Принцесса Побережья

— Элла, посмотри-ка туда! Что они делают?

По углам этого загадочного заповедника для вымирающего вида бабочек стояло несколько деревянных сараюшек без окон и с крышами из веток. Трое работников — всё в тех же длинных рубахах и ошейниках — копошились около одного из них. Двое держали в руках носилки, нагруженные круглыми коричневатыми предметами, напоминающими детские резиновые мячи. Третий (или третья, вполне возможно, что это была дама), вышедший из избушки, вынес в подоле ещё несколько таких же "мячиков" и, остановившись возле носилок, принялся подкладывать их сверху.

— Кто-то из адиназелей сделал этой ночью кладку, — пояснила Элла. — Сейчас арды поволокут их в лес, потому что вылупившимся из яиц гусеницам нужно очень много есть. Странно, что эти обжоры до сих пор никого из самих ардов не сгрызли, да, Клим?

Клим покосился на неё, фыркнул, но ничего не сказал. Зато Алана теперь знала, откуда взялись эти сотни гусениц в лесу — наверняка, все они вылупились из подобных "мячей". Но бабочками им не стать никогда — если их не соберут на какой-либо стадии окукливания и не пустят на производство ниток, то они погибнет, едва увидев солнце. Интересно, какое из двух солнц их убивает: голубое или жёлтое? Или оба? Грустно, и непонятно, отчего так происходит, но, как говорила её бабушка: что ни делается, всё к лучшему. Иначе огромные бабочки-мутанты просто заполонили бы этот мир.

Еще ей стало понятно, хотя и тоже не до конца, что эти люди называются "арды" или "снейки", или и то, и другое, вместе взятое. Ну, вот и всё, пожалуй, а остальное по-прежнему было завешено пеленой тайны.

Процессия в составе троих ардов медленно прошествовала мимо них. Мужчины держались за носилки, женщина — всё-таки женщина! — понуро брела следом. Голова её со спутанными и явно давно немытыми волосами, странно подёргивалась при каждом шаге, и вообще, все трое напоминали оживших кукол, двигающихся на шарнирах. Элла тихо присвистнула сквозь зубы и постучала по стеклу пальцем:

— Эгей, ребята! Как вы тут? Как жизнь вообще, дела, настроение?

Мужчины прошли мимо. Они размеренно волочили ноги и никак не реагировали на окружающее.

— Не свисти, — холодно сказал Клим, разглядывая что-то в глубине "застеколья". — Денег не будет.

— У меня-то? — хохотнула Элла. — Не будет денег? Скажешь тоже!..

Тут Алана увидела, что женщина, идущая позади, уже никуда не идёт, а стоит напротив и смотрит на них сквозь стекло. По спине пробежал мороз. Это лицо не было лицом живого человека. Маска трупа, череп, обтянутый кожей, с ввалившимися серыми, бесцветными глазами. Боже, что это?..

— Чего уставилась? — спросила Элла. — Топай отсюда, чучело!

Но женщина не тронулась с места. Подняла руку и откинула прядь засаленных волос со лба, словно желая лучше рассмотреть, кто это тут раскомандовался. Алана просто приросла к месту, на котором стояла. Невероятно! Этого не могло быть, но, тем не менее, было.

Женщина, стоящая за стеклом, была точной копией той, что сбил вчера в ночном лесу Соломатин. Словно они были сёстрами, может, даже близнецами. Два близнеца — чудовища. Внезапно чудовище потянулось к ней, широко раскинув руки, будто хотело обнять старую приятельницу. Алана попыталась что-то сказать. Может быть, позвать на помощь, или просто прокашляться, но не смогла.

Её опять выбросило из реальности. Всё вернулось, и она вновь очутилась один на один с кошмаром из старого сна. Никаких параллельных миров никогда не существовало, никогда она не была знакома с девушкой по имени Элла Доминика, и всех остальных — людей и нелюдей — не было тоже. Она бежала, пытаясь спастись от чудовища, а всё остальное спонтанно возникло в её воображении под влиянием стресса. И вот, наконец, она очнулась — в тот самый момент, когда, вроде бы, уже начала привыкать и к Элле, и к Новому Свету, и воспринимать происходящее как имеющее право на жизнь. Очнулась — и оказалась посреди очередного кошмара.

…Кто-то схватил её за плечо и с силой оттолкнул назад, зачем чья-то тёмная фигура встала между ней и чудовищем из сна.

— Элла, нет! — закричал чей-то голос (показавшийся Алане смутно знакомым). — Только не стреляй! Убери его! Уходите немедленно, она превращается!

"О чём это он?" — успела подумать Алана. И больше уже не могла думать ни о чём.

Женщина подалась назад, ощерилась, зашипела. Мужчины испуганно бросили носилки и заметались, как кролики в клетке при виде лисы. Коричневые шары покатились по земле. Некоторые лопнули, другие уцелели, но тут, же были раздавлены перепуганными носильщиками.

— Уходите! — кричал кто-то.

А женщина прямо на её глазах начала трансформироваться. Глаза побелели и вылезли из орбит, кожа сморщилась и превратилась в ужасную маску древней старухи, нос ввалился и почти исчез в складках, а рот, напротив, стал огромным и глубоким. Длинные зубы, торчащие из этой бездонной пасти, напоминали частокол.

