Тени Лордэна

Эта традиция появилась ещё в те далёкие времена, когда ныряльщиками за жемчугом были исключительно люди, и никто никогда не слышал об остроухих созданиях, превосходивших людей в любом отношении, разве что кроме плодовитости. В те нынче позабытые годы у людей было лишь два соседа — орки и гномы. Не слишком смышлёных, но сильных и храбрых зеленокжих дикарей, некогда наводивших ужас на людские деревни и воевавших с гномами за право владения горными пещерами, за прошедшие века технического прогресса либо истребили, либо увели в рабство для каторжных работ в рудниках, карьерах и шахтах, где большинство из них встречало скорую смерть от истощения. Те же племена орков, что сумели избежать этого тотальных истребления и непосильного рабства, были вынуждены забиться в самые глухие и тёмные уголки Форонтиса, став лишь бледной тенью грозных предков. С гномами люди жили довольно-таки мирно, но не по причине искренней, братской любви, а потому, что осаждать гномьи подземелья, имевшие крепкие стены, мощную артиллерию и пару десятков секретных выходов — было пустой тратой времени и средств. В свою очередь коренастые гномы не любили слишком долгие прогулки, предпочитали плотно поесть и хорошенько поспать, так что дальние военные походы вдали от дома и щедрого стола совершенно их не привлекали.

Однако весь многовековой жизненный уклад в одночасье рухнул, когда более чем тысячу лет назад на холме, где прежде стоял древний магический алтарь, а ныне распростерся город Эрадуис, впервые открылись пространственные врата, и из них вышли стройные, прекрасные люди с ярко светившимися глазами. Они мнили себя полубогами, прирождёнными властителями всего и вся и, едва ознакомившись с коренными обитателями, некоторые из которых были похищены и подвергнуты всевозможным экспериментам, приводившим в итоге к медленной и мучительной смерти, приняли решение покорить новый мир и превратить его в одну большую колонию, чьё варварское население будет принуждено обеспечивать ресурсами благородных представителей Вечной Империи. Высшие эльфы видели, что, хотя враг кратно превосходил их числом, но при том заметно отставал в техническом развитии и сильно уступал в магических искусствах, и с этим расчётом они составили план скоротечной войны. В его основе лежала тактика запугивания через тотальное уничтожение нескольких королевств, при котором города не захватывались, а полностью стирались с лица земли вместе со всеми его обитателями.

Так оно и произошло, по крайней мере, в самом начале Великой войны. В первые четыре недели при помощи могущественных заклятий, недоступных сильнейшим из людских чародеев, эльфы играючи разгромили в пух и прах объединённую армию всех соседствовавших с вратами княжеств и успели разрушить до основания две столицы. Они обрушивали с небес на головы противника град, размером с пушечное ядро, вызывали десятки ревущих смерчей, подбрасывавших рыцарей к облакам, сыпали бесконечными молниями, разверзали земные недра, поглощавшие крепостные стены и башни, и поливали поля синим, живым огнём. Они уже ощущали себя новыми властителями планеты, рисовали в воображении роскошные поместья посреди бескрайних латифундий и длинные вереницы закованных в цепи рабов, но внезапно у ворот Уобрух Карак-Зума им дали решительный отпор и ход войны переломился, ибо у гномов, никогда не обладавших магическими способностями, для противостояния чародеям был припрятан смертоносный туз в рукаве. Не терпевшие презрительного и высокомерного отношения к себе бородачи заключили с людьми военный альянс и стали пядь за пядью отвоёвывать у эльфов захваченные земли, пока не оттеснили их назад к плацдарму.

