Хозяйка Севера

— А что между нами было, Герман? — спросила я.

Левицкий приподнял бровь, красноречиво промолчав. Я же, вспомнив во всех подробностях, что мы с ним вытворяли в спальне последние два дня, невольно вспыхнула.

— Этого не достаточно, — промямлила я, имея в виду, что для полного счастья одной физической любви не хватит.

Серые глаза мужчины сузились.

— День назад тебя всё устраивало, — резко заметил Герман.

— Потому что я не отдавала себе отчет! — возмутилась я. — И ты знал об этом.

— Возможно, мне не надо было выпускать тебя из своей кровати до самого заката, — усмехнулся Левицкий. — А может, дотянули бы до твоей овуляции, и тогда...

Он широко улыбнулся.

А я в этот момент вспомнила ту брюнетку, что лапала его — и его реакцию на её прикосновения.

Возможно, Герман не стремился всё время оставаться в нашей кровати, потому что у него были дела вне её.

«И я эти дела успела прекрасно разглядеть».

— О чем ты таком думаешь? — рявкнул вдруг Герман и в один момент навалился на меня. Моему телу мгновенно стало очень тяжело. Герман не сразу перенес вес своего тела на руки, которые он расставил по сторонам от меня — и первые несколько секунд я даже не могла сделать вдоха.

— Наташка! — требовательно повторил Левицкий, продолжая нависать надо мной, но к счастью, уже не придавливая меня. — Что ты несешь?

— Что я несу? — переспросила я ошарашенно.

Нахмурившись, Герман отрывисто произнес.

— Что. Это. За. Ерунда. С. Другой. Девицей.

Он нависал надо мной — огромный, горячий, и, естественно, голый... Это я была в кровати в трусах и ночнушке... Впрочем, ночнушка, кажется, вообще не мешала ему меня лапать.

Загребущие клешни Германа... а может быть, дело не только в Германе? Может быть, это у всех оборотней есть такая дурацкая привычка — хватать других за их интимные части.

Перед глазами встала та наглая голая девица, которая своими клешнями охаживала Германа — а ведь он, по идее, Альфа стаи. Разве она не должна была проявить к нему уважение, страх?

И вообще, разве она осмелилась бы тянуть к нему свою руку, если бы не была уверена в том, что её ласка будет встречена одобрительно?

Я видела её жест. Видела то, как у Германа после этого возникла эрекция. И то, насколько обрадовалась ей та развязная девица... Наверное, с её красотой она могла позволить себе эту развязность. Но мне всё равно было больно — больше от реакции Германа.

— Это ты мне скажи, что за ерунда с другой девицей, — прошептала, спокойно выдержива пристальный взгляд Германа.

Мы смотрели друг другу в глаза — и возможно, Герман читал меня как открытую книгу, узнавал каждую мою мысль, которая проносилась в моей голове... но только и я тоже не бездействовала. Я наблюдала за ним.

Видела, как удивление и даже изумление в его взгляде сменяется на что-то другое... какое-то странное, непонятное мне чувство, которому я пока ещё не могла дать точного определения. Кажется, за целый месяц, проведенный бок о бок с Германом, я ещё не видела такого выражения на лице Левицкого.

Он вроде как был и смущён, и польщен... и в какой-то момент времени я заметила, что он вдруг начал улыбаться.

Лыбиться он начал!

Да что, блин, происходит-то, а?

— Наташка, ну ты и дурная, — расхохотался Левицкий и без спроса поцеловал меня в нос. — Дурочка моя...

Обозвал, а вроде как и похвалил.

— Неужели ты подумала, что это я на Алису так отреагировал?

— Я не знаю её имени, — кивнула я. — Но я видела своими глазами, как ты...

— Как я учуял тебя — и моё тело тут же «поднялось», приветствуя свою пару, — хмыкнул Герман. — Я на тебя так отреагировал.

— Ты не видел меня!

