Учение гордых букашек

Аден

Приличный район совсем не воняет. Здесь под землей зарыто сердце катакомб, и от него полые корни оплетают почти весь город. Попадая сюда, сразу вспоминаешь, за что так ненавидишь Гнилье с его мерзким запахом. Меж богатых белокаменных домов местной знати стояла ткацкая мастерская. Сама маленькая, невысокая, но отсюда выходили лучшие знамена, полотна и гобелены тонкой работы знаменитого мастера. Ткач пропустил Фатэля, неприветливо втянул Писаря внутрь и затворил. Под станком в полу скрывался люк. Еще один, подумал Писарь. Когда-нибудь стража совсем перестанет искать тайны в стенах и займется полами. Тогда настанет век невидимых дверей. Вдвоем они спустились по потайной лестнице в тоннель, не успел Писарь привыкнуть к темноте, снова наверх, еще люк, теперь каменный. Фатэль откинул его, и они вылезли в просторное помещение, с высокими, почти дворцовым стенами. Окна находились прямо под аркообразным потолком, потому никто не мог заглянуть внутрь. Писарь опустил сверток. Из зеленой ткани выглянули клинки.

В доме при свечах сидела толпа людей. Кто на полу, кто на низких ложах, некоторые стояли и вертели в руках ножи, и все вместе внимательно смотрели в конец комнаты. Три кресла расположились в дальнем углу подле стола, за одним из них расселся старый моряк — бордовая бандана, редкие седые волосы, затертое грубое лицо, и сабля на поясе. Настоящий лиман. Он больше всех не вписывался в сюжет этого аристократского дома. Фатэль оставил Писаря среди толпы напряженных людей, а сам примостился в кресло и начал спорить с моряком, размахивая тонкими руками. Слов не разобрать, но высказываясь и препираясь, они поочередно поглядывали на третье кресло.

Там сидел рыжий веснушчатый молодой человек с кучерявыми взъерошенными волосами, на нем темно-синяя просторная рубаха у кистей стянутая нарукавниками, на поясе пара гнутых мечей и круглая серебряная бляха. Он держался спокойно, молча, прямо, не глядя на соседей по столу. Наверняка тот самый Аден, рыжий главарь этой шайки. Писарь протиснулся вперед и принялся слушать вместе со всеми, но спор уже затихал. Рыжеволосый резко встал, так что тяжелый стул из темного дерева, отъехал по мраморному полу.

— Нет, Рассала, никто из наших на верную смерть не пойдет. — Аден хищным взглядом пробежался по толпе. — Фатэль, кто наш гость?

— Это он привел Беладора в западню.

Фатэль махнул в сторону Писаря. Писарь испугался от того, как быстро лицо Адена оказалось перед его лицом.

— Бел, Бел, Бел, — растянул Аден. — Да! Беладор сильный противник, но благодаря тебе стража слаба как никогда! Итак, не знаю, почему Фатэль решил притащить тебя, но теперь ты не выйдешь. Рассала, — обратился он к моряку, — ты с Фатэлем и остальными к замку, навестите королеву. Кто идет со мной на судно, мечи вверх!

Зазвенел металл, правда поднялось лишь несколько мечей, зато в воздухе хватало рук с ножами, и изогнутыми серпами. Все эти люди сделали короткий шаг в сторону Адена, остальные скрылись вслед за седым моряком. Аден снова заговорил с Писарем.

— Правда? Ты готов так рискнуть жизнью ради дела, к которому не имеешь отношения?

— Фатэль кое-что пообещал взамен, — сказал Писарь.

— Ты можешь погибнуть. Оно того стоит?

— Так, на что я решился?

— Увидишь.

Аден медленно протанцевал пару шагов и обернулся на толпу. Его шепот колыхнул свечи.

— За мной.

Вышли тем же ходом через ткацкую мастерскую, другие за ними. Сквозь ночной город по неведомым тропам, через дыры в разрушенных стенах, узкими проулкам, где два человека не разойдутся, вооруженная компания прибыла к порту, не повстречав ни одного стража. От китобойного судна к пирсу откинулся трап. Аден тихо взбежал на борт, там моряки готовили судно к отплытию. Палуба шаталась, начинался шторм, брызги перекидывались через борта и хлестали людей по лицам. К налетчикам подошел лысый угрюмый капитан.

— Корабль ваш, надеюсь, они все подохнут.