Тогда Имперский Совет, не желавший мириться с позорным поражением от никчёмных букашек, проголосовал за смену боевой тактики. На передовую взамен небольших, мобильных отрядов во главе с архимагами отправили купные подразделения пехоты и кавалерии, состоявшие из молодых эльфов, с самого рождения лишённых магических сил. Людское оружие и доспехи смотрелись на фоне эльфийской экипировки, как неотёсанная дубина возле покрытой узорами булавы, а пара сотен лет боевой подготовки и муштры в совокупности с ещё не растерявшими молодость телами позволяли почти каждому из пришельцев сражаться наравне с лучшими из лучших фехтовальщиками королевств. Эльфийское командование, высоко оценив результаты первых стычек, решило, что им удалось вернуть стратегическую инициативу, и приступило к разработке плана нового наступления, когда те самые «пустышки», как они их презрительно называли, стали стихийно брататься с противниками и переходить на сторону Альянса, и в то же самое время в их собственном тылу разразились повсеместные беспорядки и произошёл ряд крупных диверсий, парализовавших всю хозяйственную жизнь страны. Внезапно на их шее сомкнулись клеши.

После утраты исторической родины началась вторая эпоха, получившая говорящее название Тёмной. Главной напастью того ещё более давнего времени стала отнюдь не гибель большей части населения, не утеря былых колоний, не колоссальный откат научного прогресса и даже не первая встреча с кровожадными и ненасытными демонами, а то ранее невиданное явление, при котором среди нового поколения благородных эльфов стали появляться дети, заметно уступавшие родителям в магических способностях, а вскоре и вовсе их лишённые. Однако и это было лишь половиной беды, потому что вместе с упадком сил пришло и старение. Никогда прежде эльфы не знали смерти от старости, лишь гибель в бою или кончину от выпитой чаши яда, и проживали целые тысячелетия, не замечая тех мельчайших изменений, которые неумолимо толкали их в могилу, и только скоротечная, по их меркам, жизнь ослабших потомков заставила их раскрыть глаза на нелицеприятную истину об их собственной смертной природе.

Это стало сущей трагедией для всех эльфов, разрушившей весь их прежний образ мыслей и смысл жизни, но великие и горделивые умы не стали так просто сдаваться и вознамерились во что бы то ни стало вернуть то, что они считали своим по праву. Львиная доля сил Бессмертного народа, как они настойчиво продолжили себя называть, была брошена на поиски ответов, и они были получены, только вместо сплочения общества, они привели к его размежеванию.

Издавна науке было известно, что продолжительность жизни любого существа, будь то зверь или гуманоид, зависела от его магической силы, из чего был сделан единственный логичный вывод, что истинное бессмертие могло быть обретено только через увеличение этой самой силы до той отметки, какой некогда обладали Перворождённые, однако главное препятствие к воплощению этой задумки было заложенное с самого рождения ограничение на развитие магического потенциала. Неудивительно, что идеи чистоты крови и направленной селекции завладели умами великих родов пуще прежнего, что вылилось в непрерывную череду актов инцеста между кровными братьями и сёстрами, родителями и детьми. Эти порочные, расчётливые связи порой приносили желаемые результаты, но куда чаще порождённые ими плоды оказывались настолько прогнившими, что на их фоне выкидыш или мертворождение начинали казаться наименьшим злом, в котором просвечивало божественное милосердие.

В то же самое время, младшие, уже успевшие растерять былую мощь ветви, недопущенные до высокородного кровосмешения, были вынуждены искать источники возвышения в иных, прежде сокрытых сферах знания, не видя перед собой никаких моральных преград. Это было время смелейших, порой шарлатанских, но зачастую фантастичных экспериментов, погубивших множество невинных жизней, среди которых особенно выделились три случая. Про первый, самый провальный из них, про гибельный союз с демонами, вам уже довелось услышать из уст болтливого Афаэндра, про сомнительные успехи второго — элексира Феникса, обрекшего своего создателя на бесконечные и непрекращающиеся ни на секунду адские муки самосожжения и возрождения, вам расскажут со злорадной улыбкой на губах в любой магической гильдии, так что я сложу с себя этот долг, но вот про последнее — третье изыскание, единственно достигшее поставленной цели, знают суще единицы и не желают делиться этой страшной тайной, в то время как его последствия известны во всех мирах.

