Тени Лордэна

— Да, подобного оборотень пережить бы не смог, это было подтверждено экспериментами. К тому же сейчас ещё не полнолуние, и даже если этот оборотень из тех, кто способен перекидываться по своему желанию, то он бы непременно кого-нибудь да покусал, а из твоих слов я могу предположить, что подобных следов на телах не было. Так ведь?

— Верно. Потому-то я и хочу узнать, какие есть способы воскресить мертвеца и заставить его убить пятерых вооружённых и закованных в броню человек.

— Для этого потребуется чрезвычайно сильное колдовство. Кроме некромантии мне на ум почти ничего не приходит, но она в данном случае не подходит.

— От чего же?

— Да потому что поднять из могилы хлипкого скелета-лакея способен почти любой маг, прочитавший свиток запретного знания и готовый навечно запятнать и проклясть свою душу. Однако такого без особых усилий можно одолеть в кулачном бою. Чтобы сотворить из останков боевого вурдалака придётся уже пожертвовать часть своей души прозябающему в Великой Пустоте богу смерти, так называемому «Безликому», заключив с ним неразрывный договор. В твоём же случае надо предполагать создание нежити рангом не ниже костяного рыцаря, а на это способен только полноценный, умерший и восставший в новом обличии лич, а таких в городе точно нет, ведь одно его присутствие заставило бы природу чахнуть, сводило бы животных с ума, а по ночам с окрестных кладбищ слышался бы леденящий вой возбуждённых призраков и скрежет сотен ногтей о крышки гробов. Началась бы ещё эпидемия чумы, оспы, проказы или всех их разом. Подобные знаки не заметит только слепой и глухой, так что это просто не могла быть некромантия.

— В таком случае мог ли сам убитый быть начинающим некромантом или какой-то иной нежитью?

— Вообще-то ты говорил о нескольких жертвах, а это бы означало, что каждый из них должен был быть такими, что весьма маловероятно. Ты ведь не замечал, чтобы из их ран вместо крови вытекала чёрная жижа или сочился зловонный гной? К тому же, захолустный некромант-самоучка не прошедший ритуал вознесения не сумел бы вот так взять и самостоятельно переродиться. Для этого понадобится сам мертвец, умелец с косой и проклятой книгой, длительная церемония, сотня свечей, помёт жабы и танец с бубном.

— Очень смешно, но тогда могла ли это быть демоническая порча? — спросил капитан с некоторым беспокойством; у него заканчивались рабочие теории.

— Это весьма интересная догадка. Демонопоклонники нередко подселяют в своё тело нечто вроде паразита. Оно подпитывается их жизненными соками, растёт, делает их сильнее, нашёптывает им тайные знания с чёрных скрижалей Князей Хаоса и позволяет прочувствовать, что же есть неугасаемая ярость и всепроникающая ненависть. Полагаю, ты догадываешься, что это всё даётся им не за просто так. Их тела начинают медленно меняться; сначала изнутри, а потом и снаружи. Как правило, у всех сектантов, заключивших договор с одним и тем же демоном, внешние проявления схожи. Может твой убийца потому-то и срезал кожу, что хотел скрыть эти самые следы…

— Ты меня достаточно обнадёжил, так что не тяни и скорее объясняй, почему же и этот случай мне не подходит. Я вижу, что тебе хочется.

