Башня Зеленого Ангела. Том 2

* * *

Ужин оказался не из тех, о которых вспоминают с радостью, но Мириамель стала чувствовать себя лучше после того, как поела горячего супа. Она сполоснула тарелки и почистила их сухой веткой, а потом забралась в постель. Саймон еще немного повозился с камином и тоже улегся. Некоторое время они молча смотрели на огонь.

– В моей спальне в Мермунде был камин, – тихо сказала Мириамель. – Ночью, когда мне не удавалось заснуть, я любила смотреть, как танцует пламя, и видела в нем самые разные картины. А однажды, я тогда была совсем маленькой, мне показалось, будто там появилось лицо улыбавшегося мне Усириса.

– М-м-м-м, – пробормотал Саймон. – Значит, ты спала в собственной комнате?

– Я была единственным ребенком принца и наследницей, – серьезно сказала она. – Так бывает.

Саймон фыркнул:

– Но только не со мной. Я спал вместе с дюжиной других поварят. Один из них, Толстый Зебедая, так храпел, что казалось, будто бондарь пилит доски.

Мириамель захихикала:

– А в последний месяц, который я прожила в Хейхолте, Лелет ночевала в моей комнате, и мне это нравилось. Но в Мермунде я спала одна, а горничная находилась в соседней комнате.

– Звучит как-то… одиноко.

– Я даже не знаю. Наверное, так и было. – Мириамель вздохнула и рассмеялась одновременно, и необычный звук заставил Саймона поднять голову. – Однажды я никак не могла заснуть, пошла в комнату отца и сказала, что у меня под кроватью сидит кокиндрил, я хотела, чтобы он позволил мне спать с ним. Но это случилось после смерти моей матери, и он отправил со мной одну из своих собак. «Он охотник на кокиндрилов, Мири, – сказал он. – Я в него верю. Он не даст тебя в обиду». Отец всегда был плохим лжецом. Собака просто лежала у двери и повизгивала, пока я не выпустила ее из спальни.

Саймон немного подождал, прежде чем ответить. Пламя отбрасывало диковинные тени на соломенный потолок.

– А как умерла твоя мать? – наконец спросил он. – Никто мне не рассказывал.

– В нее попала стрела. – Мириамель все еще испытывала боль, когда думала об этом, но теперь она перестала быть такой острой, как прежде. – Дядя Джошуа вез ее к отцу, который сражался за деда Джона на границе с восставшими Луговыми тритингами. Он потерял руку, защищая ее, и ему удалось оторваться от врагов, но ее настигла случайная стрела. Она умерла в тот же день, еще до заката солнца.

– Мне очень жаль, Мириамель.

Она пожала плечами, хотя он ее не видел.

– Это случилось давно. Но на отца ее смерть произвела еще более сильное впечатление, чем на меня. Он так ее любил! О Саймон, ты знал моего отца только таким, каким он стал в последнее время, но прежде он был хорошим человеком. Он любил мою мать больше, чем что-либо другое в мире.

Она подумала о сером, искаженном от горя лице отца, о пологе гнева, что опустился на него и так и не поднялся, и начала плакать.

– Именно по этой причине я хочу его увидеть, – наконец сказала она дрогнувшим голосом.

Саймон зашуршал в своей постели.

– Что? Что ты имеешь в виду? Увидеть кого?

Мириамель сделала глубокий вдох:

– Моего отца, конечно. Вот зачем я отправилась в Хейхолт. Потому что должна с ним поговорить.

– Что за чепуха? – Саймон сел. – Мы идем в Хейхолт, чтобы добыть меч твоего деда, Сияющий Коготь.

– Я никогда ничего подобного не говорила. Так сказал ты. – Несмотря на слезы, она почувствовала, как ее охватывает гнев.

– Я тебя не понимаю, Мириамель. Мы находимся в состоянии войны с твоим отцом. Ты собираешься с ним встретиться и снова пожаловаться, что у тебя под кроватью кокиндрил? Что еще ты можешь ему сказать?

