Башня Зеленого Ангела. Том 2

Монах ничего не ответил, он с мрачным видом продолжал выполнять приказ принцессы рассказать свою историю до конца.

– А когда я замолчал… Прайрат снова рассмеялся. «О, как печально, Падрейк, – вскричал он. – Ты просто замечательный шпион! Думаешь, это спасет твою жизнь? Я все знал про Сияющий Коготь еще до того, как ты впервые вошел в мою башню. А если бы ты забрал его оттуда, я бы собственными руками вырвал тебе глаза и язык. Меч будет лежать на гниющей груди старого Джона до тех пор, пока не наступит правильное время. И только тогда появится. И все Три меча соберутся вместе».

Мириамель была ошеломлена:

– Меч появится? Он… он знал с самого начала? Прайрат… хотел, чтобы он остался в могиле? – Она беспомощно повернулась к Бинабику, но тот выглядел таким же потрясенным, как она. – Я не понимаю. Элизия, Мать Милосердия, что ты хочешь нам сказать, Кадрах?

– Прайрат знает все. – В голосе монаха появилось мрачное удовлетворение. – Про Сияющий Коготь и где он лежит, но не видит необходимости в том, чтобы забрать его оттуда. Я уверен, что ему известны планы вашего дяди и… – Он указал рукой на Бинабика, – нынешних членов Ордена Манускрипта. И теперь он просто ждет момента, когда все произойдет.

– Но как такое возможно? Почему Прайрат не боится единственного оружия, способного уничтожить его хозяина? – Удивление Мириамель не проходило. – Бинабик, что все это значит?

Тролль лишился своего обычного хладнокровия, он поднял дрожавшие пальцы – с просьбой дать ему немного подумать.

– Тут нужно многое осмыслить, – наконец заговорил Бинабик. – Быть может, Прайрат вынашивает какой-то план против Короля Бурь. Возможно, надеется ограничить силу Инелуки, угрожая ему Великими мечами. – Он повернулся к Кадраху: – Он сказал: «Соберутся все мечи»? Именно такими словами?

Монах кивнул:

– Он знает. Он хочет, чтобы Сияющий Коготь и остальные мечи оказались здесь.

– Но я не вижу в этом никакого смысла, – с беспокойством сказал Бинабик. – Почему он не забрал клинок Престера Джона и не перепрятал его в надежное место, чтобы спокойно ждать подходящего момента?

Кадрах пожал плечами.

– Кто знает? Прайрат ходит странными дорогами, и ему открылись тайные знания, – заявил монах.

Теперь, когда Мириамель стала понемногу приходить в себя, вернулась ее ярость, направленная против монаха и вдохновленная страхом:

– Как ты можешь сидеть здесь с таким самодовольным видом? Ты не предал меня и все, что мне дорого, вовсе не из-за того, что не пытался. Я полагаю, Прайрат освободил тебя, чтобы ты за мной шпионил? Значит, вот почему ты вызвался идти со мной в Наглимунд? Я думала, ты использовал меня, чтобы удовлетворить собственную жадность… – чем больше Мириамель думала об этом, тем сильнее ее охватывало отчаяние, – но… на самом деле ты служил Прайрату! – Она отвернулась, не в силах больше смотреть на Кадраха.

– Нет, миледи! – Удивительно, но Кадрах выглядел обиженным и расстроенным. – Нет, он меня не отпускал – и я больше ему не служил…

– Если ты рассчитываешь, что я тебе поверю, – сказала Мириамель с холодной ненавистью, – то окончательно сошел с ума.

– Ты закончил свою историю? – Осторожное уважение, которое Бинабик прежде испытывал к монаху, сменилось практичным подходом. – Ведь мы все еще в ловушке, и нам грозит страшная опасность, хотя, думаю, не остается ничего другого, как ждать, когда норны откроют дверь, запечатанную дваррами.

