Башня Зеленого Ангела. Том 2

Мужчина оторвался от чтения, когда в комнату вошли двое. Старая женщина, седые волосы которой удерживал потрепанный шарф, шагнула вперед и опустилась на колени у ног мужчины. Он отложил книгу, встал, протянул женщине руку и помог подняться. После того как он произнес несколько слов, которых Саймон не расслышал – так же как и во сне с драконом, эти люди были лишены голосов и какими-то отстраненными, – мужчина пересек комнату и присел на корточки перед спутницей старой женщины, маленькой девочкой семи или восьми лет. Она плакала: глаза у нее опухли, а губы дрожали от гнева или страха. Она избегала взгляда мужчины и дергала себя за рыжие волосы. На ней также была простая одежда, ничем не отделанное темное платье, однако складывалось впечатление, что за девочкой хорошо ухаживали. Ноги девочки оставались босыми.

Наконец мужчина протянул ей руку. После недолгих колебаний она бросилась к нему, спрятала лицо на груди и заплакала еще сильнее. На глазах у мужчины также появились слезы, и он долго прижимал девочку к груди, поглаживая по спине. Наконец с очевидной неохотой он ее отпустил и встал, и она тут же выбежала из комнаты. Мужчина посмотрел девочке вслед, повернулся к старой женщине, молча снял с пальца золотое кольцо и протянул ей; она кивнула, сжала кольцо в кулаке, и он поцеловал ее в лоб. Она поклонилась ему, а потом, словно сама боялась утратить спокойствие, повернулась и поспешно вышла из комнаты.

После долгой паузы мужчина подошел к заваленному книгами сундуку, который стоял у стены, открыл его и вытащил меч в ножнах. Саймон сразу его узнал: он совсем недавно видел изящно украшенную рукоять в груди дракона. Мужчина бережно взял меч, но смотрел на него совсем недолго и почти сразу склонил голову набок, словно что-то услышал. Он неспешно сотворил знак Дерева, его губы шевелились, словно в молитве, потом он вернулся на свое место, положил меч на колени, взял книгу, пристроил ее поверх меча и открыл. Но если бы не крепко сжатые челюсти и едва заметно дрожавшие пальцы, которые переворачивали страницы, он думал только о крепком ночном сне – но Саймон знал, что он ждал чего-то совсем другого.

Сцена задрожала и рассеялась, точно дым.

– Ты видел? Теперь ты понимаешь? – нетерпеливо, как ребенок, спросила ангел.

У Саймона возникло ощущение, что он ощупывает большой мешок. Что-то находилось внутри, и он чувствовал странные углы и важные выпуклости, но когда ему показалось, будто он понял, что внутри, воображение ему изменило. Он слишком много времени провел в сером тумане, и мысли с трудом ворочались у него в голове – к тому же ему было все равно.

– Я не знаю. Почему ты не можешь просто сказать мне, ангел?

– Так нельзя. Эти истины слишком сильны, мифы и ложь вокруг них огромны. Они со всех сторон окружены стенами, которые я не в силах объяснить, Саймон. Ты должен увидеть сам и понять. Но это была твоя история.

Его история? Саймон снова задумался о том, что видел, но смысл от него ускользал. Если бы он только мог вспомнить, какими вещи были прежде, имена и истории, которые знал до того, как его окружила серая мгла!..

– Держись за них, – сказала ангел. – Если ты сможешь вернуться, эти истины будут для тебя полезны. А сейчас я должна показать тебе еще кое-что.

– Я устал. И больше не хочу ничего видеть. – К нему вернулось желание как можно скорее погрузиться в успокоительное забвение, оно притягивало его, словно сильное течение. Ангел принесла ему лишь смятение. Вернуться? В мир боли? Зачем? Зачем эти тревоги? Сон намного проще, сонная пустота равнодушия. Он мог все отпустить, и дальше будет легко…

– Саймон! – В голосе ангела появился страх. – Не надо! Ты не должен сдаваться.

Перед ним медленно возникли черты зеленого лица ангела. Саймону отчаянно хотелось не обращать на нее внимания, и, хотя лицо было маской из безжизненной бронзы, в ее голосе звучали искренние интонации, которые не позволяли ему уйти.

– Почему я не могу отдохнуть?

– У меня осталось совсем мало времени с тобой, Саймон. Прежде ты находился слишком далеко. А теперь мне нужно тебя подтолкнуть, чтобы ты смог вернуться, или ты будешь скитаться вечно.

– А почему тебе не все равно?

– Потому что я тебя люблю. – Ангел говорила с милой простотой, в которой не было ни обязательств, ни укора. – Ты спас меня… или пытался. Но я люблю и других – и они нуждаются в тебе. Существует совсем незначительная надежда, что бурю удастся остановить, – но больше шансов не будет.

