Через розовые очки

14

Соглядатаем Дашиной жизни и верным другом Фридмана была, как уже говорилось, Лидия Кондратьевна Горшкова, женщина очень неглупая и, как, ей самой на удивление, показала жизнь, цепкая. Однако последнее качество, а именно цепкость, не сразу к ней пришло — жизнь заставила.

В молодости Лидия Кондратьевна была человеком романтическим, бескорыстным и добродетельным до глупости. Зло, в его литературном понимании, она просто отметала, оно ей было неинтересно, поэтому выстроенный ею мир выглядел уютным, несколько зыбким и скучновытым. От доброжелательности и застенчивости она сохранила детскую привычку подсюсюкивать в разговоре, при этом закатывала глаза, пряча от собеседника взгляд, словно роль играла. Всё это делалось как бы в шутку, и большинство тех, с кем общалась Лидочка, потом привыкали и просто не обращали на ее странные манеры внимания, но свежего человека этот театр на дому очень раздражал. Хорошенькая Лидочка жаловалась подругам: "Опять пережила острое платоническое чувство, а дальше — крах".

И еще у нее была привычка… В минуту задумчивости или испуга, который мог застигнуть ее в самое неподобающее время, а именно при разговоре с потенциальными женихами, она устремляла взгляд в пол и отрешенно замирала, сложив на коленях руки с открытыми ладонями. Древние мудрецы толкуют этот расслабленный жест как знак высшего доверия, но Лидочкины руки словно просили подаяние, и потенциальные женихи давали деру. "Она как плющ, — думали они, — ты ей всю жизнь будешь должен, а она тебе — ничего". Так и въехала она одинокой кукушкой в возраст, которой принято называть средним.

С Фридманом Лидия Кондратьевна познакомилась в то время, когда тот был неутешен в горе. Познакомила их Анечка из бухгалтерии: "Видишь мужик? Ты не смотри, что он на возрасте. Замечательный мужчина. Одинокий. Сейчас он неутешен в горе. Поговори с ним. Ты это умеешь".

Фридман месяц назад похоронил жену, дни на работе проводил в мертвой тоске, а вечерами, прячась от дочки, пил. Потом нашел себе занятие, которое странным образом его успокаивало — начал писать маслом портрет покойной. Для передачи сходства он увеличил фотографию жены, разбил ее на квадраты. За спиной стояла маленькая Даша и молча следила за неуверенной кистью отца.

Когда Фридман счел портрет законченным, он спросил у дочери:

— Похожа?

И Даша честно ответила:

— Не знаю.

Он и сам не знал. Изображенная на портрете дама имела вполне пропорциональные лицо и фигуру, и каждая часть тела, а если хотите, деталь, была точной копией фотографии, но вместе это "не работало".

И вот в компании, пили, кажется, по поводу 8 марта, он встретил женщину, которая странным образом была похожа на написанный им портрет. Потом слово за слово… А чем же она похожа‑то? Взглядом, который не был устремлен на собеседника, а все время как‑то юлил, убегая в сторону. Этот прячущийся взгляд показался Фридману таинственным.

На вид — ничего особенного, типовой кадр. Таких полна Россия, на "Доске почета" они висят, удои у них фантастические, а потому в каждой районной газете имеется их клишированное изображение: волосы венчиком, нос вздернут, губешки хлоп–хлоп и уже растянулись в улыбке, миловидная, пожалуй, никакая. Но Лидия Кондратьевна прятала от людей взгляд, и уже этим с точки зрения Фридмана обретала индивидуальность.

В свои тридцать с большим гаком, а проще говоря, почти сорок, она окончательно поняла, что жизнь не сложилась. Жить пришлось с крайне сварливой, глупой и больной теткой, работа, что‑то она там проектировала гидротехническое, опротивела окончательно. И вдруг — Фридман. Утешение он получил сказочно быстро, но внезапный и бурный роман оказался тем бременем, которое нести ему было не по силам. Он постыдно бежал.