— Ну, во-первых, потому что они очень плохо умеют скрываться, а ещё они все так или иначе, рано или поздно сходят с ума, — с явным удовольствием продолжил эльф, — и нет ни единого способа избежать этой участи. Стыдно это признавать, но был у нас весьма позорный момент в истории, который случился вскоре после первой встречи с Демонами на заре второй эпохи, когда мы были разбиты и слабы, а потому несколько наших учёных соблазнились их обещаниями и приняли в себя демоническое семя. Эффект, несомненно, был внушительным. С каждым последующим днём их магические силы росли ужасающими темпами, все чувства обострялись, и они описывали свои поразительные видения, в которых им удавалось заглянуть на ту сторону паутины мироздания. Тогда они начали проповедовать идеи нечестивого, как мы теперь понимаем, союза, и часть нашего народа последовала за ними, нарекши их провидцами новой эры. Они даже смогли построить первый храм и выдвинуть несколько важных предложений для обсуждения Совета, но затем один из новоиспечённых пророков во время званого ужина схватил за руку свою прелестную соседку, откусил ей два пальца и на глазах у всех гостей разгрыз их и проглотил. Видимо ему не слишком пришлись по вкусу предложенные блюда. Его тут же повязали и бросили за решётку, а вскоре выяснилось, что та дегустация была далеко не его первой, и ранее он уже съел пару прихожан в компании прочих верховных жрецов.

Шумиха выдалась знатная —в их святой обители нашлось много чего интересного, но за время обысков, сидя в тюрьме, эти каннибалы превратились в безмозглых животных, бросавшихся на всё, что двигалось. Мне удалось достать одну занимательную записку из запретного архива, где рассказывалось, что на их телах то тут, то там появлялись обширные язвы, а через некоторое время из них вырастали глаза без век с угловатыми зрачками. Те, кто встречался ними взглядами, нередко падали без сознания, бились в эпилептических припадках, впадали в панику или мочились в штаны. Тогда демонические безумцы радостно гоготали и вопили, что было мочи: «Ормыкур! Ормыкур! Ормыкур!»

— Паук с Тысячью Глаз, — прошептал Хромос, чувствуя, как окружающее пространство содрогнулось от звуков проклятого имени.

— Он самый. Я, право, удивлён, что ты знаешь прозвище нашей главной напасти, — эльф недовольно поморщился. Паук с Тысячью Глаз, Всевидящий Демон, Погибель Магов, Глас Бездны — вот лишь немногие из имен предводителя членистоногого, насекомоподобного демонического Легиона, почтенного Герцога Преисподней, Трёхликого Ормыкура, любившего эльфов также, как детишки любят сладкие конфетки. Он вписал своё проклятое имя в эльфийскую историю не только как демон-искуситель, но и как убийца первого и последнего Императора — Гилдрасти́ра аз Линта́ра, Перворождённого, который единственный из них пережил Великую Катастрофу. — В общем, если бы они были демонопоклонниками, то уже давно проявили себя. Распространяли бы ересь среди горожан, проводили шабаши с жертвоприношениями и таскали при себе груды всякого ритуального хлама. Ты ведь не находил у убитых нечто подобное?

— Вроде бы нет.

— А ещё, если бы они всё же оказались одержимыми, то их тела пришлось бы немедленно сжигать. Мы с теми первыми жрецами хаоса совершили такую ошибку, подумали, что обычного отсечения головы будет достаточно, но оказалось, что маленькая тварь внутри их тел остаётся жива. Собственно, это и есть вторая причина, почему это не твой случай. После смерти носителя она начинает активно поедать его плоть, расти, а когда запас пищи заканчивается, то вырывается из могилы и отправляется на поиски свежей пищи, потому как падаль их не особо привлекает. Раз убитых было больше одного и их трупы не были сожжены, то каждый из них должен был бы переродиться и бегать по городу, кусая всех встречных. Низшие демоны — невероятно прожорливые, энергичные, злобные и крайне безмозглые твари.

— И что же тогда остаётся?

— Да, собственно, ничего! — радостно воскликнул эльф. — Можешь пойти выпить с досады, или наорать на своих солдатиков, или в борделе девку высечь. Уверен, что тебе известно много способов, как отпраздновать очередной провал!

Капитан почувствовал жгучее желание придушить мерзавца за словесную пощёчину, но его пыл вмиг погас, когда эльф небрежно потянулся и ворот цветочного халата раскрылся шире прежнего. На плоской, по-детски лысой груди болтался на цепочке продолговатый кулон из металла, чья гладкая поверхность переливалась всеми цветами радуги, словно масляное пятно на воде.

