Удав и гадюка

Глава 5. Ну здравствуй, Вицеллий

Спустя неделю

Посреди ночи, когда бледная луна нависла над бухтой, в кабинет поднялся полусонный Кьенс. В его руках лежало, по словам торопливого гонца, послание из самого Элегиара. Спрятанное в футляр письмо тихо опустилось на стол, и майордом скрылся на третьем этаже, чтобы досмотреть сон.

В это же время в обшитый деревянными панелями коридор выглянул и Вицеллий гор’Ахаг, которого мучили ломота в ногах и боль в груди, отдающая в шею и левую руку. Облаченный в алый шелковый халат до пят, он проводил взглядом удаляющегося Кьенса. Чуть выждав, он покинул комнату и вошел в кабинет. Прислушиваясь к звукам извне, старик прокрался к дубовому столу, за которым обычно сидел Юлиан (мать его уже отошла от управления, целиком переложив дела на сына).

Посреди стола покоился элегантный золотой футляр, который он узнал сразу же. Да и как не узнать футляр королевства, при дворе которого прослужил более полувека?

Веномансер замер, продолжая, подобно затаившейся гадюке, вслушиваться в тишину ночи. Затем он достал из футляра свернутый пергамент. В руку легла приятная тяжесть: добротная, плотная бумага, пропечатанная бронзовым сургучом с оттиском обвитых вокруг черного платана лент. Покрутив его, он припал к нему носом, вдыхая духи из золотого кипариса и апельсина. При королевском дворе все исходящие документы душили секретным парфюмом. Это было смешение дымчато-бальзамических сладких запахов, дополненных древесными полутонами с приторно-слащавым апельсином и нотками хвои.

Ощутив родной запах дворца, Вицеллий прикрыл глаза. О, как же он терзался воспоминаниями! Сколько ошибок совершено, сколько путей оборвано! Если бы был шанс все исправить… С печалью он вздохнул. Бледные губы пришлось облизать, чтобы убрать сухость. Ровно настолько, насколько веномансеру было плевать на страдания обычного люда, он трепетно относился к своим делам, ставя их превыше всего. И сейчас он изнывал от любопытства. Что же таится в опечатанном свитке? Что могли написать графине из самого дворца? Война? Или предложение союза?

Потрогав сургучную печать, он нахмурился и покинул кабинет. И почти сразу же вернулся с небольшим оттиском печати в руках. Этот оттиск он прихватил из Элегиара. Несколько раз ему приходилось подделывать королевские письма в корыстных целях, а потому он принялся в лунном свете сверять все изгибы лент, которые обвивали черное платановое дерево, чтобы проверить письмо на подлинность. Все сходилось!

После долгих размышлений и взвешиваний всех за и против Вицеллий скрылся в лаборатории, располагавшейся рядом с его комнатой. Там он быстро раскрошил сургуч. Пока огонь нагревал металлическую чашу, он пробежал глазами текст… и побледнел… Письмо было послано ему, бывшему королевскому веномансеру Элегиара! Но то, кем оно было составлено и о чем гласило, не оставляло сомнений. Подделка, хоть и с подлинной печатью! Особа, чье имя стояло в конце, никогда в жизни не написала бы то, что было в строках. Абсурд чистейшей воды! Но зачем и, главное, кому понадобилось плести подобные интриги?! Веномансер снова пробежался взглядом по фальшивым строчкам, запоминая их наизусть, а затем вылил горячий сургуч цвета бронзы на письмо, поставив оттиск.

Позже лаборатория уже проветривалась от тягучего, плавленого запаха. Футляр лежал в кабинете. К счастью, все окна в комнатах Юлиана и Мариэльд были закрыты. На морщинистом челе Вицеллия отпечаталось подозрение, и теперь он глядел на окружавшие его стены иначе, потому что нечто темное, злое притаилось в этом особняке.

Когда все следы были убраны, старик вернулся в свою комнату, где пролежал до утра с распахнутыми глазами, не в силах уснуть. В конце концов он пришел к мысли, что нужно бросать все. И бежать… У него не вышло бы сделать это ночью, так как Мариэльд беспокоилась о собственной безопасности. После заката в особняк не могла проскользнуть даже мышь, как, впрочем, и выскользнуть. Нужно дождаться рассвета, а там под предлогом срочных дел в Луциосе покинуть семейство Лилле Аданов, и как можно скорее. Прочь! Проклятый особняк, где его хотят погубить!