Это была трагичная, достойная быть воспетой в самых трогательных стихах история, в которой нашлось место и великой любви, и вероломному предательству, и бескорыстной жертве, которые породили настоящее чудовище, ныне несущие страх и отчаяние всему живому. Не получивший при рождении громкого имени и ужасающей силы, но одаренный гениальным умом и необычайно мягким для высшего эльфа сердцем Илтарио́н стал тем, кто, желая исцелить тело, первым приоткрыл завесу над таинственной природой души, над теми силами, что она скрывала в себе, и над той тьмой что желала её поглотить. Увиденное ужаснуло молодого исследователя, и он навеки зарёкся возвращаться к своему открытию и непременно бы исполнил своё намерение, даже если бы ему пришлось поплатиться за это собственной жизнью, но одно событие, одна кровавая и совершенно заурядная дворцовая интрига, забравшая у него самое дорогое, заставила юного эльфа отбросить все сомнения и моральные дилеммы и перешагнуть запретную черту, из-за которой не бывает возврата. Он стал отцом некромантии, колдовства, не требовавшего магической энергии, но манипулировавшего самой жизнью через её отрицание — смерть.

За свои преступления ему, более не живому и не мёртвому, пришлось бежать на край света в бесплодные пустоши, и все решили, что он канул в небытие, пока однажды он не вернулся во главе свиты преданных последователей, получив новое, запретное к произношению имя Рак’хши-Х’асур, чтобы сеять среди народов хвори и пожинать их богатый урожай, накапливая силы к грядущему светопреставлению, когда всю вселенную должна будет охватить непроглядная тьма, за которой придёт мертвенный холод, установив его вечное царство.

Однако оставим знать с её беспокойными метаниями и обратим наши взоры на участь тех эльфов, кто не по своей вине, но по воле злого и беспощадного рока, был рождён без магии. В жестоком, иерархическом, рассечённым на касты обществе, где положение его членов раз и навсегда определялось силой их колдовства, эти дети в лучшем случае изгонялись из семьи и, если природа не совсем уж обделила их достоинствами, отправлялись в казармы, где их превращали в непревзойдённых охотников для уничтожения агрессивной фауны в новых мирах, иные же оказывались в нищенских приютах, где из них готовили домашнюю прислугу и чернорабочих, а худшем случае младенцы умерщвлялись, едва покинув утробу матери, чтобы одним своим существованием они не навлекали позор на весь род.

Отношение к таким детям было самое отвратительное, в них видели не разумных созданий со сложными чувствами и глубокими переживаниями, а рабочий скот, который можно было без сожалений пустить в расход, и этого никто не пытался скрывать. Те, кто не ломался под напором ежедневных страданий, кто не сходил с ума от осознания того, что подобная недостойная жизнь продлится столетиями, кто не накладывал на себя руки и не обращался бесчувственной машиной, вырастали озлобленными и ожесточёнными и жили только мечтой о свободе и жаждой мести своим угнетателям. Наиболее смышлёные мятежники отлично понимали могущество своего противника и тихо плели паутину, вовлекая в свои ряды недовольных, терпеливо выжидая того заветного момента, когда же им предоставится заветный шанс нанести Империи решительный, смертоносный удар, который она не сможет отбить и от которого она более не сможет отправиться. Впрочем, регулярно, то тут, то там вспыхивали небольшие восстания, но их сурово и беспощадно подавляли преданные войска Совета, после чего без лишних разбирательств вырезали всех, кто был хотя бы самую малость был связан с заговорщиками, дабы не позволить мятежной заразе и дальше распространяться по стране. И при этом не проходило и месяца, чтобы очередная шайка безродных не решалась на отчаянный побег в леса, надеясь улизнуть от карательных отрядов, которые пускали им вслед. Большинство неминуемо попадались и предавались изуверским казням перед собратьями, а те избранные судьбой счастливчики, которым всё же удалось улизнуть, до конца своих дней отсиживались в чащах, где под влиянием первобытных сил природы они преобразились в нынешних лесовиков, а некоторые даже заново приобрели новые мистические способности.