История, записанная на лепестках лотоса

2. Где в мифе история.

Несмотря на внешне правдоподобное изложение событий, тайны скрываются во всех деталях эпизода: в происхождении, смысле и значении серег Карны, в ночной встрече с Сурьей, в происхождении Карны, в деталях дневной встречи с Индрой и состоявшемся там обмене, в смысле и значении копья Амогха. Тайны эти связаны с незнанием одних фактов и намеренным умолчанием или искажением других, с намеренным же изменением смысла происходивших событий. Как и во всех других сюжетах Махабхараты, авторами этих тайн, конечно, являются брахманы — составители текстов Махабхараты. В умах этих сочинителей реальные факты и события получили мифологическое истолкование.

Почему серьги обеспечивают неуязвимость Карны? Как они оказались у него, если исходить из предположения, что все описываемые в Махабхарате сюжеты — это часть реальной истории? Мог ли Карна отдать их дневному гостю со столь известной отрицательной, даже отвратительной репутацией? Вспомним Ригведу. Там открытым текстом утверждается, что Индра — убийца, грабитель, насильник, вероломный, продажный наемник, готовый уничтожить и ограбить кого угодно, если это прикажут ему сделать нанимающие его брахманы. Как можно верить такому человеку до такой степени, чтобы ради исполнения его желания отказаться от всех клятв и обязательств, данных во имя дружбы, собственных убеждений, во имя ненависти к врагам?

Зачем авторы сделали Карну сыном Солнца, дали ему статус неуязвимости. Почему именно он стал владельцем священных реликвий? Для чего было нужно именно его сделать сыном Кунти?

Здесь, как и в других сюжетах Махабхараты, нужна версия, объясняющая все, версия, которая устранит все противоречия, раскроет все тайны этого в высшей степени сказочного сюжета. И мы можем предложить такую версию нашим читателям.

Допустим, что серьги — это священный символ власти династии, правившей на территории современной северной Индии до завоевания ее шаками. Поскольку к этой династии принадлежали предки Кашьяпы, то серьги, фактически, являлись его наследством и были ему нужны не как драгоценность, а именно как необходимый атрибут власти. Они были захвачены во время нашествия отцом Карны, а от него попали к Карне, сыну Солнца. По религиозным представлениям местных жителей их владелец обладал статусом живого бога и его нельзя было убить. Таким образом, серьги давали их владельцу «бессмертие» — гарантию личной безопасности, по крайней мере, со стороны коренного населения. При этом серьги нельзя было отобрать у владельца, получить их насильственным способом — в этом случае они теряли свои магические свойства. Их можно было получить либо по праву наследования, либо в дар, либо обменять, или, в крайнем случае, украсть, не причиняя физического вреда владельцу. Отец Карны, по-видимому, получил их в качестве выкупа, то есть, по согласию с владельцем. Получившего серьги от отца в дар Карну нельзя было убить — в этом смысл фразы о неуязвимости Карны. Заметим, что древняя и средневековая история знает много примеров подобных священных символов власти, дававших их владельцам какие-то необычные преимущества, в их числе неуязвимость. Это, например, различные короны, скипетры, печати, личное оружие и, конечно, драгоценности — перстень Соломона, кольцо Мерлина... Кстати, кольцо Мерлина теряло свои волшебные свойства в том случае, если оно было отобрано с применением физического насилия. Оно могло быть либо подарено, либо куплено, либо обменено на что-то по договоренности с прежним владельцем. Что же касается панциря, то вообще непонятно, зачем Индра его взял. Во-первых, он не был таким уж непробиваемым, как считался, ведь ниватакавачей, имевших такие панцири, Арджуна убивал тысячами. Соответственно, тысячи таких панцирей достались Арджуне, или, вернее, пригласившим его богам, в качестве трофеев и выменивать еще один не имело смысла. Во-вторых, у Индры и до разгрома ниватакавачей такие панцири были, поскольку один такой он подарил Арджуне еще до нападения. Не последний же он, сняв с себя, отдал Арджуне! Не тот характер у Индры, чтобы отдавать последнее кому бы то ни было. Вот отнять последнее у владельцев — это пожалуйста! На такие дела Индра был мастер. В чем же дело, зачем Шакре понадобилось выменивать у Карны «непробиваемый» панцирь, который и самому Индре был не нужен и Карну не делал неуязвимым?