– Не будь жестоким, Саймон. Ты не смеешь. – Он почувствовал, что слезы вот-вот потоком хлынут из ее глаз, но и у него внутри пылал огонь.

– Мне жаль, – сказал он. – Но я не понимаю.

Мириамель изо всех сил сжала руки, полностью сосредоточилась на них, и ей удалось взять свои эмоции под контроль.

– Я ничего не объяснила тебе, Саймон. Прости.

– Так объясни. Я внимательно тебя выслушаю.

Некоторое время Мириамель смотрела на огонь, который громко трещал и шипел в камине.

– Кадрах показал мне правду, но я не думаю, что он сам это понял. Когда мы путешествовали вместе, он рассказал мне о книге Ниссеса. Однажды он ею владел – точнее, копией.

– Магической книгой, о которой говорил Моргенес?

– Да. Она наделена огромным могуществом. Когда Прайрат узнал, что Кадрах владеет книгой, то сразу… послал за ним. – Мириамель замолчала, вспоминая слова Кадраха: кроваво-красные окна и железные устройства, на которых все еще оставалась кожа и волосы тех, кого пытали. – Прайрат угрожал ему до тех пор, пока Кадрах не рассказал ему все, что помнил. Кадрах говорил, что Прайрата особенно интересовала возможность разговора с мертвыми – «Разговор через Вуаль», так он его называл.

– Из того, что я знаю о Прайрате, меня это не удивляет. – Теперь и в голосе Саймона появилась дрожь. Очевидно, у него имелись собственные воспоминания о Красном священнике.

– Его история показала то, что мне требовалось понять, – сказала Мириамель, не хотевшая потерять мысль, ведь она впервые решилась заговорить о своем плане вслух. – О Саймон, я долго думала, почему мой отец так изменился, почему Прайрат сумел направить его к злым поступкам. – Мириамель сглотнула. На ее щеках все еще блестели слезы, но она нашла в себе новые силы. – Отец очень любил мою мать и после ее смерти стал совсем другим человеком. Он больше не женился, даже не думал об этом, несмотря на желание моего деда. Они ужасно ссорились. «Тебе необходим наследник», – часто повторял дед, но отец неизменно отвечал, что никогда больше не женится, что Господь даровал ему жену, а потом забрал. – Мириамель замолчала, погрузившись в воспоминания.

– Я все еще не понимаю, – тихо сказал Саймон.

– Ну, как ты не видишь очевидных вещей? Должно быть, Прайрат сказал моему отцу, что может общаться с мертвыми – и это позволит отцу снова говорить с моей мамой, возможно, даже ее увидеть. Ты его не знаешь, Саймон. Он полностью пал духом, когда ее потерял. Я думаю, он готов на все, чтобы ее вернуть, хотя бы на короткое время.

Саймон сделал глубокий вдох.

– Но это… богохульство. И против Бога.

Мириамель пронзительно рассмеялась:

– Думаешь, это его остановит? Я же сказала, он готов на все, чтобы ее вернуть. Должно быть, Прайрат солгал ему, что они смогут с ней связаться… через Вуаль, или как там еще оно называется в той ужасной книге. Может быть, священник и сам верит, что такое возможно. И он использовал свое обещание, чтобы заставить отца стать его покровителем, потом союзником… и, в конце концов, рабом.

Саймон задумался.

– Возможно, Прайрат пытался, – наконец сказал он. – Может быть, именно таким способом он вошел в контакт с Королем Бурь.

Он произнес это имя негромко, но в ответ сразу взвыл ветер и так громко зашуршал соломой на крыше, что Мириамель вздрогнула.

– Может быть. – От этой мысли ей стало холодно. Она представила, как ее отец с нетерпением ждет разговора с любимой женой, а обнаруживает нечто. Она вспомнила старую жуткую историю о том, что рыбак Баличлинн вытащил на берег в своих сетях…

– Но я все еще не понимаю, Мириамель. – Саймон говорил тихо, но в его голосе слышалось упрямство. – Даже если это правда, какую пользу принесет разговор с твоим отцом?

