Тени Лордэна

Так о чём это я… ах да. Отец отправлялся защищать иные миры, сколько я себя помню, и всегда возвращался с триумфом и ссадинами, половину из которых получал на бурном празднестве после одержанных побед. Мне, как ребёнку, казалось, что он непобедим, что он всегда вернётся к нам целым, улыбающимся и расскажет очередную захватывающую историю; я даже не мог представить себе, что в следующий раз он может сгинуть на поле брани, ведь он — ОТЕЦ. Эх, хотелось бы спросить его, что он сам чувствовал всякий раз, как покидал домашний очаг, чтобы встретиться лицом к лицу с бешенным зверем и заглянуть в его налитые кровью глаза. Хотелось бы…

И вот, когда мне было десять лет, орден отца получил заказ на защиту гномьего королевства на Джартасе. Работёнка обещала быть не самой простой, но всё же не должна была выйти за рамки привычных неприятностей, так думали все. Они поселились в гномьих подземельях и ждали новостей от посланных во все стороны разведчиков, но всё было спокойно. Они стали думать, что беда всё же прошла мимо них, и готовились бороться с недовольными гномами за положенную им по договору неустойку, но затем два отряда разведчиков не вернулись в лагерь в уговоренный срок, и ещё один прислал с голубем весточку, что они слышали в каньонах далёкое эхо треска и хриплого воя, непохожего на голоса тамошних зверей. Все эти тревожные вести пришли с севера-востока, и на военном совете было принято решение отправить в том направлении группу из опытных бойцов для выяснения обстоятельств их исчезновения. В тот злосчастный отряд вошли мой отец и его друг, тот самый Хейндир Уонлинг, которого я ранее уже упоминал. Их посылали на разведку, а не на битву, но все они ясно представляли себе, что именно поджидает их среди горных расщелин, вернее, они думали, что знают.

На третий день пути они нашли последнюю стоянку разведчиков, благо, что те двигались по известным, заранее оговоренным маршрутам. Почти всё было на своих местах: вещевые мешки, пара матрацев, клетка с умершим голубем и потухшее кострище; по всей видимости, они были застигнуты врасплох, но всё же смогли сбежать, бросив всю поклажу. Там же отряд отца решил разбить лагерь, чтобы переночевать. Когда время было далеко за полночь, караульные услышали во мраке ночи далёкие вопли, то был человеческий голос, полный боли и страха. Бродить по горным склонам во тьме, даже с факелами — занятие опасное, и они были вынуждены ждать до рассвета, а тот человек всё продолжал кричать, замолкая лишь на несколько минут, чтобы после завопить с новой силой.

К утру всех переполняла решимость во что бы то ни стало спасти бедолагу, тем более, что демоны предпочитают не оставлять мясо на потом и съедают всё и сразу, потому-то они думали, что ему удалось скрыться от них или же на них и вовсе напали орки или какие звери. Они предполагали, что в своём поспешном бегстве парень свалился с какого-нибудь обрыва, и теперь лежал на камнях со сломанными ногами, отчаянно зовя людей на помощь. Эти самые крики, они затуманили их рассудок, заставили их позабыть про осторожность, не позволили им задуматься и вспомнить об одной важной вещи.

Они пошли в ту сторону, откуда ночью доносились крики, но после рассвета тот притих, и уже спасатели стали его звать. Вскоре он им ответил, застонал слабее, чем ночью, но он всё же был ещё жив. Это их обрадовало, но затем с востока до них долетел тот самый гнусавый вой, о котором докладывали другие разведчики. Он звучал далеко, в полудне пути, но демоны при необходимости могут быть чрезвычайно шустрыми; тогда они прибавили шагу и, следуя за криками, зашли в лощину между двух горных хребтов, по которой протекала тихая горная речка. Там они увидели старое сухое дерево, на чьи обломанные ветви были густо нанизаны мёртвые и растерзанные в труху тела разведчиков, и посреди этого кровавого убранства сидела уродливая тварь — лысый, многоглазый нетопырь с огромными ушами и орлиными лапами. Он сидел на ветви с измазанной в крови мордой и стонал, словно человек. Заметив прибытие отряда, он оглушительно завопил, так что со скал посыпались камни и взмыл в небо. Ему тотчас ответили громким рыком, и из пещер высыпали демоны, крупные, каждый не меньше коня или медведя, и взяли отряд в кольцо.

