Станем сильнее

* * *

Барабаны и, кажется, свирель… Крики, отдалённо напоминающие песнопения… Бурление…

Звуки отдавались в голове волнами, будоражащими сознание. Отнюдь не как настоящие – чистые и яркие, эти обладали каким-то тускловатым откликом, точно… Точно я находилась под водой.

Всё тело сковало. Цепи будто тянули вниз, в песок, закапывая. Его шершавые объятия щекотали кожу, отчего-то казавшуюся склизкой, как у рыбы, выброшенной на берег. Тревога внутри нарастала, и я наконец решилась открыть глаза.

Муть… На мгновение я испугалась, что что-то случилось с моими глазами, но, поморгав несколько раз, я осознала: мои глаза постепенно покрывались какой-то плотной плёнкой. В конце концов картина стала чётче и понятнее.

– Великая Макуа! Мы приносим жертву твоему сыну, могучему воину Коа, чтобы он даровал нам силу для борьбы с врагами!..

Приносим жертву?.. Что?

Вдруг тело само по себе дёрнулось, связанное, кажется, склизкими верёвками из водорослей. Видимо, меня подняли с земли – или подводного песка.

Наконец тогда я смогла хорошенько оглядеться: я на дне, окружённая водой, сквозь которую едва проходят лучи от маленьких светочей. Свечами или факелами их назвать было тяжело: вряд ли их питал огонь. Но они определённо освещали то скудное пространство, которое мне удалось разглядеть.

Вокруг – разноцветная, но в ночи ставшая почти что чёрной стена твёрдого растения, от которого словно поотрывали тысячи кусочков. Амулет – видимо, по чьему-то недосмотру оставшийся на моей шее – подсказал, что это называется рифом.

А вокруг этого рифа – странные существа. Похожие на зверолюдей, на людей и всех нас, только с гладкой кожей и странными отростками – похоже, жабрами и плавниками. Их немигающие глаза – круглые, как жемчужины – смотрели на меня с нескрываемым любопытством.

Матушка… Это же рыболюди! Куда я попала?!

– Веди её! Подать менехуне!

Менехуне – «рабыня»… Матушка… Это сон?

Рыболюд передо мной – большой и крупный, с клыками пострашнее, чем у моих сородичей-Медведей – злобно рыкнул на меня. Звук донёсся не сразу, теребя мои уши. Потом этот дикарь, едва ли облачённый в какие-то сомнительные одежды из водорослей и чешуек и разукрашенный непонятно чем, дёрнул меня за верёвки и потянул за собой, поплыв дальше. А за стеной я взметнула взгляд.

Небес… нет. Предки далеко-далеко, даже луна стала лишь расплывчатой, рассеянной светом дымкой на кромке воды. Кромка воды вместо небес… Как же они так живут, глядя на то, что лишь претворяет настоящие небеса?

– Расступитесь! – взревел мой пленитель. – Вон отсюда!

Он вновь потянул меня, и я невольно склонила голову, оглядываясь по сторонам. Рыболюди – разукрашенные, машущие костями и какими-то палками, жуткие до мурашек – и впрямь расплывались перед его могучей фигурой. Позади его головы был большой плавник – как у акулы. Вертясь, он разгонял народ, а моего роста не хватало, чтобы упереться в плавник лицом. Но… как мне-то удавалось не задохнуться здесь?

Как только я задалась этим вопросом, ответ появился сам собой в виде ужасно неприятного ощущения. На шее что-то… задышало. Пузырьками. Меня передёрнуло от ушей до хвоста: у меня что, жабры, как у них?!

Взгляд опустился. Конечно, жабры на шее я вряд ли увидела бы, но вот перепонки между ног и изменившуюся кожу – вполне. Кем… Чем я стала? Одной из них? Это возможно?!

Так, раз у меня есть возможность высвободиться, не задохнувшись при этом, стоит, наверное, начать думать головой. Похоже, кроме как спасаться без расчёта на чью-либо помощь, выбора у меня не было…

Я начала лихорадочно оглядываться по сторонам, пугая рыболюдей и заставляя их гневно себя поторапливать. Плевать… Тут должно быть хоть что-то, что мне поможет! Хоть что-то…

Но единственным, что я увидела, были толпы и высившиеся за ними рифы. Причём цветная стена, светящаяся под тусклыми рассеянными лучами, была чем-то разрисована и покрыта идолами в виде странных существ с диковинными жутковатыми мордами. И когда рыболюд, что меня вёл, отплыл в сторону, я увидела последнее подобное изваяние – огромное, горящее ненастоящим пламенем.

Фигуру Создательницы. Без сомнения, это она. Великая Макуа… Так они её назвали? Большая и самая страшная из всех этих изваяний: она была в два, а то и в три раза выше меня. Её клыкастый рот норовил сожрать, её волосы, врезанные в дерево, – опутать, а руки – раздавить.

Вот такой тебя видят здесь, Матушка… Где-то ты милостива, где-то – жестока и свирепа. И ты не забываешь удивлять, показывая себя с самых разных сторон.

– Привязать менехуне к Макуа! Быстро, быстро!

Вдруг передо мной всё закружилось: светочи заплясали перед глазами, заставив потеряться окончательно. Последним, что я видела перед тем, как меня приковали, стал рыболюд, увешанный безделушками и пуще всех разукрашенный – с разноцветной кожей, он походил на какого-то шамана или волхва. «Жрец», – подсказал мне амулет.

В спину врезáлись кончики клыков, и я старалась выворачиваться как могла. Мара… У меня даже возможности пошевелиться не оказалось: путы скользили так, что их попросту невозможно было разорвать! Волшебные они или нет – тут уже неважно, раз моя сила против них бесполезна.