Напрашивается вопрос, если Карна узнал в брахмане Индру, то почему он вдруг забыл о его репутации? Зная о том, что Индра способен на любую подлость, любое коварство и более смерти опасаясь обмана, почему Вайкартана идет на обмен, при котором обман — обычное дело? Предупрежденный ночным гостем о том. что Индра действует в интересах пандавов, почему Карна забывает о своей клятве убить Арджуну? Кто его заставляет поступить так, как выгодно будет его дневному гостю — Индре, но вопреки его собственной выгоды ?

Ночной визит Сурьи, обратившегося в брахмана, дает странное представление о Карне. Как может Вайкартана беседовать с Индрой, обсуждать с ним условия обмена, если Индра заботится о благе пандавов, а Карна только что дал сыну Дхритараштры клятву убить Арджуну! Индра — союзник пандавов, а Карна — их враг. Все-таки Карна, готовый отомстить Арджуне за гибель ниватакавачей, — значительно более правдоподобная фигура, нежели Карна, готовый подарить другу и союзнику пандавов вообще что бы то ни было, не говоря уж о такой ценности, как подаренные отцом серьги. Почему нужно заключать договор с известным всему миру негодяем и обманщиком и забыть об отцовском подарке? Нет, никакой договор Карны с Индрой немыслим! Никогда ранее мы не обнаруживали в текстах Махабхараты никаких свидетельств в подтверждение якобы данного Карной обета одаривать брахманов. Такой исключительный факт, если бы он имел место в действительности, выглядел бы или чудом, или просто выдумкой. Напротив, являясь другом и сторонником сына Дхритараштры, Карна, конечно же, разделяет политические взгляды Дурьйодханы и его отца. А последних брахманы записали в категорию «не приносящих жертв». В Шалья-парве к Дхритараштре явился брахман Бака Далбхья с просьбой дать ему коров. Зная, что часть коров из его стада сдохла, царь сказал, что Бака может их взять. Возмущенный этим, по сути, издевательским предложением, Бака понял, что здесь брахманов одаривать не принято и удалился с угрозами отомстить за оскорбление. Да, бродячие тунеядцы — «святые» отшельники и брахманы ? не были в чести во дворце махараджи Дхритараштры. Так мог ли при дворе царя кауравов жить и быть другом его сыновей Карна, якобы почитающий брахманов? Нет, конечно. Мы вообще ничего не знаем о политических разногласиях Карны и кого бы то ни было из окружения Дхритараштры. Напротив, везде, где упоминаются Дурьйодхана, Духшасана, Шакуни и Карна, все они думают и действуют согласованно, никогда не вступая в какие бы то ни было противоречия и конфликты. По-видимому, никаких разногласий внутри этой компании и не возникало.

Очевидно, что ни одаривать брахманов, ни способствовать, хотя бы и косвенно, благу пандавов у Карны никаких намерений просто быть не могло. Вообще, он достаточно цельный человек. Поэтому клятва убить Арджуну была, а вот подарков брахманам не было. Точно так же, как и не было обмена с Индрой.

Ночной гость ? Сурья, прикинувшийся брахманом, ? словно предлагает Карне план действий, причем он как будто уверен в том, что именно так Карна обязательно поступит. То есть, он выступает как прорицатель. Для доверчивых слушателей он как бы указатель на то, что все происходило именно так. Но, кажется, у нас есть веские основания сомневаться в ночном явлении Сурьи. Выступая как доброжелатель, советуя, как избежать причинения вреда друзьям, сыновьям, женам, матери и отцу, он словно забывает, что гибель Карны причинит горе именно ему ? Сурье. Ведь настоящий отец всегда будет горевать о смерти сына. Сурья забывает напомнить Карне о том, что именно он подарил Карне серьги и панцирь, и отдать их для Карны должно означать ? предать память отца. Ведь этот дар Сурьи должен был сохранить Карне жизнь, а обмен с Индрой приведет Карну к смерти. Таким образом, подарок Сурьи станет причиной гибели его сына. Разве может так поступить отец? Почему он вообще допускает саму возможность обмена своих подарков на что бы то ни было?

