Принцесса Побережья

Кончилось это тем, что осталось всего несколько адиназелей в Корабельных лесах, что находятся к северо-востоку отсюда, да и те уже совсем старые и почти не плодятся. А вот у Муради-ата каким-то образом получилось развести этих чудищ в своих подземных питомниках. Они никогда не видели солнечного света, они не такие крупные, как их дикие сородичи и цветом крыльев больше похожи на моль, но при этом они живут, жиреют, и дают потомство. Некоторые гусеницы остаются в питомнике, но большую часть вывозят за пределы города и оставляют в лесу. А ухаживают за бабочками и собирают их коконы…

— Арды?

— Угу, — Элла кивнула. — Адиназели почему-то не трогают мертвецов и прекрасно с ними уживаются. А если вдруг даже что-то на них найдёт… снейкам по боку их отравленная слюна. Ты же понимаешь, что они и так уже давно не живые.

Да, теперь она многое понимала, в том числе и то, почему целый город мертвецов преспокойненько существует в пределах государства. Отец Эллы, точно так же, как и все предшествующие ему правители, не смог устоять перед соблазном иметь то, что было недоступно остальным. Оказывается, и от вампиров может быть польза, если их деятельность разумно организовать, хотя всё равно это казалось ей жутким.

— Элла, …а коконы, те, которые в лесу, их тоже собирают арды?

— Конечно кто же ещё? По ночам. Днём их, правда, могут утащить и обычные люди, только вот только желающих прогуляться вблизи Снейк-апа находится маловато, даже в светлое время суток. Кроме того, от жилых поселений город находится далеко, а чтобы добраться до него при помощи портала, нужно получить разрешение Синеда. Разрешение же, как я уже говорила, выдаётся за редким исключением лишь знатным особам. И кому, скажи мне, из знати придёт в голову ползать по лесу, собирая коконы, когда они могут позволить себе купить готовую одежду?

Что ж, это казалось вполне логичным. Осталось невыясненным лишь одно обстоятельство.

— Элла, …а вампиры, то есть снейки, то есть арды, а… как же они не разбегаются?

— Хм… как? — Элла, казалось, почти обрадовалась. — А вот как! Муради-ата научился управлять ими. Ты видела у ардов ошейники? Они не простые. Эти ошейники не дают им выйти за пределы территории, установленные Муради. Они бродят по округе, но лишь до той черты, которая им отведена. Один шаг за неё — и ард валится на землю, как от той штуковины, с которой не расстаётся Клим. Знаешь, что я думаю? Что Муради-ата — волшебник, ну, по крайней мере, был им, пока не умер.

"Пока не умер…" Алана схватилась за голову. Что ей делать — плакать или смеяться? Эта девушка, что сидит напротив неё, опершись локтем на согнутую ногу и подложив под щёку ладонь, всерьёз считает волшебством разрядник, работающий от аккумуляторной батареи и двери на фотоэлементах. Зато в мертвецах, разгуливающих, как ни в чём не бывало и работающих на ткацкой фабрике, не видит ничего сверхъестественного.

Разве этого было недостаточно, чтобы свихнуться окончательно?

— Откуда вообще взялись эти снейки? — вырвалось у неё.

— Алана, чем ты слушаешь? — Элла закатила глаза. — Я же сказала: когда-то они были людьми. А потом их покусали снейки. Те из них, которые ещё не превратились в ардов, помнят это и могут рассказать. Ну, а арды, конечно, уже не помнят ничего, должно быть, считают, что такими и родились.

— А те снейки, которые покусали этих снейков?

Судя по недоумённому виду, вопрос застал Эллу врасплох.

— Вот этого я уже не скажу. Должно быть, тех снейков покусали другие снейки. Которые были раньше, — сказала она не слишком уверенно.

— А те, другие? Самые первые, которые покусали тех, предыдущих, до того, как те покусали этих? Они откуда?

— Что? Ты издеваешься? — лицо Эллы Доминики пошло красными пятнами. — Спроси ещё: откуда вообще берётся вся эта гадость? Никто этого не знает, и я не знаю. Понятно? Хватит задавать мне глупые вопросы!

— Хорошо, — Алана в задумчивости покрутила в пальцах прядь волос. Эффект был достигнут, хотя и не совсем тот, на который она рассчитывала: Элла разбушевалась, а должна была задуматься. — Хорошо. А последний глупый вопрос можно?

Элла медленно выпрямила спину и повернула голову. Посмотрела прямо в глаза, строго и без тени улыбки. Под этим взглядом Алана невольно съёжилась. Вот так, должно быть, и должна смотреть царствующая особа. Особенно перед тем, как выдать приказ на чью-нибудь казнь. Но всё-таки она выдержала этот взгляд.

— Что будет, если кому-нибудь из ардов всё же удастся снять ошейник?

— Я почему-то знала, что ты спросишь именно об этом, — ответила Элла. И, чуть наклонившись к Алане, заговорила ласково, но медленно и отчетливо, будто пытаясь втолковать не совсем понятливому ребёнку: — Никто из них не может снять ошейник. Это исключено. Такого не бывает.

— А если всё же? Элла? Ну, а если вдруг?

— Да как ты не можешь понять? — воскликнула Элла. — Этого не может быть, потому что это не-воз-мож-но! Если бы это произошло хотя бы один-единственный раз, то здесь…

— Что — здесь? Ну, что — здесь? Ты хочешь сказать, что здесь ничего бы не было? Что твой отец или все предыдущие правители отказались бы от выгоды, которую приносят им адиназели?

Элла вскочила на ноги.

— Что ты хочешь сказать? Что мой отец согласился бы подвергнуть опасности жизни своего народа из-за каких-то несчастных бабочек?

Алана смекнула, что ляпнула лишнего:

— Нет-нет, я имела в виду вовсе не это… — и замерла на полуслове. А что же тогда, она имела в виду, если не это?

Элла буравила её взглядом. Возможно, раздумывала — пристрелить ей поганку, позволившую себе усомниться в добродетели её папочки прямо сейчас, или подождать, пока она не выполнит своё прямое предназначение — не выведет её туда, куда она так стремилась. Но в этот момент скрипнула дверь, и на пороге возник Клим. Перед собой он катил столик-тележку, прикрытую белой салфеткой.

— Ваш завтрак, принцесса, — сухо сказал снейк.