— Не убивать идем, — ответил Аден.

— И все же.

Они пожали руки. Моряки сошли с корабля, и позволили себя связать. Каждого пару раз ударили гарпунами, но осторожно, чтобы не повредить больше нужного. Ветер дул вдоль берега, и корпус потихоньку начал биться о причал. Аден, наклоняясь в такт палубе, шел к рулю, и попутно выкрикивал команды.

— Руби канаты с правого борта!

Обрубленные концы скрылись в море, корабль сильнее закачался на волнах, нос повернулся против ветра.

— Ставить паруса, и быстро все на берег!

Когда ветер начал рвать паруса, люди крысами повалили на сушу. Писарь, было, подошел к борту, но его одернул Аден.

— Ты со мной, сейчас повеселимся, умеешь управляться со снастями?

Его голос звучал задорно, шторм разгорается, а ему весело, думал Писарь.

— Нет? Тогда за руль. Чего трясешься, почувствуй море, представь, что точно умрешь и наслаждайся.

Удивительно, но это помогло, Писарь махнул на него рукой, и поднялся к штурвалу. Все уже на берегу, перерубили оставшиеся тросы, несколько лопнули от натуги, судно резко развернулось и легло на ветер.

— Поворачивай! Без нежностей!

Аден носился по палубе, закреплял и спускал небольшие паруса как опытный моряк. Ветер усилился и заметался в разные стороны. Порывы мокрого воздуха сдували крик и приказы Адена, корабль несся вдоль города, и Писарь крутил руль по наитию, чувствуя море и подчиняясь его зову. Может от отца ему передалась не только тяга к болотам. Шторм рос. Уже со всей огромной портовой косы в страхе отплывали от берега рыбацкие суда. Мокрая скользкая палуба кренилась под крупными волнами. Чтобы не вылететь за борт Писарь вцепился в штурвал до боли в кистях, вскоре он просто повис на нем, а судно уже одной волею Гебы беспорядочно сновало, загребая носом водные массивы. Аден кричал ему и показывал руками отходить дальше от берега, но скоро понял, что Писарь не может ничего сделать. Тогда Аден под напором стихии дошел до Писаря и твердой рукой отнял руль. Теперь бессильное тело Писаря, словно листок мокрого папируса прилипло к палубе. Аден стоял на ногах, будто врос в скользкие доски крепкими корнями. Постепенно они удалились от берега, резвые сокрушительные волны переродились в медлительные водяные холмы, судно взлетало на них, Адена обдавало мощными потоками, но стоило переждать удар, и наступало недолгое затишье.

— Вот они! Шторм вовремя пришел.

Аден показал Писарю на военный корабль, который не решался пристать к Гаане. Без парусов он держался поодаль от берега, чтобы не разбиться о причал. Легли на курс наперерез кораблю, там горели огни, Аден же плыл в абсолютной темноте.

— Они не обращают внимания! Ничего. Подойдем ближе.

Понемногу привыкая к брыкающейся палубе, Писарь отцепился от борта и вгляделся в далекий корабль. Тот степенно качался, давя волны своей массой. Конечно, он не сравнится с Плавучей Крепостью капитана Арга, и все же такому чудовищу не страшен шторм, в его трюме множество рабов выбиваются из сил на огромных веслах, чтобы сдвинуть эту громадину еще на один шажок.

Китобойное судно метило прямо в длинный бок военного корабля. Когда в процеженном через тучи лунном свете уже различались отдельные люди на борту, Аден бросил штурвал и снова хлопнул Писаря по плечам.

— Помолись, может, выживем.

Он побежал к люку трюма, в темноте мелькнул огонек. Из чрева их судна полыхнул столб жара, он осветил лицо Адена, мокрые волосы трепались на ветру, красив и безумен. Судно занялось пламенем, от китового жира горели паруса, мачты, и в этом свете зажглась паника на военном корабле. Китобойное судно заметили слишком поздно, над водой полетели арбалетные болты, а Писарь с Аденом все мчались носом прямо в борт. Сейчас этот безумный врежется в них, подумал Писарь. Он готовился захлебнуться, а в итоге сгорит. На корабле царил свет и огонь, Писарь задыхался от дыма, пытался встать, а Аден просто лег подле руля. Удар! Мачты рубанули по кораблю, и поднялся огромный огненный шар, он поглотил всех моряков, что стояли с мечами у борта. Огромная дыра разделила военный корабль пополам, вода со свистом хлынула внутрь и потащила на дно.

