Л. Н. Толстой. В поисках истины (по дневникам писателя)

1891 год

Дневник, 25 января 1891 г., Ясная Поляна, т. 52, стр. 5.

Посетителей никого заметных не было. Сережа и Ильюша. С Сережей все так же тяжело. Он все более и более удаляется с своей службой, которая представляется ему делом. Илья, которого я отвозил[82], сказал мне: за что ты так Сережу преследуешь? – И эти слова его звучат мне беспрестанно укором, и я чувствую себя виноватым. Все молюсь, но все холоднее. Все это последнее время нравственно отупел.

Дневник, 11 февраля 1891 г., Ясная Поляна, т. 52, стр. 7.

Я фарисей: но не в том, в чем они упрекают меня. В этом я чист. И это-то учит меня. Но в том, что я, думая и утверждая, что я живу перед Богом, для добра, потому что добро – добро, живу славой людской, до такой степени засорил душу славой людской, что не могу добраться до Бога. Я читаю газеты, журналы, отыскивая свое имя, я слышу разговор, жду, когда обо мне. Так засорил душу, что не могу докопаться до Бога, до жизни добра для добра. А надо. Я говорю каждый день: не хочу жить для похоти личной теперь, для славы людской здесь, а хочу жить для любви всегда и везде; а живу для похоти теперь и для славы здесь.

Буду чистить душу. Чистил и докопал до материка – чую возможность жить для добра, без славы людской. Помоги мне, Отец. Отец, помоги. Я знаю, что нет лица Отца. Но эта форма свойственна выражению страстного желания.

Дневник, 17 февраля 1891 г., Ясная Поляна, т. 52, стр. 13.

В Русских Ведомостях статья Михайловского о вине и табаке[83]. Удивительно, что им нужно. Но еще удивительнее, что меня в этом трогает и занимает. Помоги, Отец, служить только тебе и ценить только твой суд.

Дневник, 24 февраля 1891 г., Ясная Поляна, т. 52, стр. 13.

Бросил писать о науке и искусстве и вернулся к непротивлению злу. Очень уяснилось, но сил мало, ничего не сделал. Впрочем нарочно не пишу, когда не в силе. Молюсь лениво. Не злюсь только.

Дневник, 5 марта 1891 г., Ясная Поляна, т. 52, стр. 16–17.

Встал рано, написал прошение Курзику[84]. Ходил. Молюсь. Очень тяжело мне было нынче. Соня говорит о печатании, не понимая, как мне это тяжело. Да, это я особенно больно чувствую, потому что мне на душе тяжело. Тяжела дурная барская жизнь, в которой я участвую.

Думал о себе, что для того, чтобы выйдти из своего тяжелого положения участия в скверной жизни, самое лучшее и естественное написать то, что я пишу и хочу издать. Хочется пострадать. Помоги, Отец.

Дневник, 9 марта 1891 г., Ясная Поляна, т. 52, стр. 19.

Я молился сначала о избавлении от искушений похоти, потом тщеславия, потом нелюбви. Как будто к любви надо подходить через чистоту и смирение. Это неверно. Хотя я и писал, и думал, и думаю, что сущность жизни есть любовь, и что если ничто не препятствует любви, никакие соблазны, то она, как ключ, будет течь из души, – хотя я это говорил, и это справедливо, для возрождения к жизни мало избавиться от соблазнов похоти и тщеславия – это не восстановит любви. Скорее, наоборот, нужно изгнать из сердца злобу, и тогда отпадет тщеславие, а отпадет тщеславие – отпадет похоть. Ослабление начинается сверху: сначала засоряется любовь злобой, а как только явилась злоба, является тщеславие и за ним похоть. Так что исправлять надо не снизу, а сверху. Неясно. Но я испытал и испытываю это.

Дневник, 18 марта 1891 г., Ясная Поляна, т. 52, стр. 21.

Молюсь, но ни умственного, ни художественного, ни духовного движения – нет. Да будет воля Твоя, как на небе, так и на земле. Не моя воля, но Твоя, и не как я хочу, а как Ты хочешь, и не то, чего я хочу, а то, чего Ты хочешь. Помоги, Отец. Бывало, все представляется важным, стоющим внимания – и дневник, и переписка, и работа – теперь все не манит.

Дневник, 24 марта 1891 г., Ясная Поляна, т. 52, стр. 22.

Возьми иго мое на себя и научитесь от меня, ибо я кроток и смирен сердцем, и найдите покой душам вашим, ибо иго мое благо и бремя мое легко есть. Это самое говорит добрый хозяин лошади, запрягая ее, научая ее не биться, не торопиться, а мягко влезать в хомут и везти, потому что хомут мягкий и воз нетяжелый. Ах! Все забываешь и все бьешься!

