Джулиана, или Ведьминские козни

21. После каникул

* 40 *

Элоизе было плохо. Она искренне не понимала, что именно с ней происходит — состояние не было похоже ни на традиционный сосудистый криз, ни на простуду, ни на какие другие теоретически возможные сбои в работе организма. Ей вот просто на ровном месте было плохо. Голова кружилась, она никак не могла сосредоточиться, при попытке встать из-за стола темнело в глазах. Кофе не спасал, таблетки тоже. Но до конца дня было необходимо доделать работу, поэтому она сидела в кабинете, неотрывно смотрела в экран и делала то, что должно, но очень медленно.

Когда она, наконец, сохранила файл и посмотрела на часы — то те показали половину восьмого. Нельзя так работать, честное слово. Особенно на второй неделе после каникул. Первую-то вообще все были сонные, добрые, в фотографиях и воспоминаниях. Нет, работали, конечно, но без фанатизма. А вот сейчас уже пришлось местами как раз с тем самым фанатизмом.

Элоиза задумалась — выпить ли еще кофе, или уже идти к себе, переодеваться и ужинать? За этими раздумьями её застал стук в дверь, а потом в кабинет осторожно проникла голова Кьяры.

— Ой, донна Эла, вы еще здесь? Тогда я начну убираться с вашего соседнего кабинета. И с приёмной.

— Заходи, я уже закончила. На самом деле думала, пить кофе или ужинать идти. Хочешь кофе? — Элоиза сама не знала, зачем позвала Кьяру на кофе.

Они никогда не разговаривали, просто здоровались, да и всё. Элоиза разве что благодарила за уборку и вежливо спрашивала, как в целом дела. Кьяра смущалась, отвечала, что всё хорошо, и бежала дальше.

В последнее время Кьяра выглядела как-то иначе — тише и скромнее, чем в первые недели во дворце. Она не обнималась и не целовалась со всеми встреченными молодыми людьми в обеденной зале и в коридорах, говорила сдержанно, но вместе с тем язвительно. И, по словам Анны, на посиделки и тусовки с молодежью не ходила, днями пропадала на своих подготовительных курсах, а вечерами работала. Интересно, что случилось?

— Ой, — смутилась Кьяра. Потом подумала немного и решилась: — Конечно, хочу!

— Тогда налей нам, пожалуйста, кофе из машины в приемной и садись, — кивнула Элоиза на кресло возле кофейного столика. — Там есть пара кусочков торта, мы можем их доесть. А то мне кажется, что у меня вообще сил нет, я до своих комнат не доберусь, — она выбралась из-за рабочего стола, в глазах привычно потемнело, но она все же аккуратно перебралась в кресло, держась за тот самый стол.

Кьяра принесла кофе и взяла себе торт.

— Донна Эла, а можно вас спросить?

— Можно, — кивнула она. Конечно, она сейчас не сказать, чтобы полностью в себе, но поговорить-то может.

— Вот скажите, вы все время едите сладости, но по вашей фигуре этого никак не скажешь. Как вам удается?

Элоиза рассмеялась.

— Поверь, мне это ничего не стоит. У меня в этом плане прекрасная наследственность, мне просто повезло. Мой обмен веществ справляется со всем, чего бы мне ни захотелось. И я этим пользуюсь.

— А ехидна Джулиана говорит, что вы на тренировки ходите, потому что боитесь растолстеть, — рассмеялась Кьяра.

— Нет, я просто танцую, от этого не слишком-то похудеешь, разве что в форме будешь.

— Вот, а Джулиана танцевать не умеет, поэтому болтает всякие гадости. Скажите, она, может быть, хотя бы работает хорошо? А то жить с ней в соседях — скука и мука, она злая и нудная, и все время ноет и жалуется. В общем, я понимаю, почему монсеньор смотрит на нее, как на мышь, которая заползла к нему в начищенный ботинок и сдохла там, а вся служба безопасности над ней за глаза ржет, — глаза Кьяры прямо искрились радостью от того, что она нашла благодарного слушателя. — Она бы хоть переспала с кем, что ли, а то только щурится на всех, как будто ее прелестей тут никто не достоин! И ведь есть парни, которым она нравится, они пытаются с ней встречаться и её куда-нибудь звать, она сначала соглашается и ходит, а когда ее уже зовут откровенно в постель, устраивает скандал, обвиняет бедняг во всех смертных грехах и исчезает. Знаете, уже человек пять пробовали, она всех обломила, и теперь она им больше не нравится, как мне кажется. А какой у нее в комнате бардак, вы бы только видели! Она как-то раз просила меня убраться, но я отказалась. Пусть сама с донной Анной договаривается, раз такая важная, — хитро улыбнулась Кьяра и глотнула кофе.