Да и то сказать, русские любовные связи сами по себе трагичны. Это у них — секс, а у нас — драма. Лидия Кондратьевна не могла привести любовника домой, тетка была на страже нравственности, заниматься любовью, как говорят у нас сейчас на американский манер, у Фридмана они тоже не могли. Там жила дочь и обитал неистребимый дух высокой тоски по умершей. В гостиницу, как известно, без штампа в паспорте не пускают. И даже закрой администрация глаза на пресловутый штамп, мест все равно никогда нет. Остаются пустующие по той или иной причине квартиры друзей. А в чужих квартирах какая любовь? Здесь только сильнейшие выживают. Лидия Кондратьевна не проститутка какая‑нибудь, а обычная женщина с совковой психологией. Для нее каждый скрип чужой мебели, каждый звонок телефона и крик соседей за стеной, это призыв к тому, чтоб немедленно вскочить с кровати. Главное, успеть натянуть платье, чтоб потом, если что, успеть сделать вид, что ты просто гостья… гостья, и ничего более. А тут еще Фридман, как молодой монах, начал к месту и не к месту склонять слово "грех", тоже мне, моралист нашелся. Лидию не удивил разрыв. Она понимала заботы Фридмана, а потому сочла все происшедшее закономерным.

Дальше скажем словами рекламы: прошли годы… и все тот же чай, все тот же вкус. Словом, они опять встретились. Но прежде объясним, как эти двенадцать, которые прошли, прожила Лидия Кондратьевна.

А сделала она это вполне успешно. Перестройка стала трамплином для деловых людей, и хоть Лидия Кондратьевна не считала себя деловым человеком, ей удалось попасть в струю, а лучше сказать, в колею. А по хорошей колее и худой тарантас пройдет.

Учителем в бизнесе стала подруга Наталья К. Сейчас она со всеми своими миллионами в Америке, а тогда, в начале девяностых у нее была небольшая контора и неисчислимый запас жизненных сил. Лидия называла Наташу "мои университеты". И ведь, кажется, ничем особенно не помогла, только словом, но слова эти Лидия Кондратьевна запомнила как молитву.

Наташа К. учила: если хочешь начать бизнес, необходимо помнить — изначально не потратить на этот бизнес ни рубля из собственных денег. Начинать надо с нуля, с пустого места, а деньги тратить только с процентов, то есть с прибыли. Это раз!

Главное, это придумать, что ты будешь делать. Вариантов бесчисленное множество. Однозначно только то, что конечный продукт ты будешь продавать. Желательно, но на первых порах необязательно, найти человека за бугром, лучше в Америке. Человек, естественно, должен быть из наших. Он в чужой стране тоже мучается и понимает, что корни его дома, и подпитывать эти корни может только Родина. Этого человека надо готовить к тому, что он, хотя бы частично, будет реализовывать твою продукцию за рубежом.

Ты хочешь примеров? Пожалуйста. Я тебе советую использовать ручной труд. Машин на западе достаточно. Лучше, чтоб сделано было ручками. Скажем, вышивка. Причем вышивка не на одежде, потому что одежда должна иметь размеры и хорошо сидеть на покупателе. Тебе больше подойдут скатерти и салфетки к ним с использованием старинной русской традиции. Дальше — ищи вышивальщиц. Это работа — телефонные звонки, личные контакты, ну и так далее.

— Но ведь вышивальцищам надо платить? — робко возражала Лидия Кондратьевна.

Ответ отрезвлял:

— Ни в коем случае! Плата — это потом. На первых порах ты делаешь пробные скатерти, так сказать, эталон. Необходимо ведь понять, подходит тебе эта вышивальщица или нет. Это людям надо очень подробно и доходчиво объяснить. И каждый поймет, что ты просто так, с улицы людей не принимаешь. Претендент должен пройти конкурс. И даже если это блатной — чей‑то родственник, без пробы ты его не возьмешь. Это касается любого вида продукта, скажем, сшить, нарисовать, написать, отредактировать, что хочешь. И продукт на реализацию ты берешь бесплатно! Это правило жирно подчеркни и отправь себе в подкорку. И еще… Тебе все вокруг будут говорить, что вышитые скатерти у тебя не купит никто, потому что Венгрия или Испания завезла этих скатертей немерено, и что фирма Цептер, знаешь такую, вначале освоила металлическую посуду и фарфор, а теперь собирается завозить к нам скатерти невиданной красоты. Никого не слушай! Главное — хорошие вышивальщицы в русских традициях. И начать. А дело пойдет… Слушать надо только собственный внутренний голос… и меня.