— Я тебя чувствовал, — всё также по дурацки улыбаясь, ответил Герман. Казалось, что он был чем-то очень доволен... хотя почему «чем-то»? Герман был доволен той ошибкой, которую я допустила, и моей на неё реакцией. — Теперь, когда у меня есть ты, мне не нужна другая женщина. И никогда не будет нужна. Только ты, Наташ...

Его тело, прикрывая меня сверху, согревало лучше всякого одеяла. Его серые глаза сейчас лучились радостью... и мне хотелось забыться. Хотя бы ненадолго отодвинуть всё то, что разделяло нас — то, что Герман на самом деле существо другой расы, что он вожак целой стаи, который привык приказывать всем и вся... и что он собирается приказывать мне так же, как и всем остальным членам своей стаи.

Мне хотелось забыть про это всё. Хотелось раскрыться. Поднять свои ладони и положить их на его каменную грудь. Почувствовать его мускулы. Почувствовать его желание... изнутри своего тела.

Мне многого хотелось.

Но я перевела взгляд на окно, через которое сейчас в нашу комнату пробивалось почти весенняя мурманская ночь, и внезапно подумала о том, что если я сейчас сдамся — если не стану настаивать на том, что меня волнует, то на всех моих возражениях можно будет поставить точку.

— Наташка, — простонал Герман. — Ну зачем лишать нас обоих наслаждения? Ты же сама чувствуешь, что твои возражения — пустое дело.

Он склонился, чтобы поцеловать меня.

— Наташ...

Сдерживаясь, чтобы не ответить на его поцелуй, я все-таки не удержалась от того, чтобы не прикусить губу Германа.

— Наташа, — застонал Левицкий, пытаясь поднять (то ли поднять, то ли развести) к себе мои ноги, но я успела вывернуться и немного отлезть в сторону.

Я была не готова... эмоционально не была готова, я имею в виду. Моя всепоглощающая... поглощающая здравый смысл — любой смысл — страсть медленно таяла, оставляя мне пусть всего и толику, но зато какое-то присутствие трезвости ума.

Возможно, и правда, всему виной было то самое полнолуние, которое каждый месяц празднуют оборотни — и это оно причина того, что я творила в поместье Германа. Сейчас же, когда полнолуние закончилось, я хоть и продолжала испытать к Герману сильное желание, но это чувство уже не было таким всепоглощающим, каким оно было за городом.

То есть... я понимала, что он меня хочет.

И я также понимала, что я хочу его не меньше.

Но я теперь я кроме этого осознавала, что он мне предлагает.

И я не была уверена ... будет ли мне этого достаточно.

Герман, явно подслушав мои мысли, резко поднялся с кровати. Я отвела взгляд, чтобы не видеть его обнаженного тела. Он ненадолго вышел из комнаты — и по звукам, которые до меня донеслись, он вышёл на кухню попить воды.

Когда же Герман вернулся обратно в спальню... я не знала, как себя вести в этот момент, но Герман, ложась на кровать рядом со мной, просто притянул меня к себе и как ни в чем не бывало произнес.

— Хорошо. У тебя будет несколько дней привыкнуть к своему новому положению.

Он протянул руку, схватил меня меня за подбородок — и повернул мое лицо к себе.

— Наташ, ещё несколько дней — это единственное, что я готов уступить тебе. В каком-то бы ты состоянии не была, но ты поставила мне метку, поэтому мы официально женаты. И по вашим, и по нашим традициям.

Я только и открыла рот — изумленно слушая отповедь Левицкого.

— Ты не глупая девочка, поэтому поймешь, что всё это даже к лучшему. Ведь и тебя тянет ко мне не меньше, чем меня к тебе. Разумеется, тебя пугает твое новое положение, но всё это поправимо. Как ты уже поняла, я не буду требовать от тебя сразу, с наскоку становиться Луной Стаи — обживайся, привыкай... мы даже можем сыграть свадьбу по человеческим традициям.

Герман на одно мгновение прервался, хотя я в этот момент молчала... молча его слушала, открыв рот.

