Хозяйка каменоломни в Драконьем доле

Если Корвекс и хотел возразить, обвинить собеседницу в лукавстве, это вряд ли получилось бы сделать убедительно. Анна выглядела уверенной в себе и довольной жизнью. На страдалицу совершенно не походила.

Барону пришлось сдаться, и он перевел тему, которую тут же подхватила Маргарет.

Про королевский бал, что состоится в конце недели. Про цены на конном рынке. Про нашумевшую премьеру в столичном театре.

Спустя несколько дежурных фраз сестры наконец-то направились дальше.

Беседа с бароном разочаровала. Опять колкости и ничего полезного.

Анна спросила у Маргарет:

— Еще какие-нибудь друзья Генриха тут будут?

— Нет… — начала та и вдруг побледнела. — Только не это… Он… сам здесь, похоже.

— Здесь? — Анна обернулась по сторонам. Орлиный нос. Седые кудри. Взгляд высокомерный… Именно таким предстал его сиятельство Генрих Лирнийский во сне. — Не вижу…

— Вон! — Маргарет указала на окно. За ним раскинулась просторная открытая терраса, вся в огнях. — Видишь? Только зашел с внутреннего двора. Будто специально…

Анна разглядела. Тревожная греза не исказила портрет.

Именно такой.

На мгновение в душе родился трепет. Отголосок прошлого — забытая эмоция прежней хозяйки. Ее любовь к мужу соседствовала со страхом? Ужасное сочетание…

— Вижу.

— Что будем делать? — Маргарет стиснула Аннино запястье. — Хочешь, уйдем?

— Я его не боюсь. Не волнуйся. — Анна погладила напряженную руку сестры. — Это я пришла сюда выслушивать колкости, готовая ко всему. Он же явился отдохнуть и хорошо провести время. Уверена, мое присутствие не входит в его планы. Так что… — Она смело шагнула навстречу судьбе. — Подожди меня тут, — попросила через плечо. — Я должна справиться сама.

Двери, что вели на террасу, услужливо приоткрылись, выпуская в прохладу ночи. Многочисленные фонари, развешанные над головой, собирали вокруг себя коконы света.

Анна сделала вид, что направляется к дальнему краю террасы, чтобы взглянуть на декоративный фонтан в виде раскрытого цветка.

«Вот мы и встретились», — подумала она, разглядывая спину герцога, укрытую плащом в бисере осенней мороси.

Один слуга забирал у него верхнюю одежду. Второй, согнувшись чуть ли не пополам, подавал рюмку с горячительным напитком.

Сегодня Генрих Лирнийский был один. Без новой пассии.

Он развернулся и увидел Анну.

— Ты? — Густые брови вскинулись, как крылья. Зрачки расширились и стали недвижными, придав немигающим глазам птичье выражение. — Что ты тут делаешь?

Удивился.

Совершенно точно удивился, и даже очень! Заметил перемены. Ведь вместо плачущей, измученной травмой и предательством жены, на него бесстрастно взирала невозмутимая «незнакомка», величественная и немного пугающая.

— Решила выйти в свет. А что такое?

Анна взглянула мужу прямо в глаза. И он отвел свои.

— Ты… Ты же… — Генрих не находил слов. — В Драконьем доле… Ты уехала и…

— Приехала, — завершила его нестройную фразу Анна. — В гости к сестре. И с тобой поговорить. О разводе. И о том, что я после него получу из имущества.

— Какая же ты меркантильная! — Лицо герцога скривилось. И теперь он неуловимо напоминал Ивана. Чем именно, сложно сказать, но сходство проступило из глубины его подлого естества. — Приданое — мое по закону.

Почуяв бурю, слуги тенями расплылись кто куда.

Анна и ее муж остались на террасе одни.

Ближайший фонарь расчертил фигуру герцога грубыми тенями. Аннино платье, напротив, напиталось светом досыта и сияло теперь лазурью утреннего неба, вспыхивало брызгами вышивок.

— Я заберу свое, — холодно предупредила Анна.

Спокойная, облитая чистой сверкающей голубизной эльфийского бархата, таящая в глубине под ним бездонную тьму, она походила на северный океан.