Дневник, 2 мая 1891 г., Ясная Поляна, т. 52, стр. 29.

Все время писал. Кажется, все дни, кроме сегодняшнего… Лева хочет выходить из университета. Мне жалко его. Таня уехала в Москву. Здесь Илья… Приезд господина Костерева[85], от Орлова[86]. Господин, которому я не нужен и который мне не нужен. Тяжело, что не можешь обойтись любовно. Соня больна. Я молюсь.

Дневник, 22 мая 1891 г., Ясная Поляна, т. 52, стр. 32.

Говоришь: хочу отвергнуться себя, взять крест свой на каждый день и идти за Христом, а сам думаешь: как бы поскорее кончить молитву, чтобы начать делать свою волю, то, что мне приятно.

Дневник, 27 мая 1891 г., Ясная Поляна, т. 52, стр. 34.

Молясь: только когда перестаешь жить для себя и людей, станешь жить для Бога.

Дневник, 2 июня 1891 г., Ясная Поляна, т. 52, стр. 37.

Очень тяжело мне от Сони. Все эти заботы о деньгах, именьи и это полное непонимание. Сейчас разговор о том, может ли человек пожертвовать жизнью скорее, чем сделать поступок не вредящий никому, но противный Богу. Она возражала, я ей нужное (?) – ругательства. У меня были скверные мысли уйти. Не надо. Надо терпеть. Молюсь и будет спокойствие, и терпеть.

Дневник, 7 июня 1891 г., Ясная Поляна, т. 52, стр. 37–38.

Вчера вечером вернулись Лева с Андрюшей. Приезжают все сыновья – раздел. Очень тяжело и будет неприятно. Помоги, Отче – держаться, т. е. помнить, что я живу перед Тобой.

Дневник, 12 августа 1891 г., Ясная Поляна, т. 52, стр. 48–50.

Молюсь Богу, прося Его помочь мне распутаться из моего положения имущественного – необходимости, как бы признавая правительство, делать акты, разрешением продажи моих сочинений подрываю свое дело.

Живу чувственно, нечисто. Помоги, Господи! Я запутался, страдаю и не могу. Помоги. Разумеется, помощь во мне, и я взываю к себе в своей божеской природе или через свою божескую природу…

Часто говорят: нельзя просить Бога о событиях, чтоб случилось то-то и то-то. Можно. Можно просить о событиях, зависящих от людских поступков, если просящий верит в свободу воли. Свобода воли ведь есть действие божеской силы в человеке. Сила эта может быть усилена в каждом человеке: если Бог слышит молитвы и исполняет их, Бог может проявить себя в людях, и события изменяются. Я это говорю для тех, которые хотят просить, нуждаются в просьбе. Для христианина это не нужно. Преданность воле Божьей – необходимое условие христианской жизни – исключает возможность определенного желания и потому прошения.

Дневник, 13 сентября 1891 г., Ясная Поляна, т. 52, стр. 53.

Молиться можно об чем хочешь: о том, чтоб выиграть 200.000, о том, чтобы выздоровел умирающий, только прибавить надо то, что цель молитвы, душевное удовлетворение, может быть достигнуто двояко, и потому и всякая молитва может быть двояка: можно просить выиграть 200.000 и не желать этого, – чтобы выздоровел и чтоб не желать.

Дневник, 24 октября 1891 г., Ясная Поляна, т. 52, стр. 56.

Как-то, молясь Богу, мне стало ясно то, что Бог есть точно реальное существо, любовь, есть то все, что я одним краюшком захватываю и ощущаю в форме любви. И не чувство, не отвлеченность, а реальное существо; и я ощутил Его.

Дневник, 6 ноября 1891 г., Бегичевка[87], т. 52, стр. 57.

Вчера, молясь Богу о том, чтобы избавиться от соблазна гордости, о смирении, подумал, что если я хочу смирения, то хочу того, что смиряет, и стал молиться (с робостью), чтоб мне послано было унижение. Да, надо молиться о том, что находишь добром, о страданиях, унижениях, если ты их считаешь добром. Или не считай добром.

Дневник, 19 декабря, 1891 г., Бегичевка, т. 52, стр. 59–60.

Почти месяц не писал. За это время был в Москве. Радость отношения с Соней. Никогда не были так сердечны. Благодарю тебя, Отец. Я просил об этом. Все, все, о чем я просил – дано мне. Благодарю Тебя. Дай мне ближе сливаться с волей Твоей. Ничего не хочу, кроме того, что Ты хочешь. Здесь работа идет большая. Загорается и в других местах России. Хороших людей много. Благодарю Тебя.