же сказал, не нужно, — начал он и осекся, увидев белый плащ и незнакомое скуластое лицо с длинным носом и рассеченным надвое подбородком.

— Это мой, — ревниво ответил магистр, занимая свободный стул напротив Риттау.

Другой стул принес от соседнего столика Терри Риамен. Он тоже надел магистерский двубортный плащ, из-за чего стал выглядеть старше, чем в синем форменном кителе. На лацкане был приколот эмалированный синий значок: звезда в круге. Если подумать, то у городской гвардии похожие. Только у их медных звезд пять-шесть-семь лучей, а у этой больше, и все тонкие, острые, почти как иглы.

— Мирного дня, сотник, — хмуро поздоровался королевский племянник, усаживаясь рядом с магистром. Почему-то он свободно пользовался только левой рукой, а правую не вынимал из глубокого кармана.

— Я полагал, вы придете один, Риамен, — процедил Риттау, буравя взглядом его переносицу.

Дерзкий мальчишка не выглядел смущенным или растерянным. Уставшим, невыспавшимся, взъерошенным — выглядел, а вот прежнего выражения, как у несправедливо обиженного ребенка, у которого отняли последнюю конфету и прицельно пнули в коленную чашечку, не хватало, чтобы сказать: это тот самый студент, который врал, что любит рыбу.

— Один я прийти не мог, — пожал плечами Риамен, как будто эти слова хоть как-то оправдывали его безрассудство.

— И вы решили привести не кого-нибудь, а…

— Вы хотели, чтобы я ответил на все ваши вопросы касательно Тармо Перту, — спокойно ответил Риамен. — Я подумал и решил, что ответы на все вопросы может дать только сам Тармо Перту.

Тармо Перту на мгновение прекратил орудовать ножом и вилкой и небрежно кивнул.

— Польщен вашим интересом, светлейший, — не слишком трудясь соблюдать уважительные интонации бросил он и вернулся к своему пирогу. — Вы не станете возражать, если я налью себе чай?

— Он давно остыл, — процедил Риттау. — Я слишком долго ждал.

— Я ведь магистр, верно? — проворчал Тармо Перту и достал из кармана медную подставку с углублением, внутри которого серебряные проволочки переплетались в сложный узор. Он поставил эту подставку на стол, уместил в углублении чашку и налил в нее чай. — Сейчас согреется. А вы, господин Риттау, моими тайнами интересуетесь по поручению его величества или другая какая-то причина есть?

— По поручению, — Риттау основанием ладони пригладил волосы на виске. — У сотника королевской гвардии нет и не может быть собственных интересов. Тем более в Академии.

— У всех есть интересы, касающиеся Академии, — Тармо Перту обвел чайной ложкой круг в воздухе, как бы символически описывая город, а может и страну. А может и весь мир. Ведь Тармо Перту не соизволил уточнить, как много могла бы вместить его чайная ложечка. — У всех.

— Пока вы внутри, у вас может возникнуть такая иллюзия, — тонко улыбнулся Риттау, — что Академия — это ось мироздания.

— А вот это разве не относится к вашим собственным интересам, сотник? — с этими словами Риамен достал из кармана и выложил на белую скатерть одну за другой три отшлифованных красных линзы размером с крупную монету в десять риен. Светлая хлопковая ткань подчеркивала мягкое внутреннее сияние камней. При малейшей смене угла зрения, легчайшем повороте головы внутри вспыхивали крошечные искорки — все говорило, что камни на столе высочайшего качества. Риттау взял один и удивился тому, насколько он теплый и тяжелый: как свежее куриное яйцо, только почти плоское.

— Это наши общие интересы, — мягко улыбнулся гвардеец. — Академия поставила во дворец партию некачественных легких и мутных линз, которые слишком быстро вышли из строя.

Он бережно, по одной, собрал линзы и опустил в карман с такой осторожностью, будто те могли взорваться от случайного сотрясения или удара.

— Я надеялся, Риамен, что постепенно мы с вами заменим все негодные линзы на энергоемкие. Начало положено. Королю будет очень приятно узнать, насколько вы полезны.

Эти слова оказали на бакалавра противоположное воздействие, совершенно не такое, какое рассчитывал произвести сотник. Терри Риамен метнул на него пронзительный взгляд исподлобья. Настолько острый, что гвардеец приготовился к дерзостям и запальчивым обещаниям. И не получив, ни того, ни другого, даже слегка растерялся.

