Небесный странник. Сборник. Книги 1-3

– Нет у меня денег, – угрюмо заявил Энди.

– Как нет? – ужаснулись мы в голос со стоявшим за штурвалом Гвеном.

Не знаю причины бурной реакции Гвена, вероятно, он передумал прощать долг Энди в два золотых нобля, но моято точно касалась денег. При расчете я выдал сверх положенного ему жалованья чуть ли не половину. Конечно, не присутствуй при расчете наш казначей Николь, мне бы и в голову не пришло давать так много. Но где женщины, там всегда лишние траты, это себе я уяснил уже давно, чуть ли не с той самой поры, когда они только начали меня интересовать. Не знаю, изменится ли чтонибудь через века, но очень сомневаюсь. Да и команда «Небесного странника» одарила Энди от души. И вдруг на тебе, оказывается, что денег у него нет.

– Так куда же ты их дел?

На этот раз к двум голосам – моему и Гвена – присоединился и голос навигатора Брендоса. Энди даже вздрогнул, настолько мы сказали в унисон.

– Пришлось отдать. Там такая ситуация, капитан… Когда родственники Мирры обо всем узнали, они хотели убить нас обоих. Наверное, Мирру все же убивать не стали бы, но менято точно, – и Энди тяжело вздохнул.

Я взглянул на Мирру, стоявшую с глубоко несчастным видом возле единственной мачты «Небесного странника», как будто бы ей с Энди предстояла долгая разлука, а не короткий разговор со мной. В душе у меня даже легкая зависть шевельнулась – ну как он так сумел за столь короткий срок?

Меж тем Энди пошарил у себя за пазухой и извлек на свет тот самый медальон, единственный трофей, что мне удалось найти на погибшем корабле.

– Вот, капитан, ты его потерял, а я его подобрал, – и он протянул ко мне руку с болтающимся в воздухе на цепочке медальоном.

«Ишь ты, вернуть мне его решил! А почему не вернул, когда в Хависе с „Небесного странника“ уходил?»

– Выброси его немедленно!

Теперь мой голос слился в унисоне с голосом Николь, и мы шарахнулись с ней от Энди в разные стороны.

Ансельм недоуменно посмотрел на меня, на нее, снова на меня, пожал плечами и, размахнувшись, выбросил медальон за корму. Но не тутто было! Как выяснилось, избавиться от медальона, приносящего, по уверению Николь, одни несчастья, оказалось не такто просто: он зацепился за парусруль «Небесного странника».

Тут я, не выдержав, взвыл. Не хватало еще, чтобы с самим кораблем чтонибудь случилось.

– Покрути штурвалом вправовлево, – потребовал я от Гвена, и тот послушно выполнил команду.

Ага, как же! Медальон попрежнему болтался на руле. И что делать? Висит он далековато, даже шестом не достать. В том случае, если бы он у нас вообще был. Одна только мысль – посадить корабль на землю.

– Может быть, попытаться из арбалета? – задумчиво протянул навигатор Брендос, глядя на раскачивающийся амулет, сверкающий на солнце. – Аделард – меткий стрелок, должен попасть.

А что, хорошая мысль, попробовать стоит.

– Лард! – позвал я его. – Бери арбалет и иди сюда. – Затем обратился к Энди: – Собирай свои вещички, если ты их все родственникам Мирры не отдал, и готовься к высадке.

Тот печально кивнул и пошел к своей единственной, которые у него, как выяснилось, меняются раз в два дня.

Аделард – действительно меткий стрелок, и ему понадобилось всего три болта, чтобы заставить амулет исчезнуть, надеюсь, теперь уже навсегда. С невозмутимым видом выслушал нашу похвальбу своему стрелковому мастерству, Лард сошел с мостика, чтобы уступить место Энди, поднявшемуся теперь уже вдвоем с Миррой.

«Видимо, судьба мне сегодня челюсть вывихнуть», – подумал я, широко открывая рот, когда эта парочка с видом «не губи, отец родной», бухнулась передо мной на колени и уткнулась лбами в палубу мостика. Причем Энди не рассчитал с поклоном, крепко приложившись к палубе лбом, отчего она, помоему, даже вздрогнула. После этого оба посмотрели на меня и снова поклонились. На этот раз Энди удара лбом о палубу удалось избежать, потому что Мирра успела подставить ладонь.

