Терновая цепь

Оказалось, что ему нужны были от нее не академические знания, а свежий взгляд, интерес к новым идеям, способность рассматривать проблему с разных сторон. В какой-то момент Грейс поняла, что Кристофер стал ученым не только потому, что был любознателен и обладал богатым воображением. Главным было упорство. Упорство и терпение, которые помогали ему преодолевать препятствия, в то время как другой на его месте отказался бы от проекта после первой же неудачи.

А потом, когда Кристофер кратко записывал ценные мысли, пришедшие им обоим в голову, в зарешеченную дверь постучали. На пороге появился Брат Захария в развевающихся одеждах цвета пергамента, которые не издавали даже шелеста.

Он беззвучно заговорил с ними обоими, точнее, вложил им в головы кошмарные образы. Рождественский бал, грохот, звон и крики. Мать Грейс, вооруженная острым серебристым кинжалом, захватившая в заложники маленького мальчика, младшего брата Кристофера. Исчезновение Татьяны, похищение Александра, облава, устроенная Анклавом.

Раздался звон – это Кристофер вскочил на ноги и смахнул со стола свой бокал. Забыв о бумагах, не взглянув на Грейс, он выбежал из камеры. Захария несколько мгновений молча смотрел на узницу, потом отступил в коридор, закрыл решетку и последовал за Кристофером.

Грейс сидела на постели. Ей вдруг стало очень, очень холодно. «Матушка, – подумала она. – У меня появился друг. Мне показалось, что он…»

Все вернулось на круги своя. Мать не могла допустить, чтобы Грейс чувствовала что-либо, чтобы она думала о чем-либо, не имеющем отношения к ней, Татьяне. Грейс была уверена: Татьяна понятия не имеет, что она когда-либо разговаривала с Кристофером Лайтвудом, если не считать формальных фраз, произнесенных при знакомстве. Но все равно ухитрилась сделать так, чтобы этот человек больше не подошел к ней и на пушечный выстрел.

– Это было слишком легко, – тихо произнесла Корделия.

– Не могу с тобой согласиться, – покачал головой Алистер.

Они сидели в гостиной Института. Алистер старательно рисовал вторую руну иратце на тыльной стороне кисти Корделии, хотя после первой руны порезы на костяшках пальцев уже затянулись. Он не обращал внимания, что Корделия залила кровью его новый фрак, и держал ее руку очень осторожно, стараясь не причинить боли.

– На нас напали демоны-богомолы, которые вблизи просто отвратительны, а вы едва успели помешать Татьяне нанести ребенку смертельную руну… – Закончив иратце, он убрал стило и выпрямился, чтобы Корделия смогла оценить его работу. – Не сказал бы, что это далось нам так уж легко.

– Я тебя понимаю.

Корделия огляделась. Люди ходили по комнате, негромко разговаривали: здесь были Уилл и Тесса, Люси и Джесс, Томас, Мэтью, Джеймс. Только Ари сидела одна в кресле, уставившись на собственные руки. Анна доставила Александра в Институт, не дожидаясь поимки и ареста Татьяны, и сейчас находилась в лазарете с братом и родителями. Осмотрев ребенка, Брат Седрах сказал, что рана будет заживать долго, но, поскольку руна не была завершена, со временем мальчик совершенно поправится.

Корделия знала, что Уилл предпочел бы видеть около племянника Джема, но Джеймс вызвал своего родича в дом на Бедфорд-сквер для того, чтобы тот арестовал Татьяну и сопровождал ее в Безмолвный город. А тем временем Бриджет соорудила гору невиданных сэндвичей (в них были смешаны такие несочетаемые ингредиенты, как сладкие рождественские пирожки и маринованные огурчики, сахарная глазурь и горчица) и заварила несколько чайников очень горячего и очень сладкого чая. Очевидно, она считала, что все это помогает при потрясениях, однако к еде почти никто не прикасался.