– Еще совсем немного, – ответил Кадрах. – Нет, Мириамель, Прайрат меня не освободил. Как я уже говорил, он понял, что я совершенно для него бесполезен. Я сказал вам почти всю правду, когда мы плыли на лодке к берегу, – он посчитал, что я даже пыток недостоин. Кто-то врезал мне дубинкой по голове, а потом меня выбросили, как мусор за домом богача. Вот только не в Кинсвуде, а швырнули в яму в катакомбах под Башней Хьелдина… именно там я пришел в себя. В темноте.

Он помолчал, словно в его памяти сохранились еще более жуткие воспоминания, чем те, которыми он уже поделился. Мириамель также молчала. Ее наполняли ярость и одновременно страшная пустота. Если Кадрах рассказал правду, тогда у них действительно не осталось никакой надежды. Если Прайрат обладал таким могуществом и знал, как подчинить себе самого Короля Бурь, то даже если Мириамель сумеет отыскать отца и убедить его закончить войну, Красный священник все равно найдет способ обернуть все в свою пользу.

Надежды не осталось. Какая странная мысль. Да, их шансы с самого начала были невелики, но Джошуа и его союзники верили, что им помогут мечи. А если рассчитывать на них больше нельзя… Мириамель почувствовала, что у нее начала кружиться голова. Казалось, она вошла в знакомую дверь и обнаружила, что сразу за порогом разверзлась пропасть.

– Я был жив, но ранен и потрясен. Я оказался в ужасном месте – ни один живой человек не должен попадать в черные подвалы Башни Хьелдина. А чтобы подняться наверх, требовалось пройти через башню, мимо самого Прайрата. Я не мог представить, что сумею это сделать. Мне оставалось рассчитывать лишь на то, что он считал меня мертвым. Поэтому я… выбрал другой путь. Вниз.

Кадраху пришлось сделать длинную паузу, чтобы стереть пот с бледного лица, хотя в пещере было не слишком жарко.

– Во Вранне, – неожиданно сказал он, обращаясь к Мириамель, – я не мог заставить себя войти в гнездо гантов из-за того, что оно слишком сильно напоминало… туннели под Башней Хьелдина.

– Ты бывал здесь прежде? – Кадраху удалось снова привлечь ее внимание. – Здесь, под замком?

– Да, но не в тех местах, где проходили вы, а я следовал за вами. – Он снова вытер лоб. – Да хранит меня Спаситель, как бы я хотел, чтобы мне пришлось бежать по огромному лабиринту, по которому шли вы! Тот путь, что достался мне, был много хуже. – Он попытался найти подходящие слова, но сдался. – Много, много хуже.

– Хуже? Почему?

– Нет. – Кадрах покачал головой. – Я не стану вам рассказывать. Там множество входов и выходов, и не все… обычные. Если бы вы увидели хотя бы часть того, чему я был свидетелем, вы бы поблагодарили меня за молчание. – Он содрогнулся. – Мне казалось, что я провел под землей годы, я видел и слышал вещи… которые… – Он смолк и вновь покачал головой.

– Тогда не говори, – сказала Мириамель. – Я все равно тебе не верю. Как ты сумел оттуда спастись? Насколько я помню, Прайрат мог найти и призвать тебя к себе.

– Я обладал – и обладаю сейчас – поверхностным знанием Искусства. Мне удалось создать вокруг себя… нечто вроде тумана. Он меня сопровождает постоянно. Именно по этой причине вас не призвали на Сесуад’ру, как Тиамака и остальных. Нас не смогли найти.

– Но почему ты не защитился от Прайрата прежде, когда он тебя призывал, – ты не мог сбежать и тебе пришлось шпионить для него, как самому худшему из предателей на свете? – Мириамель с отвращением обнаружила, что ее вновь вовлекли в обсуждение.

И еще больше она злилась из-за того, что поверила в Кадраха и тревожилась из-за него – человека, совершившего такие ужасные поступки. Она защищала его от всего мира, а в результате оказалась слепой и глупой. Он был самым настоящим предателем.

