Надежда феникса

Глава 22. Мир, который спасет любовь

Надя

Вот чтоб его понос одолел, правда! Хотя после того, что он сделал с Любой, я ему не просто поноса желала, а чего похлеще. Пусть даже это «что похлеще» пока отказывалось формулироваться (и к счастью), меня просто затрясло от ярости. Я почувствовала, как на мне пытаются дорвать платье, и обмякла. Сделала вид, что потеряла сознание.

Мне бы сейчас пару минуток, собраться с мыслями, а уж потом я им такое устрою, что мало никому не покажется! Нож был слишком близко у горла моей сестры, но в теории я должна успеть. Должна успеть отдать приказ алой сирин этому… недомонаху, чтоб ему евнухом стать! Потом Лавэй, и только потом — секретарь. Ошибусь, хоть чуть-чуть промедлю, может пострадать и Люба, и в меня могут шарахнуть заклинанием. От которых я, к слову, пока еще защищаться не умею!

Пока все это крутилось в моей голове, Лавэй надо мной осознал, что что-то не так.

— Что-то она слишком спокойно лежит, Дорран. Действительно сознание потеряла или притворяется? Проверь!

Вот гадство! Забыла же, что этот лекарь, нарушивший все клятвы, которые только можно, в том числе и Гиппократа, все-таки лекарь! Если он сейчас выдаст мое состояние Лавэю, о внезапности можно забыть, а поэтому…

— Нож выкинул! — Мой голос ударил в него с такой силой, что монах пошатнулся. Лавэй взрычал, но я резко повернулась к нему:

— Сидеть, медведь!

Лавэй плюхнулся на задницу раньше, чем я успела сказать: «Ик!» 

Только краем глаза уловила, что нож валяется на земле, а Люба гусеницей отползает подальше, как в меня полетело заклятие. То самое, которое обещал Лавэй, от секретаря. Наверное, в этот момент вся жизнь пронеслась перед глазами, просто промелькнула, как короткий пятиминутный мультфильм. В котором я с проворностью актера Голливуда из экшен-сцены откатилась в сторону, после чего резко крикнула:

— Замри!

Дорнан так и замер, будто его основательно скрючило. С занесенной для второго удара рукой, на которой уже мерцали искры.

— Никакой магии, — глубоко произнесла я, и искры погасли.

Только сейчас я смогла покоситься на дыру в земле, основательную такую, которая могла бы быть во мне, и икнула. По-настоящему. После чего подскочила и на негнущихся ногах бросилась к сестре, которая далеко не уползла, но старалась.

Упала рядом с ней на колени, вытащила кляп, заключая лицо в ладони.

— Все хорошо, — пробормотала ей. — Все хорошо, все будет хорошо.

Люба не успела ничего сказать, а вот глаза у нее стали огромные. Я услышала за спиной рев, уловила движение. Совершенно нелепая мысль — в последние секунды своей жизни подумать о том, что не призналась Леграну в любви. Но именно это я и подумала за миг до того, как опомнившийся лекарь вонзил бы меня в кинжал.

— Пошел на ***!!! — Крик Любы ударил в меня не только звуком, но и магией. Я увидела, как полыхнула ее прядь, становясь насыщенно-алой, поняла, что удара не последовало. Больше того, Дорран отступил, а Люба завозилась на земле с удвоенной силой.

— Развяжи меня быстрее, и давай отсюда выбираться!

Кажется, шок у моей сестры прошел быстрее, чем у меня, потому что я еще слегка тормозила, развязывая ее, а вот Люба шустро сбросила веревки и поднялась. Прежде чем я успела ее остановить, подлетела к сидящему Лавэю и изо всех сил пнула его в причинное место. Игр завалился на землю с воем, а Люба прокомментировала:

— Это тебе за мою сестру! А это за меня!

Она замахнулась второй раз, но я перехватила ее за плечи и оттащила в сторону.

— Все, все, хватит. Доставим его к Леграну, пусть он с ним разбирается.

Глаза сестры полыхали, но все же она отступила.

— Так, кто нам откроет портал?

— Этот, — я кивнула на секретаря. — Или этот…

Оглянулась на лекаря, но он уже брел где-то далеко между деревьями.

