Старший брат царя. Книги 3 и 4

6

Все новости Клим прежде всего получал от Гульки. Вот и сегодня тот пришёл и таинственно сообщил:

— Казаки чего-то взбегались!

— Чего же они взбегались? Говори.

Объяснить он не успел, вошла Вера со словами:

— Мать идёт.

Это — уже событие: Босяга ни разу на варницы не заходила, своим видом всегда показывала, что на Клима сердита. И вот идёт.

Однако он ошибся, Босяга осталась на улице и позвала Веру. Когда та подошла к ней, принялась её горячо убеждать, дочь отрицательно покачала головой. Босяга настаивала, повышая голос. До Клима донеслись слова «дура», «побегут, тебя бросят». Он подошёл к женщинам.

— Здравствуешь, Варвара.

Босяга набросилась на него:

— Вот смотри, до чего довёл! Живот свой спасать не хочет!

— Скажи толком, что случилось? Да не ори так.

— Что, что! Верховые чучмеки войной идут! Тригодын и Замурье порушили: мужиков вырезали, баб опоганили, а хибары пожгли. Заутра тут будут, уходить надо. Без тебя не едет, придётся и тебя брать. У меня челнок приготовлен, ночью уходим.

— Кто-то тебя не в меру напугал, Варвара. Бежать, говоришь? Бросить и больных, и хозяев...

— О себе думай! Хозяева раньше нас утекут. А больные что... ходячие в лес уйдут, а прочие в воле Божьей. Себя не жалеешь, девку пожалей.

— Не думал, что ты такая трусиха, не верится.

— Твоя смелость от глупости! Черемисы бунтующие, как лесной пожар: уйдёшь — спасёшься.

— Ладно. Веру не держу, а я остаюсь. Будем защищаться, ежели потребуется.

Вера, вскинув голову, подошла к Климу:

— Я остаюсь с тобой, не гони меня. А ты, матушка, иди, спасайся.

Клим впервые на глазах у собравшихся, обнял Веру, и они ушли в лекарскую варницу. Босяга разразилась проклятиями, потом села на пенёк и расплакалась. Вышла Вера и увела её в лечебницу.

Клим не успел послать Гульку разузнать, что произошло в верховьях Вычегды, как прибежал посыльный — казачий голова, требовал Клима к себе.

Двор стражи, или казачий двор, широко распахнулся — одних жилых изб с десяток, да конюшни, склады. И обнесён он бревенчатым частоколом. Таких укреплений на Никольской стороне три: вот этот самый казачий двор, потом обширное хозяйство английского подворья да хоромы Строгановых. В свою очередь, вся Никольская сторона обнесена земляным валом с частоколом.

На этот раз казачий двор напоминал развороченный муравейник: сновали стражники, выводили и седлали коней, запрягали подводы. А посреди двора, около кузнецы стояла плотная толпа. Около станка для ковки лошадей было попросторнее, тут собралась знать служилого люда: Зот, приказчики, соляные мастера и десятники стражников. На станке было растянуто тело, похоже, татарина. Рядом, широко расставив наги, стоял казачий голова Макар. В меховой шапке, это летом-то. Его лицо тоже было непривычно для этих мест — бритый подбородок и пышные баки и усы. Из кузнецы вышел казачий кат без рубахи, но в кожаном переднике. Он поднёс раскалённый металлический стержень к ноге пытаемого. Тот только слегка вздрогнул и негромко застонал. Голова сердито приказал:

— Убрать этого! Давай другого.

Из кузнецы вывели человека в разодранном халате со связанными за спиной руками. Глубоко спрятанными узкими глазами пленник взглянул на снимаемого с дыбы и остановил злой взгляд на Макаре:

— Нехорошо делаешь голова! Мы с ним волею шли к Анике, а нас, вишь, скрутили, как татей! У меня слово к хозяину. Веди к нему. Он меня не так приветит.

— Тут сейчас я хозяин. Говори твоё слово, а то на дыбу...

