Джулиана, или Ведьминские козни

34. О спокойствии и интуиции, а также о звёздах

* 70 *

Когда Элоиза добралась до «сигмы», было уже часов девять вечера. Сначала она, как и собиралась, зашла в свой отдел и даже успела застать там дочитывающего что-то в сети брата Франциска. Он рассказал, что остальные очень интересовались судьбой Джулианы, ибо Гаэтано увел её с присущей всей службе безопасности мрачной торжественностью — даже не дал времени накрасить губы и не стал слушать её множественные возражения. Пришлось рассказать — вкратце, без подробностей о том, кто был целью действий Джулианы. История о ведьме впечатлила добросердечного и нравственного монаха настолько, что решение Марни изолировать её до приезда отца показалось ему абсолютно верным. Элоиза попросила его по возможности пресекать слухи, потому что барышня уже породила их великое множество, а им всем еще дальше работать после её, как все надеются, скорого отъезда на родину. Брат Франциск согласился, после чего они выключили технику, заперли двери и разошлись до утра.

Далее уже можно было пойти к себе, забраться под душ, переодеться, расчесаться-заплестись и идти дальше. Откровенно говоря, уже ничего не хотелось. А хотелось просто спать. Но ведь ненадолго же? Съесть кусок еды, выпить глоток чего-нибудь и обратно.

Судя по отчасти разгромленному столу, сидели уже некоторое время. Громко играла музыка, за большим монитором опять во что-то играли, а кроме знакомых и очень знакомых лиц из службы безопасности тут же были две девушки из службы управления персоналом — Агата и Кармела. Первая была усажена на почетное место за компьютером и её рукой с мышкой водили все по очереди. Вторая сидела рядом с мрачным Октавио, заглядывала ему в глаза и что-то говорила. Себастьен сидел в кресле у окна, в соседнем кресле сидел Гаэтано, и они о чем-то тихо разговаривали. Перед ними стоял отдельный маленький столик, еды на нем почти не было, а вот бутылка и бокалы — были.

Впрочем, она успела только войти и оглядеться, когда Себастьен заметил её, встал и с улыбкой подошел.

— Вы как не своя, честное слово, встали на пороге и стоите, — он взял обе её руки в свои и держал, пока она не оттаяла немного и не улыбнулась в ответ. — Пойдемте, — и повел её мимо остальных к тем самым креслам у окна.

Гаэтано тем временем тоже поднялся и убрал на большой стол лишнюю посуду.

— Устраивайтесь, донна Элоиза, — и кивнул ей на свое кресло.

— А вы?

— Работа, — пожал он плечами. — Есть неотложные дела, мы их как раз обсудили и теперь самое время пойти и заняться, — он кивнул им обоим и вышел.

— А где дон Лодовико и дон Карло? — удивилась она.

— А черт их знает, — Себастьен тем временем принес ей еды и приборы. — Карло, как вернулись с гор, каждый вечер пропадает где-то в мастерской у реставраторов. Сомневаюсь, что его решили приобщить к живописи, но что-то он там регулярно делает.

— Мастерская реставраторов становится популярна, — заметила Элоиза. — Кьяра там даже ночует, по её словам.

— Вот-вот, уже просто любопытно — чем им там намазано? А у Лодовико какие-то дела с Варфоломеем. Может быть, потом придут оба, может быть не придут, не знаю. Что будете пить?

— Один глоток коньяка и много воды.

— Почему только один?

— Пока один. Дальше видно будет, — она тем временем продолжала осматривать помещение. — А что случилось с вашим юным оруженосцем? Он всегда такой веселый и шумный, а сейчас даже на хорошенькую девушку не реагирует?

— Кажется, его не то кто-то бросил, не то отказал, не то он считал, будто что-то есть, а на самом деле не было, и он это понял… в общем, пострадает и перестанет. Молод еще, не всегда может отличить настоящее от выдуманного, пусть учится. Лучше скажите, все ли с вами в порядке? Когда вы уходили из моего кабинета, у меня было ощущение, что не очень.

— Помните, я еще перед Рождеством говорила вам по телефону, что барышню не следует брать на работу? А ведь у меня тогда никаких фактов не было, только интуиция. Но Шарль очень просил, и я не отказала. Сейчас же получается — если бы не взяли, всё было бы проще. Но я же не могу сказать Шарлю, Софии и всем другим заинтересованным — вот, мол, у меня интуиция, она говорит, что этого человека брать не нужно, других данных нет. И как, по-вашему, это будет выглядеть? — криво усмехнулась она.

— Сердечко моё, раз ваша интуиция в итоге оказывается права, то я лично готов ей верить. А для остальных придумайте, ну не знаю, например какое-нибудь заведомо невыполнимое задание, вы же сможете? Не выполнил — извините, вы нам не подходите, до свидания. Другое дело, что предлагать его только тем, против кого ваша интуиция настроена с самого начала, с первого взгляда.

— Может быть, вы и правы, — улыбнулась она. — Я подумаю о таком варианте. Мне же снова предстоит подбирать себе сотрудника, и теперь я буду осмотрительнее и строже.

— У вас еще остался господин Верчеза, — нахмурился Себастьен.

— Говорят, дон Гаэтано устроил у меня в отделе целое представление, когда приглашал Джулиану в ваш кабинет на беседу. Теперь все озадачены.

— Это хорошо, потому что раз уж у вас там сидит ещё один сомнительный субъект, пусть лучше будет озадачен, и работает, ему только на пользу пойдет.