Спас ее? Спас ангела, которая стоит на вершине башни? Саймон почувствовал, как его снова начали одолевать усталость и недоумение. Он не мог позволить себе удивляться.

– Тогда покажи мне, если должна.

На этот раз перенос из серой пустоты в живое видение получился более трудным, словно туда было сложнее добраться, или силы ангела убывали. Сначала Саймон увидел огромную круглую тень и довольно долго больше ничего. Постепенно тень стала неровной с одной стороны, потом в ней появились точки света, постепенно превратившиеся в фигуру.

Даже в неясном, странном мире видения Саймон ощутил укол страха. Кто-то сидел на границе теневого круга, его голову украшали оленьи рога, а в руках он сжимал рукоять длинного двуручного меча серого цвета.

Враг! В сознании Саймона не осталось имен, но мысль была ясной и холодной. Перед ним был тот, кто обладал черным сердцем, замерзшим, но горящим внутри с такой силой, что несколько мгновений видение мерцало и грозило исчезнуть.

– Смотри! – едва слышно сказала ангел. – Ты должен увидеть!

Саймон ничего не хотел видеть. Это чудовище, демон абсолютного зла уничтожил всю его жизнь. Почему он должен смотреть?

Чтобы найти путь к его уничтожению, – сказал себе он, стараясь бороться. – Чтобы мой гнев оставался сильным. Чтобы найти причину вернуться к боли.

– Покажи мне. Я буду смотреть.

Видение стало более устойчивым. Саймону потребовалось некоторое время, чтобы понять: темнота вокруг врага являлась Прудом Трех глубин, который мерцал под плащом теней, каменная резьба оставалась цельной, сам пруд, залитый светом, искрился, словно вода в нем обладала собственной жизнью. Омытое жидким перемещавшимся сиянием существо сидело на пьедестале, на каменном мысу, и Пруд окружал его со всех сторон.

Саймон осмелился посмотреть более внимательно. Эта версия врага казалась живым существом, с кожей, костями, плотью и кровью. Руки с длинными пальцами лежали на рукояти серого меча. Его лицо оставалось в тени, но склоненная шея и плечи говорили о тяжком бремени.

Теперь, когда Саймон взглянул на него более внимательно, он обнаружил, что оленьи рога на голове врага вовсе не рога, а тонкие ветки: его корона была вырезана из цельного венца какого-то темно-серебристого дерева. На ветвях осталось несколько листьев.

Враг поднял голову. У него оказалось лицо, как у всех бессмертных, которых Саймону довелось видеть: высокие скулы, узкий подбородок, бледная кожа, прямые черные волосы, большая часть которых заплетена в косы. У него были широко раскрыты глаза, и он смотрел вдаль через воду, точно что-то отчаянно искал, но Саймон, как ни старался, ничего не сумел разглядеть. Но более всего его привело в замешательство выражение лица врага. Он видел гнев, что его совсем не удивило, и непреклонную решимость в сжатых изящных челюстях, но в глазах тлел страх. Саймон никогда не встречал такого горя. За суровой маской скрывалось опустошение, внутренний ландшафт превратился в голую скалу, а боль стала жесткой, как сама земля. Саймон подумал, что, если странное существо заплачет, это будут слезы из огня и пыли.

Скорбь, – вспомнил Саймон имя серого меча. – Джингизу. Сколько скорби. – Он почувствовал нечто вроде судорог отчаяния и гнева. Он никогда не видел ничего столь ужасного и пугающего, как лицо страдавшего врага.

Видение задрожало.

– …Саймон… – Голос ангела был тихим, точно шуршание листвы в траве, – …должна отправить тебя обратно…

Он снова остался один в серой мгле.

– Зачем ты мне показала? Что это значит?

– …Возвращайся, Саймон. Я теряю тебя, и ты далеко от того места, где должен быть…

– Но мне нужно знать! У меня столько вопросов!

– …Я так давно тебя ждала. Меня зовут, я должна идти дальше, Саймон…

Теперь он и в самом деле почувствовал, что она ускользает, и его охватил совсем другой страх.

– Ангел! Где ты?!

– …Теперь я свободна… – Тихо, словно перо коснулось пера. – Я ждала так долго…

Внезапно, когда последний звук ее голоса начал от него ускользать, Саймон ее узнал.

– Лелет! – закричал он. – Лелет! Не оставляй меня!

Он почувствовал ее улыбку, свободный полет, Лелет коснулась его, а потом исчезла. Саймона снова окружила пустота.

Он висел в ней, лишенный направления и понимания. Он попытался двигаться так же, как они с Лелет, но ничего не произошло. Саймон заблудился в пустоте, заблудился, как никогда прежде. Он стал тряпкой, которую несло сквозь мглу. Он остался совершенно один.

– Помогите мне! – закричал он.

Ничего не изменилось.

– Помогите, – пробормотал он. – Кто-нибудь.

Ничего не изменилось. Ничего никогда не изменится.