— Будет королевский суд, — попытался напугать ее Генрих.

— Это хорошо. Надеюсь, суд будет справедлив. — Анна сложила руки на груди. Защитная поза. Тяжелая фраза. Но сказать об этом нужно. — И еще кое-что. Если ты снова вздумаешь покуситься на мою жизнь…

Муж не дал ей договорить.

Его рот перекосился в уродливой гримасе. Нижняя челюсть нервно дернулась.

— Что? Ты в своем уме, женщина? В чем ты меня обвиняешь? В попытке убийства? Это… Это ложное обвинение!

— Твой личный помощник Дрюмор приехал в Драконий дол, будучи уверенным в моей смерти. Он очень удивился, застав меня в добром здравии. Совпадение? Не думаю.

— Не смей меня обвинять! — Герцог навис над Анной. Сжал кулаки. — Дрюмор рассказал тебе о том, что мы нашли остатки отравы в бокале? Если кто и виноват, так это твоя гнусная дура-служанка…

Рука сорвалась сама. Ладонь ожгло.

— Как ты смеешь!

Герцог зашипел и схватился за щеку. Он замахнулся на жену, но та буквально вылетела из-под удара.

Маргарет обхватила Анну за пояс и оттащила в сторону.

— Хватит! — выкрикнула нарочито громко, желая привлечь внимание.

Оно уже и так было привлечено в достатке. Гости стеклись на террасу и теперь шушукались, переглядывались, прижимали ладони то к губам, то к груди.

Скандал, которого все ждали, случился.

Вечер прошел не зря.

Герцог скрипнул зубами, оскалился, как волк.

Прошипел тихо:

— Я убью тебя…

Эмоции подвели. А зря.

Анна услышала и, силой воли погасив вспыхнувший страх, — все-таки неприятно, когда на тебя здоровенный мужик замахивается, — объявила громко:

— Надеюсь, господа, вы это слышали. Знайте, если со мной произойдет нечто плохое — убийство, например, виновник — мой муж. Запомните это, пожалуйста, и сделайте выводы.

Герцог наградил ее взглядом, полным ненависти. Будь он драконом, сжег бы Анну дотла одним плевком.

Прямо на месте.

Маргарет постепенно оттаскивала сестру к двери, все дальше и дальше от разъяренного супруга. Толпа обступала их плотнее.

— Пойдем домой, — попросила Анна, прижимая пальцы к виску.

От напряжения разболелась голова.

Маргарет все поняла и не стала возражать.

— Идем.

Потянула за собой к выходу. Оттеснив слуг в холле, сама сунулась в шкаф и забрала верхнюю одежду, свою и сестры…

На улицу они вылетели, как пробки из бутылки.

— Это ничего, что мы так сбегаем? — на всякий случай уточнила Анна.

Ей-то все равно, но для Маргарет все эти приемы, балы и салоны важны. Это ее жизнь. Вдруг потом не пустят? В какой-нибудь черный список внесут?

— Ничего. Сейчас отправлю к Северине горничную с извинениями и коробкой шоколада… Северина мне все простит за шоколад ручной работы. Его делает по секретному рецепту моя личная повариха. Никто во всей столице так не умеет… Ты в порядке? У тебя лицо ужасно бледное.

Анна и сама понимала, что выглядит не очень.

Голова гудела от недосыпа и стресса. Веки не держались и норовили сползти на глаза.

— Спать хочется… Извини.

— За что?

Они дошли до двери, ведущей на верхний этаж.

— За то, что испортила тебе вечер этой гадкой ссорой.

— Это ты извини… — потупила взор младшая. — Я… Я так испугалась! Думала, он набросится на тебя… Я должна была изучить список гостей. Но я не думала, что этот… твой муж придет.

— Все нормально. Я сказала ему то, что хотела сказать. И все услышали то, что должны были услышать.

Маргарет посмотрела на Анну требовательно и строго:

— Скажи, Ани, ты правда думаешь, что Генрих хочет тебя убить?

— Да.

