Предтеча

— Безусловно, господин принцепс, есть гипотеза, что плачущие явились из Сиджилума, но, каким образом они это сделали и так ли это на самом деле, нам не известно.

— Но ведь Сиджилум далеко, и тщательно запечатан, — отметил Валент.

— Так оно и есть. Но впервые плачущие были обнаружены как раз близ запретной зоны. Возможно, это совпадение, но они не похожи ни на одного из известных нам мутантов, и поведение их довольно сильно отличается от обычных животных.

— Уважаемый Фидель, будьте с нами откровенны, — обратился к нему Максиан, — сможет ли Гильдия выяснить, с чем мы имеем дело?

— Я бы на это не слишком рассчитывал.

— Благодарю за честность. Что ж, кто за то, чтобы продолжать запечатывать туннели?

Восемь сенаторов, включая самого магистра Гильдии, подняли руки.

— Я также голосую за это решение, — объявил Максиан. — Фидель, прошу вас немедленно докладывать генералу Силвану о каждом заражённом туннеле.

Поклонившись, старик зашаркал к своему трону. На его место сразу же вышел Валент:

— Пока Гильдия борется с неизведанным злом, городскому управлению приходится решать более насущные проблемы, — слегка глотая звуки, затараторил он, будто кто-то толкал его в спину. — В этом году из казны было выделено двести шестьдесят семь тысяч золотых на реставрацию дорог южной части Регнума. Смею сообщить, работы выполнены безупречно, но выяснилось, что канализация там требует неотложного ремонта. Иначе столице грозит более существенная опасность — обзавестись дурно пахнущей славой.

— У городского управления поистине бездонный желудок, — едко заметил Фидель. — Четверть миллиона на кучку камней! С каких пор булыжники стали цениться наравне с золотом?

— Булыжники сами по себе не расколются и не уложатся ровненькими рядами, — раздражённо сообщил Валент.

— И сколько же вам требуется на этот раз? — полюбопытствовал кто-то из сенаторов.

— По моим подсчётам, мы вполне уложимся в четыреста тысяч.

— Значит, достаточно и двухсот, — заключил Максиан.

Валент недовольно поджал губы:

— Остальное предлагаете мне доплачивать из своего кармана?

— Ну почему же! — вскинул брови Максиан. — Не проще ли поискать умельцев подешевле? Не сомневаюсь, в окрестностях Регнума найдётся достаточно желающих работать и за более скромную плату, нежели запрашиваемую столичными каменщиками. В общем, я в вас верю, Валент, особенно в ваше умение экономить.

Сенатор с недовольным видом поклонился и вернулся на место. Ничего, этот точно себя не обделит. Даже из тех денег умудрится утянуть в карман кругленькую сумму. Пожалуй, не мешало бы организовать проверку, пролечить его неуёмную жадность. На городскую управу уже давненько поступают жалобы. Конечно, коррупцию искоренить невозможно и приходится порой закрывать на неё глаза, но всё должно быть в меру.

Вполуха слушая споры о плохом освещении Нижнего Луга и отчёты о строительстве нового госпиталя, Максиан в очередной раз перечитывал предложенный Юстинианом закон.

Король давно дал понять, что отказа не потерпит, вот только Сенат ни за что не согласится одобрить этот бред. Юстиниану удалось подкупить только четверых, ещё двое вежливо отказались. С остальными же бессмысленно вести переговоры — слишком те принципиальны в подобных вопросах. И это понятно: кто в трезвом уме добровольно впустит полицейских в свой дом! Недаром предки недвусмысленно указали в Заветах на то, как важна неприкосновенность частной собственности. Видимо, древние руководствовались своим горьким опытом.

Любопытно, с чего Юстиниан решил, что это поможет повысить его репутацию среди народа? Кто вбил ему в голову эту чепуху? Впрочем, здесь явно прослеживается иной умысел, более глубинный, и, вполне вероятно, это лишь первая попытка сдвинуть Сенат на задний план. Банальный делёж власти.

Дождавшись, когда у сенаторов закончатся темы для обсуждений, Максиан жестом попросил внимания и, обведя взглядом присутствующих, постарался собраться с мыслями. Дебаты обещали быть жаркими.

— Король Юстиниан Великодушный подготовил новый законопроект и выслал его на одобрение Сенату, — неторопливо заговорил он. — В нём предлагается увеличить полномочия полиции до права на обыск частной собственности подозреваемых в: государственной измене, хищении сумм в особо крупных размерах, или частного имущества; участии в заговорах против правительства или короны, участии или организации мятежей либо оппозиционных движений. А также в особо тяжких преступлениях, таких как: убийство свободного гражданина, несоблюдение Заветов и взяточничество.