Рыболюди – то ли испуганные, то ли восхищённые – принялись собираться вокруг изваяния, плывя водоворотом и почти закрывая собой стену рифа, засветившуюся особенно ярко. Передо мной появился лик жреца – в маске, чем-то напомнившей те жуткие морды, облепившие риф.

– Коа! – разверзся криком он. – Прими жертву, дай нам сил! Коа!

От его крика кровь стыла в жилах. Взор немигающих ярких глаз пронизывал насквозь. Тело отказывалось подчиняться и слушаться, зато на место страху постепенно приходило смирение, забвение… Долгожданный сон…

Нет! Помотав головой, я сморгнула: благо, в отличие от рыболюдей, веки у меня есть. Надо что-то быстро придумывать!

Пляшущий перед моим лицом жрец, кажется, смекнул, что я очнулась. Он принялся махать руками яростнее, но его колдовство уже рассеялось. Видно, поэтому он и зашипел, обнажая отвратительные жабры, выпуская тонкие когти и пуча и без того огромные глаза. Да он так сам меня убьёт! Матушка… Подскажи, что делать! Вот бы Феникс был здесь: он бы точно что-нибудь сообразил… Но ни его, ни Гили – никакой помощи здесь нет. Матушки и подавно… Надо выбираться… Любым способом!

Я начала вертеться. Да, путы мне не поддались, но… Судя по ошарашенным глазам жреца, поддалось нечто потяжелее и помощнее.

Изваяние Макуа. Оно зашаталось за моей спиной, готовое вот-вот упасть. Рыболюди тут же принялись сбегать кто куда, как косяк испуганных мальков. Они-то вряд ли видели подобное… и я покажу им это! Покажу, как связываться с великой княжной и называть её рабыней!

До ушей донёсся хруст. Изваяние треснуло! Со спины полыхнуло жаром: видимо, от того света, что хранился внутри. Но меня это совершенно не пугало. Пускай видят последствия собственной жестокости!

– Прекратите! Разойдитесь, быстро!

Новый голос… совсем юный и чистый. Он не был громогласным, но одного слова хватило, чтобы даже жрец опустился, прижавшись к ногам Макуа.

И, словно с самих небес, ко мне спустился юноша с блестящей, как сама морская вода, голубоватой кожей. С большим акульим плавником, испещрённым светящимися татуировками. С могучим телом и диковинно-прекрасным лицом: твёрдым, суровым, достойным великого князя, короля и любого из правителей. С синими глазами, смотрящими прямо в душу.

– Отпустите её.

Одно слово – и мои путы спали. Я принялась тереть запястья: склизкие верёвки, может, и не натирали, но оставляли неприятный след, который ещё долго будет напоминать о себе.

– Матушка, спас… – не успела договорить я, как вдруг в мой лоб уткнулся твёрдый ноготь.

Даже нет – коготь. Окрашенный в белый, он выглядел суровым оружием. Но не давил и не протыкал кожу: он внушал страх не болью, а силой духа владельца.

– Кто ты?

Вопрос его был краток, но глаза его говорили гораздо больше. Я не могла судить наверняка, но что-то – удивительно родственное – подсказало мне: ему жутко любопытно, кто же я.

– Так и быть, представлюсь первой, – выдохнула я, не собираясь пресмыкаться перед ним. – Великая княжна Мира, наследница Берского Царства. А кто ты? И почему твой народ посчитал меня какой-то… менехуне?

Он усмехнулся. Но коготь убрал. Несмотря на то, что ростом незнакомец был на порядок выше меня, я старалась не гнуть спины и не показывать свою слабость. Хотя сердце, признаться, билось очень быстро. И уж чуяли это рыболюди или нет, я не знала.

– Это объясняет твою необыкновенную силу, – произнёс он, оплывая меня и протягивая руку к трещине в изваянии. – Что ж, тогда… извини нас. Думаю, для вас мой народ глуп, но они делают всё, чтобы Ноа Ка Ваи жил.

Непохоже, конечно, что ему хотелось извиниться: его внимание гораздо больше занимали оставленные мной трещины. И не успела я ответить, как он вновь заговорил:

– И у меня есть один разговор к тебе… – Наконец он повернулся ко мне, обратив на меня свой немигающий взгляд синих, как сама глубина, глаз. – Есть у всего нашего народа.

– Что за разговор? – искренне опешила я.

– Возможно… Ты согласишься нам помочь, – выдохнул он жабрами, волна из которых достигла моей кожи. – Но не мне принимать решение и просить тебя.

– Постой, постой… Если я поговорю с этим кем-то, меня отпустят?

После того как они чуть не принесли меня в жертву, разве могла идти речь о помощи?!

– Да. Если ты захочешь, – спокойно ответил юный незнакомец. – Но, пожалуйста, выслушай нас. И поговори с моим отцом: он гораздо лучше подходит для такого…

Видимо, выбора у меня не было… И незнакомец это тоже понимал, посему не стал задерживаться и поплыл вперёд. Но я не успела договорить!

– Постой! – воскликнула я. – А кто такой твой отец? И ты, собственно, кто?

Могучий рыболюд обернулся – сперва удивлённый, но потом черты его лица сгладились. Видимо, понял, что я, естественно, не знаю, о ком и о чём шла речь…

– Мой отец – вождь всего Ноа Ка Ваи, – проговорил он с гордостью. – А я – его сын. Моё имя Оро, Мира.

Я поражённо застыла. И не потому, что собиралась на разговор с вождём всех южных вод мира. А потому, что передо мной Оро – сын вождя и точно такой же наследник, как и я.