— Он, конечно, омерзительный червяк, таракан, глист, кусок вонючего… — Младшая гневно выдохнула. — Вот только зачем ему это делать?

— Он ненавидит меня. Ты же сама видела… — ответила Анна, понимая, что такая причина не так уж и убедительна.

Все-таки убийство.

А у благоверного новая молодая невеста. Счастье и радость. Любовь, как говорится… К чему рисковать? Разве не достаточно просто отослать калеку-жену подальше от себя? И приданое отобрать? Дом мечты на курортном озере, о котором так горюет Мариса…

— Все равно я не думаю, что у него есть причина убивать тебя, — успокоила Анну Маргарет. — Он хоть и негодяй, но далеко не глупый человек.

— Пожалуй…

Они поднялись наверх, и Анне сразу стало спокойнее. Мариса помогла ей раздеться, принесла горячего молока с мятой.

Анна рассказала ей обо всем, что случилось на приеме.

— Ох, и натерпелись вы, госпожа! — Камеристка всплеснула руками, и по ее румяным щекам скатились капельки слез. — Какой ужас…

— Я жива и цела — это главное. — Анна постаралась придать голосу непринужденный тон. — А еще я предала его планы огласке. Пусть попробует теперь покуситься на мою жизнь. Сразу будет понятно — кто виноват. И все же… — Она отставила чашку, легла на кровать и задумчиво вгляделась в складки балдахина. — Чем я ему так мешаю? Я ведь и отобрать-то у него ничего не могу. И как-то отменить развод… Тоже не могу…

Мариса что-то ответила, но Анна не услышала — уснула.

Ночь прошла без снов, и слава Богу.

А утром Анну все жалели, как невинно пострадавшую, и чуть ли не носили на руках, отчего она чувствовала себя крайне неловко.

Слуги шептались и горестно качали головами за ее спиной. Кайл лично принес и положил на кровать огромную корзину с какой-то косметикой.

— Для улучшения настроения, — улыбнулся он. — Говорят, подарки приносят радость.

За завтраком Маргарет строго-настрого запретила всем говорить о вчерашнем приеме, но сама периодически нарушала это правило. Начинала ругать герцога Лирнийского вслух, потом спохватывалась и метала быстрые взгляды в сторону Анны.

— Завтра вечером пойдем на прием к Одиллии Виттер, — объявила она, поглощая кусок яичницы с беконом.

Анна поникла.

— Боюсь, еще одного приема я не выдержу.

— Там будет спокойно. Обещаю, — принялась убеждать ее Маргарет. — В салоне госпожи Виттер другие завсегдатаи.

Пришлось согласиться:

— Раз ты обещаешь… А сегодня мне нужно доехать до оружейной лавки. Обязательно…

Несмотря на измученную дождями ночь, день обещал быть ясным и теплым. Янтарные кроны королевских дубов блестели в лучах сонного солнца. Убегали к горизонту последние редкие облака.

Маргарет первой поднялась из-за стола и, хлопнув в ладоши, раздала указания прислуге:

— Приготовьте два верховых комплекта одежды. Оседлайте моих лошадей. Через полчаса мы выезжаем.

Анна не приняла это на свой счет, а зря.

Сомнения зародились, когда она обнаружила на кровати шикарный костюм бордового цвета. Длинный камзол и бриджи. И белая блуза со шнуровкой и плотным лифом…

Уже на улице Анна сообразила, что попала по полной программе.

Ведь сестрица самолично подвела к ней огроменного вороного жеребца с выпученными глазищами и пеной на губах.

— Никаких тарантасов! Сегодня для тебя мой лучший конь, — объявила с гордостью.

— Ой, нет… Нет-нет-нет, — пробормотала Анна, отступая от пугающего животного. Увидев Марису с заседланной пегой кобылой в поводу, чуть ли не взмолилась: — Я на своем.

— На корове? — начала было ехидничать Маргарет.

Анна тут же напомнила, выставляя вперед искусственную ногу:

— Я еще после того… не могу спокойно ездить. Тяжело…

— А-а-а, точно! — спохватилась младшая. — Прости. Я забыла… — Она уныло улыбнулась. — На корове так на корове.