Тени Лордэна

— Прости что спрашиваю, но твоя мама плавала на корабле вместе с отцом?

— Да, так оно и было.

— Я чаще слышал истории, в которых полукровки рождались у женщин, зачавших от залётного матроса.

— Да-а, есть такая неприятность, что многие из нас растут без отцов, но моей маме всё же повезло чуточку больше остальных.

— О, и как же это было?

— Началось всё, разумеется, с того, что много лет назад отец на корабле зашёл в эту самую гавань. Спустился по трапу на сушу, чтобы шататься с друзьями по городу в поиске интересных товаров и хорошей пивнушки. Тогда в одной из лавок он встретил мою маму и тут же влюбился в неё во всю длину ушей. Подскочил к ней весь такой красавец-мужчина, расцеловал обе руки по самые плечи, пообещал ей роскошных нарядов с каждого континента, самую большую жемчужину с морского дна и предложил стать его женой. Сражённая его обаянием и напором, она тут же согласилась на предложение остроухого сердцееда, запрыгнула к нему на руки и в страстном поцелуе они уплыли в закат. По крайней мере, такую историю мне рассказывал отец, а вот со слов мамы всё было ну са-а-амую чуточку иначе.

Они действительно встретились в лавке её отца, и он правда полез целовать ей руки и клясться в любви, вот только она отказала ему по той самой причине, которую ты ранее упомянул. На наших кораблях женщины, конечно, присутствуют в достатке, но не всегда у каждого члена экипажа имеется пара, и некоторые молодые ребята от одиночества начинают… шалеть, а кому-то просто хочется мимолётного романа втайне от жены. Как раз через день-другой корабль отчалит, и благоверная точно не встретиться с любовницей; весьма-а удобно. Мама была об этом хорошенько наслышана, у неё одна знакомая таким вот образом понесла, и думала, что мой отец после её отказа тут же улетит к другой девице, как оно обычно и бывает в подобных случаях, но следующие три дня он упорно следовал за ней по пятам, повторяя свои клятвы и не желая принимать её решительный отказ. Несколько раз члены экипажа отлавливали его, силком утаскивали назад на корабль и сажали в трюм, но каждый раз он каким-то образом сбегал и возвращался просить у неё руки и сердца. Он всегда был тем ещё своенравным смутьяном.

Сам понимаешь, что вольное судно не может долго стоять на одном месте. Продав все старые товары и прикупив новых, пополнив запасы еды и воды, капитан Фалиа́нес, мой двоюродный дед, приказал следующим утром, с отливом, поднять якорь и отправиться дальше на север. На это отец ему заявил, что никуда дальше не поплывёт и под удивлённые взгляды всей команды сошёл с корабля на берег с мешком пожитков за плечами. Подобная выходка боцмана повергла в шок всю «семью», и теперь уже они, даже дедушка Фа́лиа, пошли просить маму выйти за этого упрямого барана. Общими усилиями им удалось уговорить её на короткое плавание, в конце которого они бы вернули её в Лордэн, если бы она того захотела. На рассвете следующего дня она взошла на борт и впервые в жизни вышла в открытый океан. Не думаю, что тебе будет интересно слушать о том, как он за ней ухаживал, но спустя месяц совместных плаваний она всё же решила остаться с ним, но напоследок вернулась в отчий дом, чтобы получить родительское благословение и проститься с ними.

— Весёлый у тебя отец. А где твои родители сейчас?

— Мда, более чудаковатого самодура, чем мой папаша, найти вряд ли получится, но эльф он хороший, в морском деле он знает толк, и уж поверь мне, на него всегда можно положиться. Где они сейчас, я точно не знаю. Как меня здесь высадили, так отправились на юг к Разбитым Берегам, а оттуда они собирались двинуться на восток, но вполне могут передумать и поплыть в любую другую часть света.

— Уже хочешь снова с ними повидаться?

— Эх, — Иннелия чуточку помрачнела и направила взгляд в небеса. — Да, хочу, но ещё больше я скучаю по хлопанью парусов и постоянной качке. Кого-то от неё воротит, а я себя только бодрее чувствую и петь хочется, что-нибудь залихватское, пока лезешь по вантам к вороньему гнезду. А там… красота! Не знаю, сколько я ещё смогу здесь пробыть, перед тем как море позовёт меня назад.

— И как же ты собираешься вернуться на родительский корабль, если не знаешь, где именно он находится?

— С этим особых проблем не будет. Как решу покинуть город — приду в порт и найду кого-нибудь из наших, кто собирается плыть в сторону Валграса. Эльфийские суда заходят сюда почти каждый день, и я даже пару раз встречала дальних родственников по отцу и одну давнюю подругу. К тому же у нас за такие маленькие услуги денег брать не принято, только придётся немножечко потрудиться на реях, но мне к такому не привыкать. А твои родители, должно быть, живут где-то в старой части города?

— Нет, они в Лордэне бывали только проездом, не более того.

— А ты разве не местный?

— Тоже нет, — ответил Хромос, едва сдерживая смех от вида удивлённого лица девушки. — Я такой же пришелец, как и ты, только живу здесь уже одиннадцать лет, а от того меня иногда принимают за местного. Впрочем, знающие люди без особого труда обличают моё неумелое притворство и с первого взгляда улавливают чужеземность моей хари.

— Ну, меня тебе всё же удалось обхитрить. Так откуда ты родом?

— Из Королевства Стагроз, может тебе приходилось прежде бывать в порту Гросфальда?

— Да, припоминаю такое название, но, кажется, что тогда мне было лет восемь или девять, так что я мало чего помню, разве что… Это не у вас на такой отвесной скале возле города вырезаны огромные бегущие кони? Тёмно-красные такие?