Я был в растерянности, не зная, как мне поступить. С одной стороны – Энди такой, как есть, его ничем уже не исправишь, и мы к нему такому уже привыкли. Да и Мирра много места не займет, а за ее питание я могу и из жалованья Ансельма высчитывать. Но если посмотреть на вещи с другой стороны – главное, не создать, как говорит мой навигатор… как его там? Во – прецедент!

Я хорошо помню взгляд Рианеля, в котором явно читалось осуждение, когда навигатору казалось, будто я отношусь к Энди как к своему любимчику. Люди все видят и посчитают, что и им так можно, чем они хуже? И какой тогда может быть порядок на борту? Они сейчас смотрят на меня с ожиданием, но чего именно ждут, попробуй тут догадайся.

– Не знаю всех подробностей, но, помоему, ваш человек заслуживает прощения, – неожиданно высказался владелец контрабандного груза господин Мелвин.

– Думаю, что господин Мелвин прав, – поддержал пассажира Брендос, на что Гвен и Николь закивали, соглашаясь.

Я посмотрел на них на всех по очереди, затем взглянул на все еще стоящую на коленях влюбленную парочку и милостиво произнес:

– Так, Энди Ансельм, на этот раз тебе повезло. Не будь на борту господина Мелвина – жить тебе всю оставшуюся жизнь в Тайганде, под хвостом. Самое подходящее для тебя место.

– Это Инсан под хвостом, – заявила вдруг Мирра, успевшая к тому времени подняться на ноги. И что самое удивительное, Энди, все еще стоящий на коленях, закивал, подтверждая ее слова.

– Идите уж оба с глаз моих долой, там и разбирайтесь, что где находится.

Смотритека, едва успела появиться на борту – и уже спорить со мной пытается! И где только Энди таких женщин умудряется отыскивать?..

К счастью, характер у Мирры оказался не такой скандальный, как у предыдущей любви Энди – Лии, только слишком уж деятельный.

Для начала она выбросила из подшкиперской, куда ее определили жить, все, по ее мнению, лишнее. А лишним там оказалось все, кроме лежанки. Родриг, бурча под нос, пристраивал доски, канаты и многое другое на новые места. А где их взять, спрашивается? «Небесный странник» корабль небольшой – всего двадцать три шага в длину. Затем Мирра настояла на том, чтобы в дверях проделали окно. Причем окно получилось весьма не маленькое, чуть ли не в треть двери. Изнутри она занавесила его кружевной шторкой, сплетенной ею из распущенного каната, а взяла она его, ни у кого не спрашивая на то разрешения. Забавно было с мостика наблюдать за тем, как ночной порой, освободившись от вахты, Энди крадется в ее каюту.

Гвен ворчал:

– Следовало бы на дверях розовое сердечко изобразить!

Розовыми сердечками украшены все бордели герцогства, так что мысль Гвенаэля понятна. Кстати, самому Энди работа тоже нашлась – Мирра заставила его на совесть проконопатить стенки. Беда всех летучих кораблей – сквозняки. На ходу в небесах всегда прохладно, а иногда даже холодно – ветер задувает в любые щелочки.

Обустроившись, Мирра попыталась пристроиться в помощники Амбруазу, на что тот сурово заявил:

– Женщинам на камбузе не место! Разве что кастрюли чистить.

Но подруга Ансельма и тут не растерялась. Следующим утром я увидел ее в старой матросской робе Энди, в одних местах – коротковатой, а в других – слишком уж обтягивающей. Мирра изъявила желание стать матросом.

Я покряхтел, покряхтел – не люблю женщин в мужской одежде, – да и отдал ей комплект, лежавшей у меня с тех времен, когда я и сам был матросом. Иначе полезет на мачту в юбке – совсем не дело получится. И самой ей неудобно, да и остальных от работы отвлекать начнет. В общем, неугомонная девица, но Энди было не узнать, у него даже голос изменился. Гвен, кстати, утверждал: Энди вернулся на борт «Небесного странника» только потому, что он какимто невероятным образом узнал – трюм корабля полон бочонков с ромом.

