Удав и гадюка

– Меньше нужно бродить вокруг моего особняка. Тогда бы ты все знал… – склонила голову набок Мариэльд и благожелательно улыбнулась. – Барден не уточнял, однако после присоединения Солрага к Глеофской империи он вернулся в Филонеллон и впал в долгий сон, до самого праздника Сирриара. Это с ним впервые.

Горрон смолчал.

– Так ты был в Ноэле, Горрон? – вскинула редкие брови Амелотта.

– Да, был. Хотел пообщаться с молодым Юлианом.

– Зачем тогда занимал время Мари глупыми вопросами? Зачем притворялся, что не был там? Тебя коснулось безумие Белого Ворона? Горрон, будь умнее, оставь этого одержимого вояку, пока и ты не потерял лицо среди нас. Даже Теорат Черный, наш спокойный и всеприемлющий Теорат, стал морщиться при его упоминании.

Горрон де Донталь снова смолчал, ничего не ответив. Он до недавних событий тоже считал, что Филиппа поразила душевная болезнь одиночества. Но то, что он выведал в Ноэле, поменяло его убеждения: Мариэльд действительно была нечиста на руку и что-то задумала. И пока бывший герцог не мог ей ничего предъявить… Зато из-за зыбких и шатких доказательств, подобно своему родственнику, имел все шансы прослыть безумцем.

Мариэльд была окружена преданными сторонниками, и, самое главное, ей безоговорочно верил сам Летэ фон де Форанцисс.

Попрощавшись со всеми, Горрон покинул Малый зал. А за ним вышел и обрадованный Генри, который после обряда передачи дара хотел лишь одного – спать, но из приличия боялся уйти первым.

– Ох уж этот Элрон Солнечный, – цокнула деловито языком Амелотта. – Не удивлюсь, если эти двое: и Филипп, и Горрон – еще до праздника Сирриара передадут дар, чтобы посмертно смыть с себя клеймо отщепенцев. Моя дорогая, ты пойдешь со мной?

– Я пока посижу. Ступай.

– Доброй ночи, Мари.

Амелотта де Моренн, облаченная в черные узкие одежды, разбавленные белоснежным сентопийским кружевом, которое делало злое, морщинистое лицо еще морщинистее и злее, прошелестела подолом мимо банкира, будто не замечая его. Она исчезла в темноте коридора. Наконец все вокруг стихло. Ярвен Хиамский сидел и настороженно смотрел на Мариэльд.

– Сир’ес… Я хотел поговорить, пока никого нет, – в конце концов боязливо произнес трехсотлетний вампир.

– Говори! – Мариэльд вслушивалась в звуки извне, но этаж полностью опустел.

– Спасибо, что выручили… Правда, я вам очень благодарен. Однако вы говорили, что после суда я получу вторую часть. Я хотел бы уточнить…

– Ты получишь ее. Как только сделаешь все, что должно.

– Что еще я должен сделать? – шепотом спросил Ярвен, вздрогнув. – По вашему требованию я заставил Лагота взять у себя займ и подписать бумагу. И передал дар мальчишке, на которого вы указали…

– Помолчи! Немедленно отвези Генри в Глеофию. Там тебя найдет посланец моего доброго друга и вручит Генри подарок.

– Как он меня найдет?

– Найдет… Пусть Генри наденет браслет и никогда не снимает. По прошествии пяти лет, если соблюдешь все условия, получишь вторую часть.

– Пяти лет?.. – Ярвен боялся перечить, но это было немного не то, о чем он изначально договаривался.

– Да. Получишь из Цветочного банкирского дома тройную сумму золотом – пятьдесят тысяч золотых сеттов…

Глаза Ярвена алчно засияли. Он закивал слишком энергично для такого крепкого телосложения.