Для Карны честь дороже жизни, для Сурьи — и слава, и честь нужны только живому. В словах Карны об утратившем честное имя и уже при жизни ставшем трупом человеке виден весьма прозрачный намек на Индру. Сурья говорит о славе как о благе для живого, Карна говорит, что жизнь без доброй славы и чести не имеет смысла. Что к этому добавить?

Жизнь — бесценная вещь. Но наши слова и мысли только тогда имеют значение, если мы готовы подтвердить их силу и правоту не жизнью других людей , а ценой собственной жизни. Истинной славы достойны сберегшие честь, бесчестные же упиваются ее призрачным отблеском — тщеславием. Бессмертие принадлежит первым, жизнь вторых подобна погребенным заживо.

Карну — сына Солнца и его отца — Сурью разделяют диаметрально противоположные взгляды на жизнь. Поведение каждого из них скрывает свои противоречия:

Сурья, будучи отцом Карны, фактически обрекает его на гибель, допуская обмен с Индрой ради блага пандавов. Зная о целях Шакры, он мог бы сам явиться на встречу, чтобы помешать Индре.

Карна, будучи другом Дурьйодханы и его братьев, будучи совершенно своим человеком в семействе Дхритараштры, считая пандавов своими врагами, дав клятву убить Арджуну, покорно соглашается на «обмен», предложенный Индрой, зная, что этот «обмен» — во благо пандавов, а значит — во вред кауравам.

Все это абсолютно неправдоподобно, нелогично, немыслимо! Остается лишь сделать самый логичный в этой ситуации вывод: никакого обмена не было. А что же тогда было? Каким образом серьги и панцирь Карны попали к Индре?

Ответ прост и напрашивается сам собой. Если не было честного обмена, если Карна по своей вине не мог отдать, продать или обменять серьги и панцирь, то значит, они были попросту украдены. Репутация Индры, о которой мы много говорили и при анализе Ригведы и здесь, позволяет сделать такой вывод. А происходило все приблизительно так. Индра со своими людьми (марутами) следил за Карной и в то время, когда последний, сняв серьги, так как опасался потерять их в воде, вошел в реку для совершения полуденного омовения (поклонение Солнцу), украл их (допустим, серьги и панцирь лежали в это время в шатре, поставленном на берегу реки для отдыха и для сохранения ценных вещей). Охраны у Карны не было, поскольку совершаемый обряд был для Вайкартаны делом интимным, требующим одиночества. Индре нужны были только серьги, а панцирь, видимо, прихватил кто-то из его окружения. Когда Карна обнаружил пропажу, он долго не думал по поводу того, кто и с какой целью это совершил. Он знал, что значили серьги для брахманов, знал, кто выполняет для них подобные поручения. В этом следует видеть смысл фразы о том, что Карна узнал Индру. А что это за «копье Амогха», которое Индра якобы отдал Карне в обмен на серьги и панцирь? Чтобы понять это, вспомним о свойствах этого оружия: будучи брошенным в сторону противника, оно убивает множество врагов, а затем возвращается к бросившему его человеку. Если это действительно копье, то свойство возвращаться к хозяину следует признать волшебным. Но точно такими же свойствами обладает любое воинское подразделение, часть, соединение любой армии мира — от древности до наших дней. Действительно, военачальник направляет подразделение для выполнения какой-либо боевой задачи. Подразделение выполняет поставленную боевую задачу и возвращается к пославшему его начальнику. И все, и никакого волшебства! В случае с «копьем Амогха», которое необычайно эффективно (убивает врагов тысячами) и потому не может быть обычным, рядовым подразделением, можно выдвинуть следующее предположение.