— Рад служить, — сказал Риамен и улыбнулся. Риттау подумал, что впервые видит сына Лассель улыбающимся. Странное дело: пока мальчишка ходил всем недовольный и насупленный, как сыч, сотнику все время хотелось его растормошить, заставить радоваться, что хотя бы жив, сыт и одет. Его, Риттау, между прочим стараниями. Он ведь собственную карьеру поставил ради того, чтобы сохранить ему жизнь и обеспечить безопасность. А теперь Риамен улыбнулся и стал слишком сильно походить на его величество в молодости. Зрелище оказалось до того неприятным, что вызывало оторопь.

— Что и следовало доказать, — усмехнулся Тармо Перту. — Вы собираетесь добиться повышения при помощи контрабанды из Академии, сотник?

Антеро Риттау задумчиво посмотрел на магистра.

— Мне казалось, что вас привели, чтобы я мог задавать вам вопросы, а не наоборот.

— Это ваша печаль, что и почему вам показалось. Я здесь только потому, что этот молодой человек пообещал мне пирог, — с этими словами Тармо Перту поднял руку, подзывая подавальщика. Тот заметил, что его зовут и мигом материализовался рядом.

— Что вам угодно, господа? — спросил он, склонившись в дежурном полупоклоне.

— Еще две порции пирога и бутылку ледяного вина, — распорядился магистр и, переглянувшись с бакалавром, тут же поправился. — Две бутылки.

— Ледяное вино у нас будет стоить около полусотни риен за бутылку. Это тоже записать на счет господина гвардейца, как и пирог? — неуверенно глядя на сотника, уточнил работник равинтолы.

— Разумеется, — ответил магистр как будто это действительно само собой разумелось. Антеро Риттау удивленно поднял брови и, не спеша отвечать, полез в карман за бумажником. Пересчитал синие банковские билеты.

— Либо вино, либо пирог, — Риттау достал всю имеющуюся наличность и положил на стол между собой и магистром. — Здесь ровно сотня. По тридцать за одну линзу и десять сверху. Больше я дать не могу.

Он развернул бумажник и показал всем, что он пустой. Подавальщик впился жадным взглядом в прикрепленный к внутренней стороне бумажника черно-золотой эмалированный значок с эмблемой королевской гвардии.

— Да вы проверьте, может, в отделении для монет что-то осталось? — сочувственно глядя на сотника, предложил Тармо Перту. — Пирог не может больше двадцатки стоить. А я от своей цены ни на шаг не отступлю. Тем более, что пирог заслужил не только я, но и мой подопечный.

Риттау демонстративно вытряс на стол еще пять риен мелочью.

— Нет, ну как это называется? — возмутился Тармо Перту. — Вы рассчитывается купить себе повышение за сто пять риен, сотник? Он пытается надуть нас, Риамен, — предупредил он, обернувшись к бакалавру, который в это время молча пил из чашки подогретый чай.

Риамен спокойно кивнул. Сотник нахмурился. Он чувствовал, что эти двое насмехаются над ним и пытался просчитать, где находится их точка опоры. С чего они чувствуют себя хозяевами ситуации? Причем, ладно бы Риамен — король дал ему слишком много полномочий и свободы. Но Тармо Перту, заурядный каэр из династии потомственных каэров, — с чего вдруг он думает, что ему позволено смеяться над сотником из древнего дома Риттау?

— Мне повышение не нужно, я и без того достаточно высоко, — отрезал гвардеец. — Я всего лишь выполняю поручение его величества и вовсе не обязан платить за то, что принадлежит нашему королю по праву. Впрочем, если вас можно купить за пирог и бутылку, я рад вам их предложить.

— Две бутылки, ваша светлость, — педантично уточнил Тармо Перту. — Если у нас нет при себе нужной суммы, распорядитесь отправить посыльного в родовое поместье. Может, у дворецкого найдется лишняя двадцатка.

«Вот хитрый пройдоха!» — невольно восхитился Риттау тем, как умело магистр вытянул из него относительно немалую сумму. Сотник сделал глубокий вдох, напоминая себе, что с магистрами никогда не бывает просто, и дружелюбно кивнул подавальщику, соглашаясь с прозвучавшим предложением. Пусть так, лишь бы отослать поскорее ненужного свидетеля.

Магистр все равно отработает все, до риена. Уж Риттау об этом позаботится.