Пойдем дальше. Для работы тебе надо будет арендовать помещение. Оно должно быть маленьким, побольше лифта, поменьше кухни, и, конечно, бесплатным.

Как это сделать? Искать человека, которого можно заинтересовать. В разговорах, а их будет несколько, одним никак не управишься, ни в коем случае не упирай на то, что ты хочешь делать деньги. Твоя цель — работать для людей. Ориентироваться надо не на всё человечество, а на локальную его часть — конкретный район Москвы. И в разговоре необходимо ориентировать человека на что‑то хорошее. На чернуху и пустые посулы хозяин помещения не клюнет. Если, несмотря на твои уговоры, он продолжает сомневаться, предложи ему войти в долю, то есть тоже стать учредителем. Мол, пока больших денег нет, вы будете получать свою долю, небольшую, но надежную.

Логика‑то у начальника какая? Половина помещения пустует. Здесь раньше работали люди, "ковали что‑то железное", щелкали на счетах, трещали машинками, пили чай, то есть вели неторопливый канцелярский советский быт. Теперь работники давно уволились и торгуют турецким барахлом на Коньковском и Бирюлевском рынках, а комната пустует. Что он с помещением делает? Да ничего! А в угловой, где старые кресла, фикус и пепельница в виде банки из‑под кильки, он, видишь ли, курит. Эту комнату и проси. Она совсем бесхозная, ее не жалко. А в голове у начальника мысль — а вдруг будет прок? Мало того, что он собирается делать людям добро, так и сам при этом будет не внакладе.

Поняла? По документам у него аренда помещения бесплатная, а на деле он при наваре. И при этом все для народа. И помни, уговаривать надо так, чтобы начальник не заподозрил подвоха. Он совершенно искренне должен быть уверен, что делает доброе дело. Советский человек на слово "деньги" плохо реагирует, оно его раздражает, а на "доброе дело" он готов разбазаривать государственную площадь в любом количестве.

Правило четвертое… или пятое? Я уже со счета сбилась. Будем считать — шестое. В бизнесе можно доверять только браткам, то есть уголовникам. Ни с милицией, ни с ФСБ дел отнюдь не иметь. Эти отнимут, выгонят, присвоят, осудят. Уголовники, конечно, бяки–буки, но у них многолетние традиция подпольного бизнеса и свой кодекс чести. Если им платишь, они тебя действительно охраняют. Но помни, помимо того, что ты им платишь большие деньги, с ними надо еще общаться и при этом считать их людьми. Людьми не на обочине, не внизу, а вполне тебе равноценными. Игра не проходит. Они, как собаки, чувствуют малейшую фальшь в твоем поведении.

Предупреждаю, это трудно. Во–первых, они страшные. Не внешне… Они не просто необразованные и некультурные, Верди не любят и Борхеса не признают. Они другие. Как марсиане. И общение с ними иногда… Трудно, одним словом. А их надо звать в дом, пить с ними чай и разговаривать так, словно у вас не просто общий язык, но и понятия, которые за этими словами стоят.

Семь? Да, семь. Когда дело на мази, надо искать деньги. Банк дает кредит, но ему нужен залог. Запомни, никогда, ни при каких условиях не бери деньги под собственное имущество. Это в рамку и в подкорку. Это главный закон. Нет вариантов, когда можно брать деньги под квартиру, дачу и так далее. Потому что ты не успеешь оглянуться, как у тебя это отнимут. Деньги в банке можно брать только под дело.