– Но как же она сбежала из Института Корнуолла? Я до сих пор ничего не понимаю, – говорил Томас. – Татьяну нашли полуживой на болоте Бодмин-Мур. Она ждала Безмолвных Братьев в тамошнем Институте. В Святилище. Каким образом Татьяна умудрилась так быстро добраться до Лондона, причем целая и невредимая?

– Это была не Татьяна, – ответила Тесса. – Я имею в виду, в Корнуолле. Ее там вообще никогда не было.

Уилл устало кивнул.

– Мы получили сведения от Безмолвных Братьев – к сожалению, слишком поздно. Это была хитрость, дезинформация. – Он провел рукой по лицу. – Существо, которое Пэнгборн нашел на болотах, было демоном эйдолон. За Татьяной отправили Брата Сайласа, но, прибыв в Институт Корнуолла, он обнаружил жуткую сцену. Прежде чем скрыться, демон убил всех. Без сомнения, это была награда от Велиала за услугу. Он не пощадил даже лакеев и горничных, простых людей. На крыльце лежало тело девушки, изуродованное почти до неузнаваемости – она доползла туда, видимо, пытаясь спастись или позвать на помощь. – У него дрожал голос. – Настоящая кровавая бойня, и все лишь для того, чтобы убедить нас в том, что нам нечего бояться Татьяны.

Тесса молча взяла руку мужа и сжала в своей. Корделия подумала, что Уилл Эрондейл похож на своего сына; в обычной жизни оба носили маски, но на самом деле были способны на глубокие переживания. Когда они все вернулись в Институт, окровавленные, покрытые ранами и порезами, но с радостной новостью о том, что Татьяна сдалась, Уилл подбежал к детям, чтобы осмотреть их, убедиться в том, что они в порядке. Успокоившись, отец взглянул Джеймсу в лицо и произнес ровным, серьезным тоном:

– Хорошая работа, Джеймс. Но ты нарушил свое обещание. Тебе повезло. События могли развиваться совершенно иначе. Тебя или твою сестру могли серьезно ранить; кого-то из твоих друзей демоны могли покалечить или убить, и ответственность за это легла бы на тебя. Не делай так больше.

– Прости, – произнес Джеймс.

Он держался очень прямо. Корделия вспомнила, как Джеймс ответил ей: «Придется просить прощения потом». Он мог бы возразить сейчас, подумала девушка. Он мог бы сказать Уиллу, что они не имели права сидеть в безопасности в Институте, когда Джессу пришла в голову удачная идея. Но он промолчал. Джеймс был упрямым и гордым, подумала Корделия. Совсем как она сама. И она вспомнила тот разговор с Люси.

«Ты… ты такая гордая, Корделия».

Это был отнюдь не комплимент.

Уилл лишь коснулся щеки Джеймса, продолжая хмуриться, и повел их наверх, в гостиную.

Корделия взглянула на Люси, но та о чем-то негромко разговаривала с Джессом и Томасом.

– А как же защитные барьеры? – спросила Ари. – В Институте Корнуолла. Я понимаю, что они сами впустили демона в Святилище, но ведь защитная магия должна была воспрепятствовать этому или хотя бы предупредить об опасности.

– По-видимому, Пэнгборн не заботился о барьерах Института должным образом. – Уилл покачал головой. – Мы все знаем, что он был очень стар, возможно, слишком стар для того, чтобы занимать этот пост. Мы должны были что-то предпринять.

– Хитроумный трюк, – заметил Мэтью. Он сидел, откинув голову на спинку кресла. Он использовал все свои чакры в сражении с богомолами; его шея и грудь были покрыты синяками. – Даже если бы Пэнгборн не пренебрегал своими обязанностями, Велиал нашел бы другой способ.

– Это означает, что мы слишком легкомысленно отнеслись к угрозе, – сказала Тесса. – Решили, что Татьяны больше не стоит бояться. Институт хорошо защищен от демонов, но не от Сумеречных охотников.

– Сюда может проникнуть кто угодно, даже преступники, – яростно воскликнула Люси. – В Адамантовой Цитадели ее должны были лишить Меток.