Дверь приотворилась и внутрь заглянула Кьяра. Видимо, она закончила на сегодня работу, да еще и успела зайти к себе и переодеться. В руке у нее была объемная сумка.

Её встретил разносторонний гул, призывающий заходить и располагаться, Октавио так даже подскочил с дивана и попытался усадить её рядом.

— Октавио, отстань, — нахмурилась девушка. — Я не обещала, что буду с тобой всю оставшуюся жизнь, я тебе вообще ничего не обещала, как и ты мне, и нам было неплохо. Не заставляй меня жалеть о том, что я вообще с тобой встречалась, хорошо? — она бросила сумку на пол у двери и внимательно оглядела комнату.

— Донна Эла, может, я все-таки пойду? А то день тяжелый и вообще, — казалось, что ей вдруг почему-то стало неуютно в этой компании.

— Ты хотя бы поешь, что ли, — кивнула Элоиза на стол.

— Сядьте, сударыня, и посидите спокойно хотя бы четверть часа, — Себастьен поднялся, подвел её к столу, подставил стул, пододвинул к ней приборы и еду. — Что вам налить?

— Не знаю… спасибо, монсеньор…, - она явно растерялась от такого внимания.

— Расслабьтесь и ешьте. А потом уже бегите, куда вам там нужно. Так что налить? Вина?

— Да, пожалуйста… — прошептала она едва слышно.

Себастьен налил ей вина и вернулся в кресло.

— А вам, сердце моё, налить что-нибудь?

— Нет пока, спасибо. Скажите лучше, как вы отказываете в приеме на работу тем, кто вам не нравится? Если других причин для отказа нет?

— Просто отказываю, и все. Я не могу работать с теми, кому не доверяю. Да вы помните, наверное, мою историю на эту тему.

— Конечно, — наградных знаков она, как и решила, больше не надевала, но иногда поглядывала на них — в шкатулке, среди прочего добра.

— А если вас очень просят?

— Объясняю, что или очень просят, или спят спокойно. Шарль в таком случае обычно выбирает правильно.

— Видимо, я тоже возьму себе на вооружение эту мысль. Спасибо, Себастьен, снова вы мне помогаете, причем в таких делах, которые я должна была бы делать сама.

— Вы сами в итоге всё и раскрутили, так что осталось только сдать барышню родителю и поставить точку. Он сообщил, что завтра вылетает к нам.

— Вот и отлично.

— Может быть, второй глоток?

— Пожалуй, — согласилась она и протянула ему бокал.

* 71 *

На пороге появился традиционно хмурый Лодовико, и прямо с порога рыкнул на громкую молодежь. Мол, и без того не дом, а вавилонская башня, и к ночи уже хочется тишины. Музыку сразу же выключили, играть ушли куда-то вниз, и только грустный Октавио сидел и меланхолично пил. Компанию ему составлял Гвидо, барышня куда-то испарилась.

— Неужели в доме больше нет места, где можно надраться? Шли бы тоже куда-нибудь? — Лодовико сверкнул на них глазами, и этого оказалось достаточно — обоих как ветром сдуло.

Лодовико сел на освободившийся диван. Элоиза и Себастьен переглянулись и рассмеялись.

— Кто тебя укусил? — Себастьен, не спрашивая, протянул ему бокал.

— Да все понемногу. Нет, еду мне не показывай, меня уже кормил Варфоломей, — он взял бокал, обернулся к столу и внимательно посмотрел на не успевшую убежать Кьяру. — Вы, значит, здесь, юная барышня.

— Сейчас уйду, — пискнула та и подскочила со стула.

— Ничего подобного, сядьте-ка вот тут, — он все так же хмуро кивнул на диван рядом с собой.

Элоиза оглядела их обоих и повернулась к Себастьену.

— Монсеньор, вы не проводите меня?

— Легко, — он поднялся сам и подал ей руку. — Вы уверены?

— Да. День был длинный, хватит уже всякого и разного.

Они вышли в приемную, оставив за спиной напряженное молчание.

— Что случилось? — спросил он.

— Ничего. Просто я полагаю, что им нужно поговорить.

— И вы знаете, о чем? — удивился он.

А на лице у него было написано «Неужели им в принципе есть, о чем разговаривать?»

— Только догадываюсь. Но если будет, о чем узнать, то мы, я полагаю, узнаем.

— Предположим. Но куда вас проводить, вы не сказали?

Она улыбнулась.

— Куда хотите, Себастьен.

— Неужели? Но вы же понимаете, что у меня есть множество вариантов?

— Безусловно. Только я, как честный человек, считаю своим долгом предупредить: в любом выбранном месте я просто усну, и все. Спать хочется со страшной силой.

— Тогда и говорить не о чем, идемте.

Они дошли до его комнат, она даже нашла в себе силы забраться под его душ. Но как только оказалась в постели — глаза стали закрываться сами собой. Он гладил ее по голове и не только по голове, что-то говорил, она отвечала невпопад… пока не услышала:

— Так дело-то во мне, если бы не я, то не было бы всей этой мерзкой истории с ведьмой и прочим…

Она приподняла голову и, не открывая глаз, произнесла:

— Если бы вас не было, звезды не светили бы так ярко. А это важнее любой истории, понятно вам?

Ей очень хотелось спать. Но не ответить на этот поцелуй было просто невозможно.