Максиан перевёл дух и продолжил:

— Посему разрешение на обыск должно выдаваться непосредственно шефом полиции по его усмотрению, после чего шеф полиции обязуется предоставить Сенату подробный отчёт о причинах обыска, протекании процесса и результатах. Обыск должен производиться при участии двух незаинтересованных лиц и по всем правилам, не попирающим честь и достоинство подозреваемого. В свою очередь подозреваемый не имеет права препятствовать полиции в обыске никоим образом. Он обязуется предоставить доступ к любой части своего жилища или рабочего пространства по первому же требованию. Отказ или препятствование будет трактоваться как неопровержимое доказательство вины подозреваемого и учитываться в судебном процессе.

Закончив зачитывание документа, Максиан поднял глаза и с любопытством посмотрел на сенаторов. Тишина, повисшая в зале, говорила о многом. Требования короля абсурдны, но никто не решался первым озвучить свои мысли.

— Позвольте уточнить, — раздался голос Фиделя. — Верно ли я понял: Его Величество желает наделить полицию правом обыскивать дом любого гражданина, руководствуясь только подозрениями? И всё это без одобрения Сената?

— Вы всё верно поняли, господин магистр, — подтвердил Максиан, еле сдерживая улыбку.

— Что же тогда получается, любой поклёп может привести к вторжению в частную собственность без существенных причин?

— Выходит, что так, — отозвался Клетес. — Но чем не устраивает Его Величество текущее положение дел? Три века Сенат прекрасно справлялся и без особых полномочий полиции.

— И полтора века без полиции вообще!

— Это прямое нарушение Заветов!

— Частная собственность священна, это право любого гражданина!

Возмущённый гомон заполонил зал. Сенаторы в негодовании сыпали цитатами из Заветов, выдержками из законов и собственными доводами. И все они были правы. Молчали только те, кому королевское золото приятно оттягивало карманы.

— Прошу тишины, господа! — Максиан поднял руки, дожидаясь, когда шум уляжется. — Как второй советник Его Величества Юстиниана Великодушного, я обязан внести некоторую ясность. Все наверняка слышали о Стальном Пере и преступлениях, совершённых этой, с позволения сказать, организацией. Поскольку никто из сопротивленцев не расхаживает по городу с табличкой «Свободу осквернённым», полиция не может арестовать их без доказательств. Слежка и обыск в этом процессе играют важную роль. И это основная причина, по которой было принято решение наделить полицию новыми полномочиями. Всё ради безопасности граждан Прибрежья, разумеется.

— Как обыск поможет выйти на Перо? Это же полнейшая ерунда! — Фидель возмущённо подскочил. — Да, осенью Гильдия тоже пострадала от рук этих разбойников, но никому из нас не пришло бы в голову врываться в соседний дом, чтобы выискивать серебряные стрелы по пыльным углам. Пусть полиция занимается своим делом, господин принцепс, а не покушается на чужое имущество и свободы граждан. Я честный гражданин, но мне претит сама мысль, что грязные сапоги полицаев станут топтать коридор моего дома. И всё только по прихоти какого-то там параноика.

— Абсолютно солидарен с вами, магистр, — поддержал Клетес. — Даже если забыть на минуту про Перо и представить, что кто-то в своих интересах может кого-то оклеветать, ложно обвинив во взяточничестве или, того хуже, заговоре против правительства, почему бы ему и при обыске не подкинуть что-нибудь эдакое? И как потом доказать, что тебе это не принадлежит и ты вообще впервые видишь этот предмет?

Сенаторы дружно закивали, поддерживая выступающего.

— А если взглянуть на всё с другой стороны, — продолжил он, — сильно уж здесь попахивает попыткой усилить влияние короны. Возможно, Его Величество оскорбляет декоративная роль престола?

— Звучит весьма здраво, — поддакнул Фидель. — Сначала полномочия полиции, затем право на введение и отмену законов, а потом и вовсе роспуск Сената. В Прибрежье первая святыня — это Заветы. А в них чёрным по белому написано и о праве собственности, и о свободе любого, кто зовётся гражданином. Мы представители народа — и наша задача защищать его интересы. Мой ответ королю: нет, нет и нет!

— Категорически против!

— За!

— Против!

— Против!

— А я тоже за. Не вижу в этом ничего плохого. Если ты чист перед законом, тебе не нужно бояться полиции.

Как и полагал Максиан, попытка Юстиниана внедрить эту околесицу как закон была обречена на позорный провал с самого начала.

— Лично мне также нечего скрывать, — через силу произнёс он. — Потому свой голос я отдаю за принятие закона.

— Вы всё равно в меньшинстве, принцепс, — подытожил Фидель. — Так что передайте Его Величеству, что Сенат вынужден ему отказать. Покуда у него не нашлось более весомых причин для таких кардинальных перемен, мы предпочитаем следовать Заветам, как и наши предки.

— Благодарю, сенаторы, — кивнул Максиан. — Vere dictum. Прошение отклонено.