— Из чего сделана эта побрякушка, — спросил Хромос, припоминая этот мистический блеск.

— Ты про подвеску, — слегка удивился эльф, — это очень древняя вещица, отлита была ещё во первую эпоху. Она сделана из металла ладизен.

— А где его можно достать и из чего его делают?

— Это особый сплав на основе мифрила, изобретённый одним из Первородных. В тайну процесса его производства были посвящены лишь члены его семьи. После великой Катастрофы этот секрет был безвозвратно утерян, а небольшая часть самого металла сохранилась в нашей нынешней столице и некоторых других руинах, а всё остальное приходится искать в разбросанных по вселенной кускам наших городов. Часть выживших потомков Мастера-Кузнеца Алмотаэля с тех самых пор пытаются восстановить рецепт. но пока особых результатов в этом деле они не достигли.

— Если он такой уникальный, то он должен обладать хоть какими-то особыми свойствами?

— Он является одним из лучших проводников и накопителей магической энергии, способен воспринимать её мельчайшие колебания, но весьма сложен в обращении. Именно из него отлиты все врата для перехода между мирами. Так гораздо проще открывать червоточину и можно куда дольше её поддерживать.

— А что ещё можно из него изготовить?

— Я не знаю, — огрызнулся эльф, — многие технологии были позабыты с утратой нашей родины, а то, что ещё осталось, старейшины предпочитают не разбалтывать, всё равно от них сейчас много толка не будет.

Незаметно для собеседников в комнату из спальни вышел ещё один человек и почти беззвучно спустился по ступеням босыми ногами. Это была невысокая девушка хрупкого телосложения с болезненно бледной кожей и русыми кудряшками. На её плечах болтался шёлковый халат, похожий на тот, что носил эльф, но девушка не стала завязывать на нём пояс, и Хромос имел возможность лицезреть не только все её прелести и достоинства, но и целую россыпь свежих синяков, которые остались точно не после страстных поцелуев. Она сразу заметила незнакомца, но даже не дёрнулась для того, чтобы запахнуть одежду или прикрыться руками. Что уж там. Пускай вместо одного мужчины их было бы в комнате десятеро, и все они пускали бы на неё слюни и рассказывали, что же именно они собираются с ней сотворить, она бы и бровью не повела и смотрела бы на них тем же мёртвым, безучастным взглядом. Она была слишком трезва, чтобы играть в стеснительность или кокетливо улыбаться.

— О, ты проснулась, — сказал Афаэндр, пересаживаясь ближе к продажной любовнице.

— И Миа тоже, — на ужаснейшем эльфийском просипела девушка, никак не отреагировав на грубые прикосновения к ягодицам. — Мы договаривались на завтрак, изволь исполнить.

Теперь Хромос заметил, что из-под длинного рукава выглядывал край бронзового браслета, плотно сидевшего на кисти. Две заклёпки надёжно соединяли его части и не давали самовольно снять украшение. Носивший его не имел право покидать города и должен был выполнять любую работу для человека, чьё имя было отчеканено на поверхности металла. Рабов в Лордэне не было — были только должники.

— Да, сейчас прикажу, чтобы эти бездари с кухни чего-нибудь состряпали. У меня что-то тоже аппетит разыгрался.

Заложница его не слушала; всё её внимание было сконцентрировано на прозрачном флаконе с грязноватым порошком. То был её возлюбленный Морфей, чьи единственные объятия и ласки не были ей омерзительны и противны. Она бы и сейчас с радостью бросилась в его распростёртые руки, но день только начинался, и новое свидание стоило отложить до следующего кавалера со звонкой монетой. Очнувшись, девушка развернулась и, пошатываясь, отправилась назад к лестнице.