— Да, это у нас. Дедушка нашего нынешнего короля обожал скачки, верховую охоту, рыцарские турниры, короче всё, что связано с лошадьми, и заказал вырезать скульптуру любимых зверей напротив окна его дворцовой спальни, чтобы, едва открыв утром глаза, он мог любоваться их видом, не вставая с постели. Так вот есть у нас расхожая легенда, что на той скале он сперва хотел выточить вовсе не коней, а сцену утех сладострастного сатира с десятком голых нимф, и наверняка бы притворил свой каприз в жизнь, если бы его вовремя не остановили священники, предрекшие ему немилости Богов. Не знаю, правда ли это или вымысел злых языков, но ещё при жизни всё королевство знало его как «Монэрий V Развратник», и до сих пор его все зовут только так и никак иначе.

— Ха-ха! Подозреваю, что при таком короле в городе всегда был праздник.

— Сам не жил, судить не могу, но оба моих деда говорят, что он уж точно был не худшим правителем в своей династии. По крайней мере, никто из родственников не пытался подсыпать ему яда в вино или тихонечко заколоть во сне, и помер он своей смертью. А это уже говорит о многом.

— Понятно… а тебе сколько лет?

— Двадцать семь.

— То есть ты приехал сюда в шестнадцать? Совсем один, в незнакомую страну?

— Как бы да, да не совсем. Меня принял к себе друг отца, что тогда служил здесь в звании капитана. Может ты слышала такую фамилию Уонлинг? Нет? Ну да ладно, сейчас это не суть важно. В те годы я мечтал вступить в рыцарский орден, один из тех, что отбивают нашествия демонов из иных миров, и меня отправили на «обучение» к Хейнду. Помню, как лежал в обнимку с мечом на кровати в корабельной каюте и рисовал себе картины, как после пары лет тренировок, на моё восемнадцатилетие мы вместе отправимся в поход, будем плечом к плечу крошить этих тварей, как некогда он делал это с мои отцом, да… Думал, что мама смирилась с моими желаниями и решила меня отпустить, но оказалось, что вся моя семья и сам Хейнд тайком сговорились сослать меня туда, где я не смогу встретить чудовищ, по крайней мере до тех пор, пока моё желание не будет задушено жизненной рутиной, ну или пока не оставлю достаточно наследников рода, чтобы спокойно помереть с чувством выполненного долга. Что же… во многом у них это получилось.

— Ты за это на них сердишься?

— Нет, ничуть, вернее… раскуси я их план тогда, то конечно бы пришёл в ярость и неминуемо натворил бы всяких глупостей поверх предыдущих. Но, оглядываясь назад, я понимаю, что, если бы они не пошли на ту хитрость, не решили бы мне малость подыграть, то рано или поздно я бы всё же сбежал и присоединился к очередному Крестовому походу в один конец. Горячая голова — дурная голова. Не знаю, направили ли они меня по самому лучшему жизненному пути из уготованных мне Богами, но, по крайней мере, они не дали мне ступить на самый худший и самый короткий из них.

— А что по этому поводу думал твой отец? Он тоже был против твоего вступления в орден?

— Нет, он погиб.

— Прости, не стоило тебя о нём спрашивать.

— Ничего страшного, это произошло давно, когда мне было ещё десять лет. Так что раны успели затянуться.

— Но шрамы остаются навсегда.

— С этим уже ничего не поделаешь.

— Да, ничего, — Иннелия почувствовала, что их беседа затронула тему, которая не слишком подходила для беззаботной прогулки вдоль морского берега. Они должны были смеяться над всяческими глупостями, ловить взгляды друг друга и прерываться н неловкие, но столь трепетные для души паузы, а не говорить о смерти. Однако она хотела узнать историю этого старого шрама, этой глубокой отметины, неизгладимой и неисправимой, открывающей прямую дорогу к самым глубинам души человека. — Как это произошло? Он ведь был рыцарем, верно?

— Хм, да, он был рыцарем, — взгляд Хромоса немного потупился, он барабанил пальцами по навершию рукояти и ждал, когда же в его голове ветра воспоминаний откроют нужный разворот в пожелтевшем за давностью лет томе с десятками потерянных страниц. — Испокон веков члены нашей семьи служили в рядах армии королевства, но по некоторым личным причинам отец был вынужден отказаться от службы под его знамёнами. Когда сын получает по наследству земли отца, то он должен дать клятву верности королю и стать его верным мечом, в противном случае король может не пожаловать ему эти земли, однако есть один выход. Взамен охраны границ королевства или участия в завоевательных походах рыцарь, если он не является старшим или единственным сыном у отца, может вступить в один из орденов борцов с демонами и отправиться защищать рубежи мира людей, гномов, лесовиков, ну или эльфов «старой крови», чтоб их…

Мой отец присоединился к тогда ещё существовавшему вольному ордену «Двух Лун», который в отличие от священных орденов, вроде «Лучезарных» или «Золотой Сотни», не подчинялся напрямую Церкви Старейшей Звезды. Точно не знаю в чём там дело, но за последние годы всё больше вольных орденов переходят под их контроль, сливаются друг с другом, меняя свои многовековые традиции и переписывая кодексы, и это одна из причин, по которым я больше не стремлюсь туда так, как рвался прежде. Они всё меньше отличаются от Инквизиции — чтут только Свет Старейшей Звезды, не терпя любую ересь и отступничество, ревностно отвергая всех прочих Богов, точно также не жалуют эльфов «новой крови», но ещё сильнее ненавидят полукровок, причём любых. Я подозреваю, что отец давал тебе наставления на этот счёт, но он живёт в море и мыслит иными временными промежутками, потому может запросто не заметить, как скоро у нас всё успело перемениться. Ради самой себя услышь и запомни мои слова на всю оставшуюся жизнь и держись от них подальше.