Да-да, если Элоизе решить подобный вопрос в конце концов удалось, то Джулиане он, похоже, не по силам. И с умением общаться у нее тоже как-то не блестяще. И милая барышня успела прожить в их сообществе неделю до рождества, потом каникулы, и еще две недели после каникул…

— А она вообще с кем-нибудь общается? — не то, чтобы это было интересно, но, кажется, лучше знать, чем не знать.

— С Филиппо Верчезой, он имеет на вас виды, вы знаете? Так-то ее даже господин Росси с трудом переносит, а с Верчезой они каждый вечер пьют! Кстати, мне тут под большим секретом рассказали, что она как-то нехорошо выступила на новый год, когда вы все кататься ездили. Вы не знаете, что она там натворила?

— А откуда информация? — насторожилась Элоиза.

— Дон Маурицио сболтнул по пьяни, — хмыкнула Кьяра. — Правда, не мне и без подробностей.

— На самом деле, я тоже не знаю подробностей, — покачала головой Элоиза.

Она мгновенно поняла, о какой ситуации идет речь, но тогда сразу расспрашивать Себастьена не стала, а Лодовико с Варфоломеем не сказали ей ни слова. Вроде как решили проблему, и всё, говорить не о чем.

— И еще в последнее время, как с каникул вернулись, она спелась с Паолой Перини, знаете такую — в финансовом отделе у дона Бернара работает, вся такая яркая, глазами стреляет по сторонам, говорят — умеет мужиков привораживать. Только почему-то они возле нее долго не держатся, — ехидно добавила Кьяра.

— Может быть, не только в привороте дело? — рассмеялась Элоиза. — Может быть, еще что-нибудь нужно?

— Ну что тем мужикам нужно, я не знаю, сама бы на таких не позарилась ни разу, — хмыкнула Кьяра. — Скажите, а правду говорят, что вы тоже можете приворожить? — и смотрит при этом так, как будто для нее что-то от ответа зависит.

— Кто же говорит, интересно, — рассмеялась Элоиза.

— Да, кое-кто говорит, — смутилась Кьяра.

— Если я скажу, что за все время, пока здесь живу, никого не привораживала, ты поверишь?

— Я-то поверю, а другие — вряд ли, — хмыкнула она. — Про вас слишком уж удивительные истории рассказывают. Скажите, а вы можете ко мне кого-нибудь приворожить?

— А тебе зачем? У тебя, вроде бы, и так все хорошо? — удивилась Элоиза.

— Это смотря что считать хорошим, — усмехнулась Кьяра. — Если думать только про то, чтобы весело провести время — да, без проблем, я это умею, мне это нравится и здесь хватает людей, готовых пойти мне навстречу.

— А ты уже не хочешь проводить время весело?

— Я хочу понять, по силам ли мне что-то серьезное, — с Кьяры разом слетела вся веселость. — Но пока у меня ничего не получается.

— То есть тебе нравится кто-то, кто не замечает тебя? — вдруг поняла Элоиза.

— Именно, — опустила глаза Кьяра.

— И? — Элоиза хотела, чтобы девочка сама сформулировала, чего же хочет.

— Если вы можете приворожить… так я лучше вам поверю, чем дуре Паоле, она тупая и злая.

— А ты уверена, что приворожить — это хорошо?

— Но он же будет со мной!

— Будет, да. Но любви в условиях задачи не предполагается. Положим, вы проведете вместе некоторое количество дней… и ночей, безусловно, тоже. А потом тебе наскучит. Но он-то будет к тебе привязан, и зачем тебе такое горе?

Кьяра замолчала, распахнула глаза широко-широко, и задумалась. Элоиза тоже поставила на стол пустую чашку.

