Надежда феникса

Глава 20. Совет да любовь

Вот уж не думала, что оказаться здесь, в этом замке, будет настолько остро. Хотя надо было бы подумать, но у меня уже думалка отказывалась работать. Потому что вечером я вернулась в комнату к бабушке, мы собрали все книги, где может быть пусть даже минимум информации о том, что делать с этим проклятием, а за остальными пошли в библиотеку. Увы, Лиза оказалась права: проклятие алой сирин необратимо, сделать с этим ничего нельзя. Кроме того, как она и сказала, как разрушить любовью. 

Зато хоть выяснилось, откуда пошла эта история с передачей силы. Алые сирин действительно обладали таким могуществом, что добровольно поделившись своей магией, полностью восстанавливали утраченный ресурс. Передача силы с пометкой «для взрослых» нужна была именно потому, что этот процесс запускал особенно мощные энергии объединения мужчины и женщины. Так что Леграну я могла помочь. Леграну, но не всем фениксам, которых Лиза обрекла на угасание.

На изучение информации и поиски возможной нейтрализации проклятия ушло полночи, когда я вернулась к себе, спать уже совершенно не хотелось, зато захотелось утром. Чему я была несказанно рада: такое сонное состояние погружало меня в подобие безэмоционального транса. Попробуй пострадать, когда глаза слипаются, а все, на что ты способен — это мечтать о подушке и кровати. Даже адреналин не справлялся, который по-хорошему должен был бы вырабатываться перед встречей с Фениксом.

Не справлялся до того, как я увидела дворец. До того, как оказалась в холле. До того, как меня провожали знакомыми коридорами к залу, где должен был проходить совет. Между прочим, через тот самый открытый коридор-перешеек, соединяющий части замка. С высоты которого отлично видно море и всю остальную красоту.

Люба, прибывшая со мной в качестве фрейлины (посовещавшись, мы с бабулей решили, что гордое одиночество мне не идет), многозначительно молчала и озиралась по сторонам. Так, будто соскучилась или просто пыталась вспомнить, куда идти. К счастью, вспоминать было не надо, нас провожали слуги. К еще большему счастью, Миранхард уже прибыл — мы столкнулись в той самой комнате, где прибывшим было положено отдыхать.

— Как же я рада вас видеть! — воскликнула я.

— Взаимно, — отозвался дракон с улыбкой.

— Невзаимно, — ответила Люба. 

Драконова свита навострила уши.

— Какая у вас агрессивная фрейлина, — хмыкнул Дьелльский.

Агрессивная фрейлина аккуратно оттопырила средний палец и под взглядами присутствующих демонстративно прошествовала к столу, на котором расположились в вазах самые разные угощения. Я мысленно прикрыла глаза и поблагодарила всех, кого только можно, за то что в этом мире не понимают значения таких жестов.

— Простите ее, — тем не менее попросила Дьелльского. — Люба не в восторге от того, что ей придется остаться здесь. 

— Почему?

— Выражаясь ее словами, «условное Средневековье простирается далеко за границами ее мечтаний».

— Возможно, ей просто стоит расширить границы? — с нескрываемым раздражением хмыкнул дракон.

Я посмотрела на него изумленно, но Миранхард тут же продолжил уже привычно спокойным тоном:

— Иначе ей тяжело придется.

Боюсь, тяжело придется окружающим.

Вслух я этого не сказала, но судя по тому, как все косились на заедающую стресс вынужденного переселения фрейлину, многие и так все поняли. Особенно Дьелльский, который многозначительно приподнял бровь.

Неизвестно куда нас бы завел этот разговор, если бы мы его продолжили, но появившийся слуга пригласил всех проследовать в зал, что мы и сделали. Оказавшись в просторном помещении, мигом напомнившем мне легенду про короля Артура, где, к тому же, располагался круглый стол, я подавила желание поступить как Люба. То есть начать озираться по сторонам.

Стула здесь было всего четыре, массивных, тяжелых, попробуй еще отодвинь такой, на каждой стене — за стульями висел флаг с гербом. Императорская семья: на черном полыхал звездным огнем феникс, семья драконов — темно-красный и пламя, рождающееся из дыхания мощного опасного зверя, темно-синий для игров, где в серебряном сиянии застыл получеловек-полузверь. Я помнила, что для игров их оборотничество — нечто гораздо большее, чем для драконов. То есть Миранхард, например, может становиться драконом, а может не становиться, игры так не могут, для них это часть жизни, объединение со своей звериной половиной, которой обязательно надо давать волю, это их природа. Возможно, именно поэтому оборот нашел отражение даже на гербе.

Правда, все мысли об играх вылетели из головы, когда я увидела флаг алых сирин. Алое пламя на белом, мощное, яркое, взлетающее ввысь прозрачной дымкой искристого флера. Символизирующей наш голос.

Этого здесь не должно было быть. Совершенно точно не должно, но оно было. По-хорошему, после того как алые сирин объявили себя Швейцарией, то есть отстранились от всего происходящего, для них здесь вообще места не было. Да и я, честно говоря, не ожидала, что здесь будет мой флаг.

— Миранхард. Арэа. Много наслышан, — вошедший мужчина, приблизившийся к нам, тоже был высоким. Темно-синяя форма и серебро погон однозначно говорили о том, кто передо мной. Исполняющий обязанности Лавэя, то есть временный правитель и представитель народа игров на совете.

В отличие от того, кто пытался меня похитить и получить мою магию для собственного безраздельного пользования, этот мужчина показался мне приятным. В нем чувствовалась сила: настоящая, не наносная ради бахвальства. Помимо прочего, он обладал выдающейся, холодной, но не отталкивающей внешностью — снежные, как у Виоргана, длинные волосы и две черные как смоль пряди, обрамляющие лицо. 