— Это вообще что? — изумленно спросила я.

— На *** пошел, — сообщила сестра. 

Я подавила желание прикрыть глаза.

— Все это очень хорошо, но если хочешь, чтобы он открыл портал, все-таки надо его остановить. 

— Жаль, — коротко отозвалась Люба. — Я бы посмотрела, куда он придет.

За Дорраном сбегала она, потому что один идущий… ладно, неважно, лекарь представлялся мне менее опасным, чем Лавэй и секретарь. Люба привела его сына буквально за ручку, после чего я голосом алой сирин отдала приказ вернуть нас в замок Леграна.

Надеюсь, он меня поблагодарит за то, что я поймала ему этого неуловимого Джо, а заодно и парочку предателей, очень некстати затесавшихся под видом своих. 

Честно говоря, меня все еще слегка потряхивало, но по венам уже разливались остатки адреналина, помимо которого мной овладела какая-то самая что ни на есть настоящая гордость. Я не просто справилась с этими гадами, я их еще и в руки правосудия передам. Могла ли я себе вообще такое представить?!

Единственное, что омрачало мою радость — так это глубокий, не желающий закрываться порез у сестры на скуле. Ладно, надеюсь, в Эвероне найдется настоящий лекарь с хорошими знаниями, а не вот это вот недоразумение, жаждущее власти на пару с отцом. В любом случае, все живы, и все хорошо.

Из портала мы шагнули прямо в холл замка Леграна, я уже хотела сообщить бросившейся к нам страже, чтобы забирали троицу, когда из бокового коридора вышел Виорган. Весь перепачканный, в крови и земле, с опаленными волосами.

— Вы вернулись! — выдохнул он, быстро преодолевая расстояние, разделявшее нас, и на миг порывисто меня обнимая, чтобы потом так же быстро отстраниться.

— Вообще-то мы и не уходили. Нас похитили, — напомнила Люба.

— Это стало понятно сразу же. Никто не ожидал такого от… — на секретаря и лекаря младший феникс посмотрел брезгливо. Впрочем, тут же перевел уставший горький взгляд на меня.

— Что? — переспросила я. — Что-то еще произошло, помимо…

— Легран пробудил Огонь Феникса, чтобы спасти нас всех, — глухо произнес Виорган, — поэтому он сейчас умирает.

По позвоночнику снова пробежал холодок. Не просто холодок, холодище. Такой, что вгрызался в каждую клеточку тела и добрался до самого сердца, грозя заморозить его.

— Как… — хрипло выдала я, потому что голос не слушался. — Не… неужели совсем ничего нельзя сделать?

— Миранхард и так уже сделал все, что мог, с лучшими лекарями. Но нет, Надя. Нельзя.

У меня перед глазами потемнело, поэтому я вцепилась в его руку, чтобы не упасть. И чтобы попросить:

— Проводи меня к нему. Пожалуйста.

Виорган не стал возражать, разве что напоследок ударил усыпляющим заклинанием по благополучно застывшей в окружении стражи троице. Они рухнули как подкошенные, и он скомандовал:

— В подземелье. До моего особого распоряжения.

Что с ними станет, мне было плевать. А вот на Любу я оглянулась, но сестра, непривычно серьезная, только махнула рукой: иди, мол.

— Они ей лицо порезали, — на бегу прошептала я Виоргану, который вел меня к покоям брата. Наверное, мне нужно было что-то говорить, думать о чем-то другом, только не о том, что Легран умирает. В том числе не о том, что я вообще могу не успеть.

— Ей обязательно займутся, Надежда, — кивнул младший феникс. — Прости, что тебе приходится бегать. Я почти полностью исчерпал ресурс и не могу открыть портал.

Я бы бежала еще быстрее, если бы не он. Тут уже, кажется, Виорган едва за мной поспевал.

— Я знаю, куда идти. Помню, — собственный голос казался чужим. — Если у вас… у тебя есть дела, занимайся ими.