— А вы откуда знаете? — спросила Кьяра после долгого молчания.

— А ты думаешь, я не попробовала, когда поняла, что могу?

— И… что вы сделали? Ну, когда вам наскучило?

— Отпустила. И больше не пыталась. Если человек для меня что-то значит, я никогда не буду идти против судьбы, законов мироздания и разного прочего. И никому не посоветую.

— А что делать-то? — почти простонала Кьяра. — Я же не дура Джулиана, чтобы на него вешаться!

— Да и не нужно вешаться, — улыбнулась Элоиза. — Может быть, ему просто улыбнуться? Или просто с ним поговорить?

— Ага, сейчас. Он ни в жизни не станет со мной разговаривать!

— Почему? — удивилась Элоиза.

— Ну… где он, а где я, — пробормотала Кьяра. — Да он меня вообще не замечает.

— Может быть, у него семья? Или любовь?

— Да никого у него нет, я всё узнала. У нас же невозможно ничего скрыть!

— А я его знаю? — полюбопытствовала Элоиза.

— Конечно, вы общаетесь.

— И? — улыбнулась она.

Кьяра замолчала. Молчала недолго, потом сказала:

— Ладно, я сама попробую. Аккуратно. И с улыбкой.

— Вот-вот, пробуй, — ответила Элоиза. — А если вдруг не сложится — приходи, подумаем вместе.

— Правда, можно? — заискрилась улыбкой Кьяра. — Я приду!

Телефон Элоизы, лежащий на столе, тренькнул, извещая о сообщении.

— Ты не можешь передать мне телефон?

— Да, сейчас, — Кьяра вскочила и подошла к столу, оглядела его. — А где он? Ой, увидела, под бумагами, — взяла и только хотела передать, как вдруг остановилась. — Скажите, а почему у вас булавки из кресла торчат?

— Какие булавки? — удивилась Элоиза.

— Вот, две штуки, — Кьяра уже хотела было вытащить и показать, но тут до Элоизы дошло.

— Стой! — скомандовала она таким голосом, что та не смогла не повиноваться.

— Что такое, донна Эла? — переспросила девочка удивленно.

— Сама сейчас посмотрю, — ответила Элоиза, встала и подошла к столу.

Кофе со сладким помогли — она смогла нормально подняться и твердо стоять на своих ногах. Подошла к креслу и сосредоточилась. Да, так и есть, две штуки сверху, по одной с боков, и еще снизу парочка, и одна в спинке с обратной стороны… И точно, из тех предметов, которые голыми руками лучше не брать и носить специальным образом. Хотелось бы знать, это всё, или ещё есть какие-то сюрпризы? Она закрыла глаза и просканировала кабинет. Похоже, проблема только в кресле. А у нее, как назло, с собой ни кольца, ни медальона! И сложить некуда. Придется идти за оборудованием. Интересно, кто же её так сильно не любит?

Всё становилось понятным — и слабость, и головная боль. Неизвестно, что именно хотели с ней сделать посредством этих булавок, ну да это она сможет посмотреть позже, в лабораторных, так сказать, условиях. Так, а что делать с креслом и девочкой?

— Кьяра, ты сможешь помочь мне в одном важном деле?

— Конечно, донна Эла! Я за вас всегда!

— За меня можно еще не сейчас, но нужно обезвредить кресло, и мне для этого нужно кое-что принести из моей спальни. И нужно, чтобы ни одна живая душа сюда не зашла, пока я не вернусь. Покараулишь?

— Да не вопрос, конечно!

— И еще момент. Я не знаю, как отреагирует твой организм, если в кресло сядешь ты. Может облезть кожа. Могут выпасть волосы. Может случиться еще что-нибудь неприятное. И незащищенными руками брать эти булавки нельзя, поняла?

— Еще бы! Идите, я пока мусор выброшу, и пол здесь у вас вымою, — Кьяра смотрела на Элоизу, как на сверхъестественное существо.

Элоиза дошла до жилого крыла и своих комнат, взяла в сейфе и надела кольцо и медальон, а еще в том же сейфе лежала парочка серебряных контейнеров, для ее нынешней цели очень подходящих. Она взяла тот, что поменьше — на семь булавок много места не нужно. И еще прихватила посеребренный пинцет из маникюрного набора.