— За мной, — приказал Аден.

Он бросил Писарю один из мечей со своего пояса, и Писарь побежал по шатающейся горящей палубе, спотыкаясь о колючие сломы досок. Они перебрались на тонущий корабль. Воины в страхе давили друг друга, не зная как спастись. Один бросился на Писаря, в темных зрачках отражался огонь и ярость близкой смерти. Аден легко отвел удар, и проткнул его кольчугу. Продолжили продираться вперед. На твердой земле хватило бы и одного бойца с острым мечем, чтобы убить Писаря без всяких сложностей, но паника кривила удары, оранжевая сталь рубила, куда ни попадя, и люди сами забегали в огонь. Писарь несся за Аденом к каюте капитана, многие воины в исступлении за ними. Писарь отбивался назад, наотмашь и уже получил пару порезов. Вдруг раздался пищащий скрежет и мачта полетела вниз, ломая все на пути. Она снесла несколько рядов солдат, погрузив их тела в морскую глубь. Аден ногой выбил дверь, и они с Писарем влетели в капитанскую каюту. Капитан, горько согнувшись, сидел внутри. Увидев их, он резко подскочил и ударил Адена так стремительно, что тот едва успел выставить свой меч. Аден упал. Писарь сбоку, как умел, рубанул капитана, но завалился вперед. Тот играючи уклонился, и уколол Писаря в правое плечо. Рука сразу онемела, Писарь выронил меч, но тут Аден, поднимаясь, перерубил сапог и ногу капитана у щиколотки. Писарь перехватил рукоять в левую руку и полоснул капитана краем меча. Капитан присел на колено и замахнулся, но Аден, вонзил ему лезвие в горло. Не вынимая меч, он приблизился к нему и сорвал медальон, что висел на капитанской груди. Такой же, как у Талли, половинка луны. Спрашивать было некогда, монументальный стол из плотного дерева и более мелкая мебель каюты со все нарастающей скоростью скользила к двери. Новый грохот — упала центральная большая мачта, окончательно перерубив корабль пополам. Они побежали вверх, к задним узорчатым окнам. Аден разбил одно и помог Писарю подняться. Выбравшись на уже горизонтальную заднюю часть судна, они оказались в центре бушующей бури, нос корабля уже почти погрузился в волны, ветер порывами пытался сдуть парочку как жухлые листья. А вокруг на воде глубокий и смертельный водоворот. Тело гудело, будто чугунное, но в то же время слабое и мягкое. Еще немного и дрожащие ноги Писаря подведут на скользких досках. Писарь крикнул из последних сил:

— Мы еще живы!

Аден улыбался и смотрел куда-то в море.

— Да.

Он кивнул и толкнул Писаря в бездну.

Писарь ничего не успел понять. Летел спиной, а вся душа уходила ввысь, к жизни, в реку яростного прохладного ветра. Удар об воду и звуки прекратились. Писарь глядел сквозь толщу на размазанное небо, видел, как медленно улетают вверх волны и горящие остатки кораблей. Он не боролся, не понимал что умрет, что это страшно. Из глубины вверх падала блеклая звезда. Холодный лунный свет усиливался, и в воде Писарь различил женщину. На шее у нее сияла стеклянная банка со светлячками, в руке она держала шар воздуха, и вдыхала из него понемногу, будто высасывала сок из прозрачной ягоды. Аден тоже приметил ее, и замахал руками, показывая на Писаря. Женщина кивнула, и тут два столба воздуха проткнули морскую гладь. Они поглотили их и понесли вслед за женщиной. Писарь сразу непроизвольно вдохнул так, что легким стало тесно. Воздух внутри него рыскал, рвался наружу как живой. Но все странное вновь стало неважно, они не мертвые раздутые тела на дне, они летят сквозь море, а над ними шторм каких не видела Гаана. Вскоре вода выплюнула их на поверхность. Они оказались вдалеке от города на каменистом пляже. Края моря сворачивались, пенились и с силой били о берег. На гальке без сил лежала женщина с иссиня-черной кожей. Писарь с Аденом подхватили ее и потащили на свет приближающихся факелов. Бойцы Адена встретили их, обернули в сухие покрывала, и перенесли по катакомбам назад в белый уютный теплый дом.