— Пожалуй, я даже сам хочу, чтобы мы это сделали. Где-нибудь в июне, да? Когда будет достаточно тепло, чтобы сирень уже цвела. Как ты на это смотришь?

Я смотрела на это как на один нескончаемый, долгий кошмар — и естественно, никаких добрый мыслей про свадьбу у меня не было.

Да и не могло быть!

Герман, понял, как на меня действует полнолуние — что оно на меня вообще действует, и использовал это для своей выгоды. Он подловил меня! Попросил поставить брачную метку, когда я практически не ничего соображала. И теперь мы вроде бы официально женаты. Всё как он сказал: и по законам оборотней, и по законам людей... хотя я не понимаю, как он успел сделать мне новый паспорт с уже его фамилией!

— Наташка, — ухмыльнулся мне в губы Левицкий. — Я не подловил... я можно сказать, ждал, надеялся...

— А паспорт? — спросила я.

— Ну... я практичный, и не жду сложа руки манны небесной, — улыбнулся Герман. — Давай, не отвлекайся... какую ты хочешь свадьбу?

Я пожала плечами, не зная, что на это ответить.

Я не могла представить себе нашу с Германом свадьбу — какая свадьба, если между нами … всё так сложно?

К тому же, после брака с Аркадием, новой свадьбы мне уже не хотелось.

— Тогда решено, — кивнул Герман, нисколько не смутившись того, что он «подслушал» в моих мыслях. — Будем прогонять твоих призраков нашим новым счастьем.

Я не очень поняла, что он имеет под этим в виду, но переспрашивать не стала, решив все вопросы о свадьбе или несвадьбе оставить на потом.

Меня пока занимали совсем другие мысли.

— Как хочешь, — кивнул Герман и поцеловав меня в губы, снова улегся рядом. Так, будто все вопросы между нами уже были решены.

Он вытянулся на кровати, притянул меня к себе — и кажется, тут же заснул, оставив меня наедине с моими мыслями.

И даже в этом небольшом жесте он умудрился продемонстрировать своё отношение к происходящему: Герман явно считал, что я мучаюсь ерундой, что всё будет так, как он того хочет... и что я никуда от него не денусь.

И, если положить руку на сердце, то у него были причины так думать. Что я могла противопоставить ему: свои страхи, своё яростное нежелание узнавать оборотней?

Как я могла сопротивляться?

«Ты даже толком не знаешь, хочешь ли ты это делать», — насмешливо хмыкнул мой внутренний голос. — «Наташка, ведь Герман во многом прав».

А во многом не прав!

Допустим, там, на улице, когда он возбудился, он почувствовал меня — и отреагировал именно на меня, а не на ту дерзкую красавицу.

Допустим это так. Но от этого вся эта сцена, которая предстала тогда перед моими глазами, не становилась ни на йоту нормальней.

Хочу ли я жить в мире, где мой муж перекидывается в чудовище, имеет какие-то запредельные паранормальные способности и главное — почти неограниченную власть? Где он будет разгуливать в чем мать родила со своими помощниками, не чувствуя при этом никакой неловкости.

«Кажется, выбора тебе и не особенно оставили, не так ли?»

Именно это меня и раздражало!

Сначала Герман вернул меня в эту квартиру под предлогом того, что ему просто надо взять под контроль своего зверя, а закончилось всё тем, что у меня по ходу теперь новый паспорт с его фамилией вместо моей!

И как мне прикажете на всё это реагировать?

Все эти мысли крутились и крутились в моей голове, мешая мне провалиться в сон.

Что бы не говорил Герман, но те вопросы, которые меня сейчас мучили, не были простой блажью.

Однажды я уже вышла замуж, не особенно вдаваясь в то, чем живёт мой избранник. Мне тогда казалось, что раз Аркаша сделал мне предложение, раз он даже забрал меня в Москву, то он готов на многое... на такое же многое, на что была готова и я. Мы ведь, вроде бы, хотели одного и того же.