Если бы на эту миссию отобрали не повидавших всяческое дерьмо ветеранов, а обычных пехотинцев, то они бы ещё не успели отойти от шока, как их бы уже смели и растоптали. А так, рыцари ордена сумели сдержать первую атаку и занять некое подобие круговой обороны. Ты должно быть сейчас недоумеваешь, как же они попали в подобную детскую ловушку? По глазам вижу, что да. Ответ здесь очень прост и кроется в самой природе демонических тварей. Ими руководят жажда крови и ярость, отупляющая их до состояния зверей, но то низшие демоны, с которыми нам чаще всего и приходится вступать в бой. У их старших собратьев уже хватает воли, чтобы подавить животные порывы, и тогда у них обнаруживается разум, извращённый и хаотичный, но непревзойдённый в плане хитрости и коварства. Благо таких демонов — меньшинство и они не особо любят покидать захваченные ими осквернённые миры, но при помощи страха они подчиняют себе демонический молодняк, и из движимой неутолимым голодом орды они превращаются в самую дисциплинированную армию на свете, не знающую ни усталости, ни страха, ни милосердия. И в той лощине был такой демон; мерзкое, лишённое кожи, окружённое ореолом тьмы создание, принявшее по своей воле и желанию человекоподобную форму. Он вышел из теней и уселся на высокой скале, стал смеяться, хлопать в ладоши и петь, если только пением можно назвать протяжные, скрежещущие вопли проклятого наречия. Ублюдок.

Повинуясь его приказу, демоны кружили вдоль ощетинившихся рыцарей, но толком не пытались их атаковать. Видимо их предводитель желал измотать людей и насладиться их отчаянием, перед тем как вкусить их плоти. Как рассказывал мне Хейнд, они понимали, что на сей раз им не победить, что та лощина станет их могилой, но попавший в капкан волк всё равно может отгрызть себе лапу; терять им было уже нечего. Самые опытные и сильные бойцы собрались в кулак и в самоубийственной атаке пошли на прорыв. Это был неравный бой… страшный бой, где ты видел, как твоих боевых товарищей и друзей разрывали пополам и тут же сжирали, пока от гор отражался мерзкий, глумливый хохот. Ценой огромных жертв им всё же удалось отойти назад, но это не избавило бы их от погони, а до ближайшей заставы было два дня пути. Мой отец был одним из тех, кто до последнего прикрывали отход раненых, а затем при помощи магии и ценой своих жизней они обрушили скалы и завалили выход из лощины, отрезав демонов от небольшой кучки уцелевших. Он погиб, чтобы другие смогли выжить.

— Смерть достойная героя, — Иннелия взяла помрачневшего капитана за руку и их пальцы переплелись.

— Да, героя, — Хромос посмотрел в глаза растроганной девушки, на губах появилась грустная улыбка, и он сжал её кисть чуть крепче. — Извини, если рассказал лишнего.

— Нет, ты рассказал всё, как оно и было, не замалчивая. Я думаю, что в таких вещах всегда нужно говорить правду, а не пытаться оставить человека в блаженном неведении. Рано или поздно каждый из нас в своей жизни должен будет столкнуться с тем или иным кошмаром, и человек должен знать, что они существуют, и должен быть готов к такой встрече.

— Иначе можно лишиться рассудка, — пробормотал капитан и на мгновение вновь очутился во вчерашнем дне, окружённый подрагивавшими человеческими обрубками, а из мрака подземелья на него взирал закованный в броню лич. Его глаза горели багровым пламенем, а кго костлявая рука ласково и властно поглаживала головы ослеплённых Киданса, Элатиэль и того безымянного парня. Наваждение исчезло столь же быстро и внезапно, как и появилось, и перед глазами снова было прелестное девичье личико с бездонными синими глазами. — Думаю, что хватит на сегодня разговоров о мрачном. Мне вот интересно стало сколько тебе лет? Случайно не сорок пять?

— Ах-хах, нет, что ты, меньше!

— Тогда двадцать один?

— Неа!

— Двадцать четыре?

— Чу-уточку поменьше, — Иннелия лукаво улыбнулась.

— Значит двадцать три.