— Эверлад Таахен, — представился он и добавил, подтверждая мою догадку: — Временно возглавляю правление кланов игров, до определяющего поединка.

— Очень приятно, — отозвалась я.

На этом наше знакомство и закончилось, потому что вошел император. Окинув взглядом присутствующих (по мне этот взгляд скользнул весьма поверхностно), он произнес:

— Прошу. Занимайте свои места.

На этот раз битвы за мой стул не было, его отодвинул Миранхард. По иронии судьбы я оказалась прямо напротив Феникса, так что не смотреть на него было физически невозможно. В любом случае, ему со мной самому это прекрасно удавалось, поэтому я решила, что буду тренироваться тоже. 

Сердце, решившее устроить внеплановую кардиотренировку и заколотившееся безо всяких тренажеров, я успокоила несколькими глубокими вдохами и выдохами. Вот только когда его императорское величество заговорил, оно снова отправилось в свободное плавание, то есть заплясало с удвоенной силой.

— Я бы сказал, что рад собрать нас всех здесь, особенно в таком составе, — произнес Феникс, — если бы не обстоятельства. Документы, с которыми вы все уже имели возможность ознакомиться, перед вами. Это правдивая история исчезновения алых сирин, здесь же информация о передаче власти. 

Перед нами действительно лежали толстенные стопочки бумаг и, честно говоря, я не представляла, кто это все хотел (а главное — мог) изучать.

— Сегодня нам с вами предстоит решить, кто станет императором Эверона, после этого я в течение суток сложу с себя полномочия и передам новому правителю. Начнем с вас, Надежда. Как пострадавшая сторона, вы имеете право первого голоса.

Ну вот, наконец-то он на меня посмотрел. И не просто посмотрел, а в глаза, как положено. В его взгляде была привычная ледяная отстраненность, никаких чувств, но я, наверное, теперь как никто другой его понимала. Насколько удобно и не сказать чтобы легко, но все же проще, прятать все свое отчаяние, всю свою боль за непроницаемой стеной безразличия и резкостью.

— Вы меня полностью устраиваете, — без малейшего промедления ответила я. — Я выбираю вас.

После чего в зале повисла глубокая и серьезная тишина.

Прозвучало двусмысленно, не скрою. Но я имела в виду только то, что имела, поэтому под пристальным взглядом императора уточнила:

 — Я считаю, что вы как никто иной достойны правления, ваше величество. Не говоря уже о том, что требуется невероятная смелость, чтобы поступить так, как поступили вы.

Я не успела даже замолчать толком, как Миранхард произнес:

— Поддерживаю.

Игр почему-то улыбнулся уголком губ:

— Согласен.

— Вы что, сговорились? 

Честно говоря, на этот совет стоило приехать только для того, чтобы увидеть сейчас лицо Леграна. Не просто растерянное, глубоко изумленное, с такими эмоциями — недоверие, удивление, непонимание… все это было настолько живое, настолько настоящее, что у меня защемило сердце. Я ничем этого не показала, вообще никак не отреагировала, взамен меня отреагировал Миранхард:

— А что, похоже?

Легран метнул на него убийственный взгляд.

— Это не смешно, Миранхард. Я направил вам все материалы, включая то, что произошло…

— И я их внимательно изучил, я тебя уверяю. Но я все равно согласен с Надеждой.

— Я тоже, — произнес игр. — Не вижу смысла отрицать то, что произошло в прошлом, равно как и то, что в настоящем ты являешься достойнейшим императором Эверона. Срок правления я тоже предлагаю оставить неизменным, единственное, о чем сейчас хотелось бы поднять вопрос, если уж мы собрались здесь вчетвером, стоит ли внести в нашу очередь на правление ваш род, арэа. 

Я широко распахнула глаза.

— Мой род? Какое правление? Мы меньше месяца в Эвероне.

— Так вас никто и не заставляет послезавтра править, — глаза игра весело сверкнули, Миранхард улыбнулся тоже. — Но в целом, нам интересно знать, какую политику будете вести вы, рассчитывать ли на вас, или же все останется как прежде.

Такого я определенно не ожидала, поэтому на миг просто впала в ступор. Впрочем, тут же пришла в себя:

— Определенно можете. Я считаю, что алые сирин должны принимать непосредственное участие во всем, что происходит в мире и помогать, когда потребуется наша поддержка.

— Чудесно, — игр посмотрел на Леграна. — Ваше величество?

Феникс уже справился со своими чувствами, но маску свою надеть словно забыл. Или не посчитал нужным, потому что до сих пор выглядел потрясенным.

— Считаю, что это замечательная идея. 

— В таком случае, пожалуй, нам предстоит еще один совет в самое ближайшее время, — произнес игр.

— Вероятно, — отозвался Миранхард. — Что касается этого, он войдет в историю как самый короткий совет во все времена.

Кажется, именно после этих слов император опомнился окончательно. Отодвинув никому не потребовавшиеся документы, он почему-то нахмурился, а после произнес:

— Совет объявляю закрытым.

Феникс поднялся первым и подошел ко мне, на этот раз не успел Миранхард. А может быть, просто не очень торопился? Потому что если я что и поняла про этого дракона, так это то, что он успевает везде, где хочет, и туда, куда хочет.

— Благодарю, — отозвалась я, чувствуя, как от его близости кожа покрывается мурашками.

Вот же… Казалось, я уже просто физически не должна реагировать на него так, а все еще реагирую!

Игр с драконом направились к дверям, правда, остановились, чтобы пропустить меня, но император покачал головой: