Танго с тенями

— Сержант Топорков, — козырнул один из полицейских.

Второй представиться не успел: Кречетова бросилась ему на грудь, сотрясаясь в рыданиях. На все вопросы представителя правоохранительных органов она отрицательно трясла головой и еще сильнее вжималась лбом ему в жилетку.

Зато Анна была на высоте. Она подробно рассказала, что случилось, и безошибочно назвала госномер машины, беспредельничающей на дороге. Позвонила Сергею и очень складно наврала о том, что его супругу подрезал автомобиль. Пока сержант что-то писал, связывался с кем-то по рации, подруги сидели в «Пежо» и тряслись от холода. Наконец протокол был составлен и подписан. Появился Сергей, он подбежал к малолитражке, убедился, что все живы, сошел с дороги, осмотрел крепко сидящий брюхом на оседающем сугробе «Ниссан».

— Я видела, как ты на таран летела, — сказала Наташа Ане. — Такой клопик против бронтозавра. А что ты собиралась с ним сделать? В попу укусить?

Они смеялись, икали, у них болели внутренности, прерывалось дыхание… Пока понемногу, по чуть-чуть истерика не стала их отпускать и они не стали сдуваться, словно пробитая покрышка, теряющая давление. Они еще пару раз всхлипнули и обессиленно замолчали.

— Ну все, «вези меня, извозчик, по гулкой мостовой», — сказала Наташа, — давай-ка в «Поэтику». Приведу себя в порядок, кстати, второй раз за два дня: вчера мокрая пришла, сегодня вообще в непотребном виде заявлюсь. Как я понимаю, костюм и дубленка безвозвратно испорчены.

— Брось ты, завтра отнесу в химчистку, и все будет как новое. А что ты в салоне наденешь?

— У меня там брюки есть и блузка со вчерашнего дня. Приму душ, переоденусь и поеду в полицию сдаваться. Отдам следователю бумаги, скажу, что их подбросили, расскажу о встречах, разговорах, и пускай дальше этим занимаются профессионалы.

— Ну вот и умница. А я заеду домой, переоденусь, брошу в стирку спортивный костюм, возьму новый, полью, наконец, цветочки, созвонимся и вместе пойдем к Алексееву. А потом поедем на дачу, с Найдой погуляем, комедию какую-нибудь поставим. Хватит, навоевались. До воскресенья я живу у вас, а потом все, в родные пенаты. Мне, кстати, Виктор звонил.

Наташа оживилась. Ей так хотелось, чтобы Аня была счастлива.

— Сказал, что сделал для Елены все, что мог: нанял ей Африкантова, тот роет землю, ищет смягчающие обстоятельства. И будь уверена — найдет. Поражаюсь я этим адвокатам, как им это удается?! Ленка и пугала меня ночными звонками, и убить пыталась! Да и моральный урон — вспомни только эти объявления в газете! А защитник расскажет суду про тяжелое детство его подзащитной, какие-нибудь комплексы, предъявит характеристику с места работы, какая она вся такая-растакая: детей любит, животных не обижает, старшим не грубит…

Подруги подъехали к салону, Кречетова махнула Ане рукой и, сильно хромая на ушибленную ногу, пошла в «Поэтику». Татьяна, увидев ее в таком расхристанном виде, от потрясения сначала рухнула на сиденье, потом резко вскочила и ринулась к хозяйке.

— Что случилось? — засуетилась она.

Наташа качнула головой, с благодарностью оперлась о предложенное ей плечо и поковыляла к себе в кабинет.

— Да что случилось, Наталья? Вы упали? Ушиблись? Может, врача? — причитала Корнеева.

— Ой, ради бога, не галди. У меня и так голова раскалывается. Лучше скажи, душ свободен?

— Да, свободен. Сегодня вообще с клиентами негусто. Кстати, в «Ласку» взяли нового косметолога.

— Как взяли? Как косметолога? — удивилась Кречетова. — Хозяйку ведь убили, я думала, они вообще закрылись. Кто там за директора-то работает? — она стянула с себя испорченную одежду и накинула косметологический халат.

— Что, думали, на одного конкурента меньше? — хихикнула Корнеева. — А они такую девочку себе взяли, со всеми сертификатами CIDESCO.

Наталья медленно развернулась в сторону администратора и уставилась на нее немигающим взглядом. Впервые она подумала о том, что совершенно не знает своих работниц: насколько они лояльны к компании, не работают ли параллельно в других салонах, не подрабатывают ли дома. Хотя она была и не против домашних подработок, понимала, что запретом ничего не добьешься. И что обсуждали работницы, когда в салоне не было Наташи? И как они отнеслись к трупу в «Поэтике»: в смысле, не подозревают ли они ее, Наталью, и не ищут ли у нее за спиной другой салон красоты, чтобы перебежать работать туда?

Татьяна занервничала под взглядом Кречетовой и страшно смутилась.

— Да я случайно об этом узнала. Просто у «Ласки» было два хозяина — Верхова и ее сестра… или брат, я точно не помню, но кто-то из родственников. Поэтому сейчас салоном управляет то ли сестра, то ли брат. И он продолжает цвести и пахнуть.

В голосе Корнеевой снова прозвучали какие-то нотки, которые царапнули Наташе сердце. Она тут же себя пристыдила: в ее возрасте пора бы лучше знать людей. И не обижаться, если в тоне собеседника почудилось что-то не то.

— Ладно, иди, Таня, работай, — сказала Кречетова сухо.

Наташа подошла к зеркалу, его амальгама отразила усталую женщину с разводами туши вокруг глаз, с ободранной кожей на скуле и с «вороньим гнездом» на голове. И вдруг ей стало так жалко себя: у нее в салоне убили человека, она поскандалила с Верховой, после чего та умерла, ей устроила сцену Такшина, задавили Дину Волк, потом ее оскорбила Альбертова, а сегодня так вообще попытались убить. Она испортила свой любимый костюм, замарала дубленку, упала в ледяное крошево и ушибла ногу. А еще ее хочет видеть Алексеев — видать, она снова под подозрением. Этого много даже для нескольких десятков человек, а навалилось все на нее одну.

«Буду себя сегодня жалеть, не поеду в полицию, — решила Наташа. — Позвоню следователю, скажу, что заболела». Она поставила на стол коньяк, достала из холодильника лимон, завела кофеварку и отправилась в душ. Там долго стояла под упругими струями воды, долго терла измученное тело мочалкой. Накрутила на голове тюрбан из полотенца и прямо из душевой позвонила Стасу.

— Привет, дорогой. Очень срочный вопрос, никакие расследования ни при чем. Просто бизнес.

— Ну, давай твой бизнес, — усмехнулся тот. — Хотя с трудом верится.

— Узнай, пожалуйста, кто второй учредитель салона «Ласка». Мне сказали, что у убитой Верховой есть сестра или брат и якобы салон на двоих. Можешь узнать, так ли это?

— Есть, командир! Повиси на трубке.

— Да ну, «повиси»! Мне не к спеху, потом позвонишь.

Наташа представила, как сейчас выпьет кофе, плеснет туда коньяку, закинет в рот лимончик. И обязательно вытянет ноги, положит их на журнальный столик. Dolce vita.

Она зашла в свой кабинет и остолбенела. Нет, этого просто не может быть! Она сошла с ума, и это ее больной мозг сконструировал маячащую перед ней галлюцинацию. Наташа сильно зажмурилась, тряхнула головой и с опаской открыла глаза. Психоделическое видение никуда не делось. Картина, представшая перед ее глазами, минуту назад была только в Наташином представлении, а сейчас явилась перед ней в ожившем виде. Произошла материализация.

Но только в кресле, выложив на стол ноги, сидела не она, Наташа, а… Юлия Такшина собственной персоной.

— Ну что? Поговорим? — начала та без предисловий.

— Это что такое? — взревела Наташа, срывая полотенце с головы. — Я сейчас полицию вызову!

— Давай, вызывай, — Юлия подошла к кофейному аппарату, забрала из него чашку с кофе, достала из мебельной горки фужер, налила доверху коньяку и плюхнулась на диван.

Наташа остолбенела. Кровь начала медленно приливать к лицу, она схватила телефон и стала звонить мужу, потом подруге.

— Ну а что ж мы в полицию не позвонили? Слабо, да? — нагло спросила Такшина.

— Татьяна, мухой сюда, — открыв дверь, крикнула Наташа. — Каким образом в мой кабинет проникла посторонняя личность? — прорычала она, едва та появилась в проеме.

— Я не виновата, — в испуге забормотала Корнеева. Она никогда не видела хозяйку в таком состоянии. — Женщина сказала, что у нее с вами встреча.

— А у меня спросить нельзя было?! Вызывай полицию! — приказала ей Кречетова.

— Ага, самой вызвать в падлу, над подчиненной измываемся! — засмеялась Такшина. — Ну, ваше здоровье! — и нахалка лихо махнула фужер коньяка.

Наташа только успела подумать, что залпом пьют водку, но до конца сформировать свою мысль не успела.

Юлия схватилась за горло, вытаращила глаза, покраснела, попыталась что-то сказать, потом захрипела, рухнула вниз лицом на журнальный столик, несколько раз судорожно дернулась и затихла. Осколки фужера разлетелись во все стороны. Из-под ее головы стало быстро расползаться пятно алой крови. Оно по-хозяйски погрузило в свою пучину и прядь Юлиных светлых волос, и блокнотный листок, лежащий на столе. Растекающаяся лужа сначала окружила бумажную страницу, а потом постепенно, край за краем, основательно впитала ее в себя.

Вся эта сцена была какой-то нереальной, театральной.

Татьяна взвыла. Наташа, к своему ужасу, несколько раз судорожно зевнула.

— Что за шум, а драки нету? — раздался из коридора родной голос Сергея. — Ох, ни фига себе! — присвистнул он, тотчас оценив картину. Мгновенно снял трубку и наконец-то вызвал полицию.