Я даже не стала дожидаться ответа, подхватила юбки и понеслась так, словно за мной гналась стая игров во главе с Лавэем. В драном платье, растрепанная, с совершенно дикими глазами, я тем не менее сейчас ни у кого не вызывала вопросов. После битвы у леса Шаэри большинству воинов требовалась помощь, а те, что встречались мне в коридорах, выглядели ничуть не лучше меня. Где-то здесь наверняка был организован лазарет, все слуги стояли на ушах, и об этом я думала тоже исключительно по той самой причине.

Чтобы не думать о том, что я не успею сказать ему, как я его люблю.

Что мне наплевать, что там было до, после и во время.

Что я…

На этой мысли я и подлетела к двери, стража беспрекословно расступилась, один из них даже открыл ее для меня.

Влетев в покои, которые тоже были мне хорошо знакомы, я на миг замерла. Не столько потому, что повсюду был запах лекарственных зелий, сколько потому, что увидела его. В лежавшем на постели мужчине Феникса можно было узнать только по форме и ее черному цвету. Несмотря на этот самый черный цвет, в нем всегда было столько жизни… но сейчас ее не осталось. 

Белое восковое лицо, заострившиеся черты и едва, рвано вздымающаяся грудь. 

Обернувшийся ко мне Миранхард выглядел немногим лучше. Уставший и посеревший, кажется, у него даже волосы и глаза потускнели.

— Вы свободны, — сказал помощникам-лекарям, и те поспешно направились к двери. — А вы вовремя, Надежда. Как раз успеете попрощаться, пусть даже он вас уже не услышит.

Я все-таки опоздала.

Эта мысль вонзилась в сердце стрелой, рождая в груди странное, невыносимо-острое и бесконечное чувство потери. Я почти ощутила, как оно замедляется в противовес моим резким и быстрым шагам. Замедляется, чтобы перестать биться. Вместе с его.

Дракон отошел, уступая мне место возле его постели, и, кажется, покинул комнату, но в этом я не была уверена. Единственное, в чем я была уверена — так это в том, что моя рука сейчас сжимает ледяную ладонь Леграна. Я сплела наши пальцы, силясь передать ему хотя бы кроху живого тепла. 

Что я могла сказать?

Что я могла сделать?

— Прости меня, — прошептала я. — Прости за то, что так бестолково потратила последние минуты с тобой. — В горле встал ком, поэтому пришлось прерваться, на глаза навернулись слезы. — Я бы сделала все от меня зависящее, чтобы их вернуть. Все от меня зависящее, чтобы вернуть тот момент, когда на вас обрушилось это проклятие, и все исправить. И я бы отдала тебе свою силу просто потому, что люблю тебя. Не из-за Веры. Не из-за каких-то дурацких деловых договоренностей.

Все это правда больше не имело никакого значения. Все то, что было.

Я положила ладонь ему на лоб, покрытый испариной, чуть подалась вперед.

— Мне так жаль, Легран, — прошептала сдавленно, чувствуя, как внутри меня что-то рвется.

Рвется, чтобы растечься незнакомым обжигающим жаром, с которым никому не под силу справиться. Я словно шагнула в сауну или в баню с мороза, и воздух, сгустившийся вокруг меня, начал потрескивать, раскаляясь. Алый флер моей силы полыхнул, словно собирался сжечь меня до косточек, но мне было все равно.

— Я правда хотела бы все исправить. Хотела бы снять проклятие, пусть даже ценой своей силы… я так хочу, чтобы ты жил. Эгоистично, — я хлюпнула носом. — Потому что тогда я смогу повторить то, что сказала на совете, но уже про тебя. Я выбираю тебя, помнишь? И вообще… как ты можешь умереть?! Я же для тебя Лавэя поймала!

Последнее сорвалось с губ с каким-то горьким смешком, отразившись от стен. Хотя мой голос в принципе звучал, как из динамика на стадионе, он словно наполнял комнату изнутри и бился о стены.

Алого становилось все больше, больше и больше, а потом я, глубоко вздохнув, наклонилась над ним и прижалась губами к его губам. Изо всех сил желая вернуть. Изо всех сил желая, чтобы проклятие растворилось без следа, чтобы моя сила перешла к нему, наполняя каждую клеточку его тела и возвращая к жизни.