* * *

Через два дня, в течение которых мы шли строго на север, наступило время поворачивать на восток, чтобы лечь прямым курсом на пустыни бхайров. Ветер действительно теперь имел попутное – восточное – направление, и так должно продолжаться до самых Сенгельских гор, а уж за ними и начинаются владения пустынников.

Мы с господином Мелвином сидели в моей каюте. Человек общительный, он многое мог рассказать мне о деле, которым занимался большую часть своей жизни, – контрабанде, начав с должности матроса на летучем корабле своего дяди. Родился он в Толсуоле, городе, расположенном на острове Гридос в Срединном море, так что ничего удивительного в выборе им такой жизненной стези нет. Издревле все мужское население Гридоса поголовно занимается контрабандой: изначально морской, а затем уже, после появления летучих кораблей, – и воздушной, найдя в них ряд удобств, несвойственных кораблям водным. Но по большей части он рассказывал мне не о детстве и отрочестве, а о всяких методах, с помощью которых можно ввести в заблуждение таможню.

Нет, я попрежнему не собирался сделать контрабанду делом все своей жизни, но когда и кому мешали лишние знания? Тем более человек по неизвестной мне причине повествует о тех знаниях, что редко выходят за границы определенного круга.

Когда я напрямую спросил его:

– Ответьте, господин Мелвин, почему вы мне все это рассказываете?

То услышал в ответ:

– Мне кажется, господин Сорингер, нам с вами придется работать еще не один раз. И в наших общих интересах, чтобы вы знали как можно больше.

Что ж, вполне может быть и так, но не думаю, что в ближайшие полторадва года. Этот наш рейс – мера во многом вынужденная.

Еще мне нравилось в Мелвине то, что он никогда не смотрел на Николь с похотью, что всегда происходило с тем рыжим перевозчиком вонючих кож, как там его?

Наш разговор плавно перетек на пиратов.

– Слышали ли вы, господин Сорингер, о чуть ли не самом известном из них, Броуде Рваное Ухо? – поинтересовался Мелвин.

Конечно, слышал, причем не раз. Личность в какойто мере даже легендарная. Броуд Рваное Ухо чуть ли не единственный из всех своих коллег не боялся нападать на корабли ОстЗейндской Торговой Компании, причем несколько раз удачно. Правда, в итоге он все равно закончил плохо: в один прекрасный день пирата все же изловили и обезглавили на главной площади столицы герцогства. Было это чуть ли не сотню лет назад, но до сих пор ходит легенда о том, что Броуд даже под пытками отказался признаться, где он спрятал большую часть награбленного, и сокровища так и не нашли. А ведь среди них, поговаривают, были бесценные вещи из дворца правителя Ганипура – городагосударства на острове Ганипадж, что в Суровом море.

Тогда Броуд привел в Ганипур чуть ли не десяток летучих кораблей, выбрав самый подходящий момент: все силы города оказались брошенными на войну с нашим герцогством. Рассказывают, что именно то нападение Броуда Рваное Ухо и сгубило. Король Ганипура объединился с герцогом Сульвом Косматым, правившим в то время нашей страной, и им удалось найти убежище пирата, а дальше все сложилось уже легко.

Еще говорят, что пиратством Броуд занялся изза безответной любви к прекрасной даме знатного происхождения. Рваное ухо ссыпал к ее ногам груды сокровищ, в ответ всегда получая холодное «нет». Эту историю даже в балаганах показывают, правда, не в Дигране, там она почемуто запрещена. Я, кстати, сомневаюсь, что можно найти такую женщину, которая осталась бы равнодушна к сокровищам у своих ног. Разве что Николь, вон она как от моего колечка отказалась. Ну а если история все же правда, то дама своего добилась – Броуд Рваное Ухо остался в памяти людей самым кровожадным из пиратов, зачастую лившим кровь только ради своего удовольствия. Надеюсь, женщины все же сделают из нее правильный вывод…