— Ага, двадцать три, но ты прав, я к сорока годам практически не изменюсь.

— Всё же есть свои преимущества в том, чтобы быть полукровкой.

— Есть, но сильно меньше, чем ты думаешь. Нам, полуэльфам, дан долгий век, но отнюдь не такой же длинный как нашим родителям. Со столь чудесным даром, что среди людей, что среди эльфов мы всегда остаёмся не такими, как все остальные, чуточку чужими, так что рано или поздно начинаем держаться друг друга, ну или гномов. Но это всё в будущем. Мне тут Йова перед выходом много чего нашептала, и насоветовала и мне теперь любопытно, ты и правда умеешь колдовать?

Хромос показал девушке несколько простеньких, но весьма зрелищных трюков, которыми его развлекал в детстве отец и выученными позже у деда на первом этапе его обучения магии. Иннелия пришла в восторг от вида разлетавшихся вокруг искр и синих электрических змеек, шустро ползавших по пальцам и ладоням, и вместе с другими прохожими, заметившими проделки чародея, захлопала в ладоши. Капитан довольно ухмыльнулся и на радость быстро собравшейся толпе показал ещё пару неопасных, но чертовски зрелищных заклятия, не требуя ничего взамен кроме восторженных вздохов. Ему просто хотелось покрасоваться перед девушкой.

Тем временем солнце, давно покинувшее головокружительную высь зенита, всё стремительнее летело навстречу зубастым скалам на востоке, окрашивая голубое небо в благородное золото, а белые облака в коралловые, сиреневые и светло-красные оттенки нежной пастели. Изо дня в день, в этот дивный предзакатный час в одной из частей огромного порта разгоралась грандиозная суматоха. Это была не та часть, где к прямым и широким каменным причалам пришвартовывались грузовые корабли, чьи пузатые трюмы были забиты бесчисленными тюками, бочками и ящиками, и не та его часть, где по ступенчатым трапам с сундуками в руках и мешками за спинами спускались купцы и наёмники, прибывшие в город по своим делам; суматоха происходила в отдалении от морских мастодонтов, среди запутанного лабиринта хлипких помостов на покрытых чёрными мидиями и желтоватыми морскими желудями деревянных сваях. Это были причалы, облюбованные ловцами жемчуга, уплывавшими ранним утром на ялах в сторону богатых моллюсками мелководий и возвращавшимися назад только под вечер, когда под водой становилось уж слишком темно, чтобы продолжать поиски. Подавляющее число ныряльщиков были теми самими детьми девушек, принявших любовь синеглазых эльфийских матросов. Полукровки могли дольше задерживать дыхание и погружаться глубже обычных людей, а потому они быстро вытеснили их из этой тяжёлой профессии.

Так в чём же кроется причина ежедневной шумихи? А дело было в чёрном жемчуге, особенно в том, что имел синеватый отблеск. Прибывшие домой ловцы стаскивали тяжёлые корзины на берег и в присутствие толпы товарищей очищали и вскрывали короткими, походившими на акульи зубы ножами густо поросшие водорослями створки моллюсков. С затаённым дыханием все собравшиеся ждали, что в одной из раковин, среди светлого и нежного мяса они увидят заветный чёрный шарик, и порой делали ставки, кому же сегодня повезёт заполучить столь желанное сокровище, и искренне праздновали каждую, даже чужую находку. На рынке эти жемчужины стоили в десять раз дороже любых других, но ныряльщики крайне редко несли их на стол к ювелирам и чаще всего оставляли их себе. Помните ли вы, что чёрный жемчуг — один из священных символов Бога Морей Аквидона? Так вот Лордэнские моряки искренне верили, что если носить жемчужину на шее в качестве оберега, то он даровал им божественное благословение и защиту. Обладавший подобным амулетом человек мог больше не бояться утонуть, так как вода сама вытолкнет его на поверхность и не даст захлебнуться, а голодные хищные твари проплывут мимо, отказавшись закусить божьим избранником. Главное — ни в коем случае не делать в жемчужине дырку для шнурка, это сулило десять лет несчастий, вплоть до мучительной смерти среди волн. Вместо сверления отверстия надо было поместить жемчужину в особый узел, связанный из толстой бечевы, или же скрутить небольшую клеточку из проволоки.