– Уверен, теперь они так и поступят, – отозвался Джеймс, – после того, как Меч Смерти вытащит из нее истину и откроются все ее преступления. Может быть, мы наконец сумеем выяснить что-нибудь полезное о планах Велиала. Уверен, это еще не конец.

– Кстати, о Велиале, – мрачно произнес Уилл. – Инквизитор назначил на завтра совещание. Чтобы обсудить проблему нашей семьи.

– Не понимаю, какое ему дело до нашей семьи… – возмущенно начал Джеймс, но, к удивлению Корделии, его перебила Люси.

– Он считает, что это его дело, и не отступится, Джеймс, – сказала она. – Институт – это наш с тобой дом, но он не принадлежит нам. Он принадлежит Конклаву. Наше происхождение должно быть одобрено Конклавом. Вспомни, сколько людей в Лондоне ненавидят матушку только потому, что она чародейка и ее отец – демон. Эти люди ненавидели ее еще до того, как узнали, что ее отец, в довершение всего, является Принцем Ада. – Люси говорила сухо, отрывисто; ее обычный оптимизм пропал. Слышать это было больно. – Тебе следовало понять, что они обратятся против нас в тот момент, когда услышат о Велиале.

– О, Люси, не надо! – Корделия, забывшись, вскочила на ноги. Люси в недоумении смотрела на нее. Корделия чувствовала на себе пристальные взгляды окружающих.

– Инквизитор может суетиться и вопить сколько угодно, – пробормотала она. – Но правда на вашей стороне. А правда – это самое главное. И Анклав поймет это.

Лицо Люси было бесстрастным.

– Спасибо, – произнесла она.

У Корделии упало сердце. Так благодарят на балу малознакомого человека, который поднял оброненный платок или перчатку. Но прежде, чем она успела что-либо ответить или в смущении сесть на место, дверь открылась, и в гостиной появился Кристофер.

У него был такой вид, как будто он бегом пересек половину Лондона. Юноша был без пальто, брюки и ботинки забрызгались грязью, голые руки покраснели от холода. Глаза за очками расширились от испуга. На мгновение он кого-то напомнил Корделии – и вдруг девушка поняла, что он похож на Александра, которого мучала Татьяна. В его взгляде были те же ужас и недоумение, которые испытывает маленький ребенок при первом столкновении со злом.

– Что произошло? – хрипло прошептал он, и после этого Томас, Джеймс и Мэтью бросились к нему, принялись обнимать и, перебивая друг друга, рассказывать, что с Александром все в порядке, что Татьяну схватили, что его младший брат в лазарете и за ним ухаживают. Что он скоро выздоровеет.

– Я одного не понимаю, – пробормотал Кристофер, когда его лицо снова приобрело нормальный цвет. Одной рукой он цеплялся за рукав Мэтью, второй обнимал за плечи Джеймса. – Почему именно Александр? Зачем причинять боль трехлетнему мальчику? На такое способен только изверг…

– Татьяна хочет причинить боль нам, Кит, – сказала Тесса. – Она знает, что вернее всего это можно сделать, избрав в качестве жертвы кого-то из наших родных. Хуже этого ничего нельзя придумать. Любой из нас с радостью испытал бы страдания вместо своего ребенка, но видеть, как твой ребенок страдает за тебя – это… настоящий ад.

– Ее заключили в тюрьму Города Костей, – холодно произнес Уилл. – Теперь у нас будет достаточно времени для того, чтобы выяснить ее мотивы.

Глаза Кристофера сделались круглыми.

– Ее держат в Безмолвном городе? – воскликнул юноша. В его голосе почему-то был слышен страх.

Джесс нахмурился. Потом, словно сообразив что-то, он резко произнес:

– Они держат заключенных в разных камерах, верно? По крайней мере, должны так сделать. Ни в коем случае нельзя подпускать ее к Грейс.

– Они ни за что не позволят им разговаривать… – начал Уилл, но в этот момент в дверях появилась Сесили и, подбежав к Кристоферу, заключила его в объятия.