– Он думает, что я мертв! – Кадрах почти кричал. – Если бы он знал, что я уцелел, он бы меня отыскал и уничтожил мой защитный туман так же быстро, как порыв сильного ветра, и я остался бы голым и беспомощным. Клянусь старыми и новыми богами, Мириамель, как вы думаете, почему я так стремился сбежать с корабля Аспитиса? До меня постепенно стало доходить, что он один из прислужников Прайрата и расскажет своему хозяину, что я жив. Да спасет нас Эйдон, почему, по-вашему, я просил его убить, когда мы снова с ним встретились в Озерном крае? – Кадрах вновь вытер пот со лба. – Мне не было известно, узнает ли Прайрат имя «Кадрах», ведь я использовал его прежде. Но я называл себя многими именами – и даже демон в красном плаще не мог слышать все.

– Итак, ты пробирался по туннелям к свободе, – подсказал Бинабик. – Киккасут! Это место и вправду очень похоже на наш пещерный город в Минтахоке – большая часть самых важных событий происходит под скалами.

– К свободе? – Кадрах усмехнулся почти презрительно. – Разве может быть свободен человек, который знает то, что известно мне? Да, наконец мне удалось выбраться из глубокого подземелья, но к тому моменту я почти полностью обезумел. Я направился на север, подальше от Прайрата и Хейхолта, хотя в тот момент не понимал, куда идти дальше. Кончилось тем, что я оказался в Наглимунде, полагая, что буду в наибольшей безопасности в месте, где люди решили оказать сопротивление Элиасу и его главному советнику. Но очень скоро стало очевидно, что Наглимунд будет атакован и падет, поэтому я воспользовался предложением леди Воршевы и согласился сопровождать Мириамель на юг.

– Ты сказал, что не мог чувствовать себя свободным из-за знаний, которыми обладал, – медленно проговорила Мириамель. – Но ты ни с кем ими не поделился. Пожалуй, это самый ужасный поступок из всех, что ты совершил, Кадрах. Страх перед Прайратом мог заставить тебя делать ужасные вещи, но сбежать от него и хранить молчание – в то время как остальные размышляли, боролись, страдали и умирали… – Она покачала головой, пытаясь выразить словами всю силу холодного презрения, которое ощущала. – Этого я простить не могу.

Он посмотрел на нее, не дрогнув:

– Теперь вы знаете меня таким, каков я есть, принцесса Мириамель.

Наступило долгое молчание, которое нарушало лишь монотонное бормотание дварров.

– Мы услышали вполне достаточно, – наконец заговорил Бинабик. – Мне необходимо время, чтобы обдумать то, что рассказал Кадрах. Но одно не вызывает сомнений: Джошуа и его люди ищут Сияющий Коготь, и у них есть Шип. Они планируют принести его сюда – если у них получится, – однако до сих пор не знают того, что монах рассказал нам о Прайрате. И, если у нас нет других причин постараться спастись, этой хватит с лихвой. – Он поднял сжатую в кулак руку. – Однако те, кто находится за этой дверью, стоят у нас на пути. Как нам найти отсюда выход?

– Или мы потеряли все шансы, слушая историю предательств брата Кадраха? – Мириамель вздохнула. – Прежде нам угрожало всего несколько норнов – как скоро за дверью соберется целая армия?

Бинабик посмотрел на Кадраха, но монах закрыл лицо руками.

– Мы должны попытаться спастись. Если выживет хотя бы один из нас и расскажет остальным то, что стало нам известно, это все равно будет победой.

– И даже если все потеряно, – сказала Мириамель, – мы позаботимся о том, чтобы часть норнов не дожили до победы. Я готова считать удачей даже такой результат. – Мириамель вдруг поняла, что она действительно так думает – и какая-то ее часть стала холодной и мертвой.