И это существо ещё что-то пыталось говорить! Алана видела, как рот-пасть разевается, извергая брызги мутной слюны. Вначале показалось, будто чудовище выкрикивает её имя, но она потом поняла, что это не совсем так. Имя, но другое. Жанна? Кажется, так. "Жанна, Жанна…" — существо шипело и извивалось, выставив вперёд когтистые лапы-руки. — "Где Жанна?"

— Элла, не смей! — абсолютно по-женски завизжал Клим. И… о, да! К своему глубокому изумлению, Алана поняла, что она помнит Клима. И помнит Эллу, которая стояла теперь вполоборота между ней и чудовищем за стеклом, и держала в руках револьвер, поднятый дулом вверх. — Только не в стекло!

Грохот выстрела, казалось, разорвал ей барабанные перепонки. Стекло не пострадало, потому что выстрелила Элла в воздух, но этого хватило, чтобы двоих носильщиков сдуло с места события. Спотыкаясь, падая, и поднимаясь вновь, они кинулись улепётывать со всех ног. Женщина-монстр не побежала — она лишь принялась медленно отползать, шипя и дёргаясь, будто в конвульсиях. При этом всё не переставала повторять имя: "Жанна, Жанна…". Хотя, возможно, это Алане уже мерещилось, и чудовище просто разевало рот. Она с трудом повернула голову вбок, чтобы разглядеть Эллу в клубах сизого дыма. Принцесса стояла посреди всего этого безумия, широко расставив ноги и не шевелясь. Револьвер, по-прежнему дулом вверх, она держала на согнутой руке возле правого плеча. И, самое невероятное, чему Алана не могла найти объяснения вообще, но, тем не менее, это было правдой — Элла улыбалась.

— Посторонись!

Клим стремглав пронёсся мимо них вдоль невидимого стекла. Разрядник он держал в вытянутой руке перед собой. Раздался громкий хлопок — словно где-то рядом взорвалась покрышка для колеса. Алана обернулась, и апофеоз всего сегодняшнего безумия предстал пред нею во всей своей красе.

Бабочка-мутант, очевидно разбуженная суматохой вокруг себя, проснулась и расправила огромные крылья. Она попыталась взлететь, но не заметила стекла, с размаху врезалась в него и упала. Но перед этим секунду или две (ужасно долгих, бесконечных) висела на этом самом стекле и её голова, напоминающая голову какого-то инопланетного существа с выпученными глазами и узким вытянутым ртом, находилась прямо перед глазами Аланы на расстоянии вытянутой руки.

******

Она вспомнила, как в школе, кажется, в третьем классе, учительница показала детям картинку, на которой была изображена голова жуткого создания, покрытая чёрной щетиной, и с огромными глазами-сеточками. "Как вы думаете, ребята, кто это?" — спросила учительница. "Инопланетянин, призрак, робот", — посыпались варианты. "Васькин папа с похмелья!", — выкрикнул с задней парты второгодник и хулиган Зябликов и все расхохотались, а толстый Васька Матросов, сидевший перед ним, развернувшись, с размаху треснул Зябликова по лбу учебником природоведения. Зябликов, конечно, был старше и наглее, но Васька всё равно был больше его в два раза, поэтому не боялся никого — впрочем, последнее к делу уже не относилось. Наорав на Зябликова и Матросова, учительница поведала ошарашенным детям, что на фотографии всего лишь голова обычной мухи, просто увеличенная во много тысяч раз. "Видите, ребята, как хорошо, что на самом деле мухи такие маленькие, — сказала учительница. — Представьте только, что было бы, если бы к вам в форточку залетело насекомое размером с кошку?"

Алана не сомневалась, что стала единственным человеком из всего своего бывшего третьего "А", которому удалось увидеть насекомого размером с нормального такого, рослого, упитанного (вроде Васьки Матросова), третьеклассника. Вот только польза от этого казалась ей весьма сомнительной.

А дальше всё начало происходить совсем, как в плохих американских ужастиках. Женщина-монстр вспрыгнула на спину бабочке-монстру и оседлала её, будто коня. Двумя руками она схватила адиназеля за точащие из головы усы и вцепилась зубами прямо в его левый глаз. Из головы бабочки хлынула… не кровь, а некая жёлтая субстанция, от вида которой у Аланы свело судорогой желудок. Насекомое задёргалось и забило крыльями, пытаясь скинуть свою "наездницу", но тщетно. Женщина подняла голову и издала хриплый гортанный звук, совершенно не похожий на человеческий. В зубах её торчал кусок плоти, выдранной из бабочкиной головы, лицо было измазано жёлтой слизью, а в глазах светилось самое настоящее торжество.

Алана почувствовала, как её накрывает чёрное покрывало мрака. В ушах зазвенело, ноги подкосились, и девушка без чувств рухнула на пожухшую траву. Она не видела, как Элла подбежала к ней, и подхватила на руки. Не видела, как Клим, с зажатым в руке электрошокером, подкрался к вампирше сзади. Как всадил в неё разряд. Как существо на секунду оцепенело, а потом замертво рухнуло меж крыльев громадной бабочки, бившейся в агонии. Не видела ничего. Благодать в виде потери сознания снизошла на неё раньше и уберегла от всей этой жути, и последнее, что запомнила Алана прежде, чем провалиться во тьму — зловещий шепот, эхом отдающийся в голове:

"Жанна, Жанна.… Где ты, Жанна?"