– Я не уверена, что от него будет польза. – Тут Мириамель сказала правду – она не слишком верила, что встреча с отцом доставит ей радость после такого количества гнева и скорби. – Но если остается хотя бы небольшая надежда, что я смогу убедить его увидеть истину, напомнить, что все началось из-за любви, и убедить остановиться… тогда я должна воспользоваться этим шансом. – Мириамель подняла руку и вытерла слезы, она снова плакала. – Он просто хотел ее увидеть… – Она немного успокоилась. – Но ты не должен идти со мной, Саймон, это мое бремя.

Он молчал. И Мириамель почувствовала его смущение.

– Это слишком большой риск, – наконец сказал он. – Возможно, тебе не удастся повидать отца, даже если бы от вашей встречи была какая-то польза. Прайрат может тебя схватить, и тогда больше никто о тебе не услышит, – сказал он с уверенностью.

– Я знаю, Саймон. Я просто не могу придумать, что еще сделать. Я должна поговорить с отцом, чтобы показать ему, что происходит, а на это способна только я.

– Значит, ты твердо решила? – спросил Саймон.

– Да.

Саймон вздохнул:

– Эйдон на Дереве, Мириамель, это безумие. Я надеюсь, ты передумаешь, когда мы там окажемся.

Мириамель знала, что ничего не изменится.

– Я очень много и давно об этом думала.

Саймон опустился на постель.

– Если бы Джошуа знал, он бы связал тебя и унес на тысячу лиг от Хейхолта, – заявил он.

– Ты прав, – согласилась Мириамель. – Он бы никогда мне не позволил.

Саймон снова вздохнул в темноте.

– Я должен подумать, Мириамель. Я не знаю, что делать.

– Ты ничего не можешь сделать, чтобы меня остановить, – ровным голосом сказала она. – Даже не пытайся, Саймон.

Но он ничего не ответил. Через некоторое время, несмотря на страх и волнение, Мириамель заснула.

Ее разбудил громкий рев. Когда она лежала с отчаянно бившимся в груди сердцем, что-то сверкнуло на потолке – ярче факела. Лишь через несколько мгновений она сообразила, что это вспышка молнии, часть которой она видела сквозь дыры в потолке. Затем последовал новый раскат грома.

Воздух в доме стал еще более сырым и спертым. Во время следующей вспышки Мириамель увидела, как сквозь дыры в крыше внутрь устремились струи дождя. Она села и пощупала пол. Дождь падал совсем рядом, но уже намочил сапоги Саймона и нижнюю часть штанов. Саймон спал.

– Саймон! – Она потрясла его. – Просыпайся!

Он что-то проворчал в ответ, но продолжал спать.

– Саймон, тебе нужно подвинуться, на тебя попадает дождь.

После того как Мириамель несколько раз тряхнула его, он перевернулся на спину, сонно возмущаясь, помог Мириамель передвинуть свою постель поближе к ней – и тут же заснул.

Мириамель слушала, как дождь стучит по крыше, потом поняла, что Саймон придвинулся поближе к ней, его лицо оказалось совсем рядом с ее щекой, и она чувствовала его теплое дыхание. Ее охватило странное умиротворение, несмотря на все опасности, которые им грозили, сейчас они лежали рядом, а снаружи бушевала буря.

Саймон зашевелился:

– Мириамель? Тебе холодно?

– Немного, – ответила она.

Он придвинулся ближе, потом обнял ее, притянул к себе, и они прижались друг к другу. Мириамель почувствовала себя в ловушке, но ей не было страшно. Его губы касались ее щеки.

– Мириамель… – тихо сказал он.

– Ш-ш-ш. – Она продолжала прижиматься к нему. – Ничего не говори.

Так они лежали некоторое время. Дождь барабанил по крыше, время от времени раздавались удары грома, словно кто-то играл на гигантском барабане.

Саймон поцеловал ее в щеку. Мириамель стало щекотно, но это показалось ей правильным, и она даже не шевельнулась. Он слегка повернул ее голову, и их губы встретились. Где-то снова прогрохотал гром, но далеко, совсем в другом месте.

Почему должно быть больше этого, – печально подумала Мириамель. – Зачем нужны дурацкие осложнения?