— Моё слово не для стольких ушей. Дыбой меня не пугай. Вон поволокли... Много он тебе сказал? То-то.

Макар кивнул, кат с помощником развязали верёвки и принялись раздевать пленника. Зот, остановив их, спросил:

— Говоришь, шёл к хозяину? Где тебя поймали?

— Задами все посты обошёл. Плохая охрана у вас. Во дворе у дворца схватили, связали и тут бросили. А я требовал хозяина.

— Так было? — обратился Зот к Макару.

— Не так. Как поймали его, десятник доложил Семёну Аникиевичу. Тот приказал мне допросить его.

Тон разговора обнадёжил пленника, он поспешно спросил:

— А ты кто будешь?

— Я — управитель хозяина, Зот.

— Слыхал, слыхал. Тебе, Зот, расскажу всё без дыбы. Веди куда.

Кат вернул пленнику одежду и отошёл недовольный. Макар направился в ближайшую избу, за ним пленник. Зот пригласил с собой некоторых из служебной знати и Клима. Послал за священником, отцом Назарием.

Когда все расселись по скамьям, допрос начал Макар. Пленный с трудом подбирал русские слова, но тут все довольно знали по-татарски, так что всем без затруднений стало известно следующее.

Перебежчиком оказался давний знакомый Аники Очир, ногайский татарин из рода Тайбугинов, но служивший роду хана Ку чума у мурзы Бегбелея. Мурза с небольшим отрядом перевалил Каменный пояс, чтобы пограбить прикамские села в верховьях Вычегды. Тут ему стало известно, что в низовье мор, стража и работный люд Аники ослабели. Богатство Строгановых не давало покоя мурзе, и он пошёл походом на Соль Вычегодскую, обходя большие поселения. По пути к нему пристали тысячи обиженных остяков-вогуличей и разного другого люда, охочего до поживы. Сейчас Бегбелей ходом идёт сюда, боится заразы, потому нигде не задерживается. Завтра будет тут.

— А что, по-твоему, нам делать? — спросил Зот Очира.

— Уходить и уносить, что подороже. Всем известно — силы у вас малые, со стороны подтянуть не успеете. Ограждение и охрана слова доброго не стоят. А Бегбелей тут долго задерживаться не будет, заразы боится. Пограбит, попалит и уйдёт.

Макар недобро усмехнулся:

— Ой, дыба плачет по тебе, татар! Перекроет Бегбелей дороги, и мы ему сами всё богатство поднесём! Этого хочешь?! Мурза подослал тебя, Богом клянусь!

— Нет, голова, воев у него мало. А приставшие в обход не пойдут. Эти, как увидят посёлок, сразу грабить кидаются. А многие только ради соли идут: схватят и бежать. Хорошо будет, ежели Бегбелей со своими справится, сразу на хоромы хозяйские выйдет.

Макар обвёл всех глазами и обратился к Зоту:

— Ну, как, Зот Ильич, поверим хмырю?

— Про доглядчика хозяйского Очира я слыхал... Теперь докажи, что ты Очир... Что зимой переслал тебе с гостями хозяин? А?

Перебежчик ответить не успел. Дверь отворилась, и, не спрашивая разрешения, вошёл Котун, доверенный слуга Семена Аникиевича. Шапку не сломав, лба не перекрестив, обратился к Зоту:

— Семён Аникиевич приказал: грузить обозы, стражников — в седло, вечер в низовье. А тебе оставаться и беречь добро.

— Один я не уберегу... Ты присядь, мы вот решаем, что делать.

— Чего решать! Хозяин...

— Котун, не зарывайся! Садись... Так слушаем тебя, Очир.

— Туес с мёдом. На дне — золотые дукаты. Два, десять и пять.

— Ну так, здравствуй, Очир! Всё ж скажи, почему сам открылся, а не прислал кого?

— Гости ваши дураки! А может, у вас тут живёт человек Кучума. Пришлось с мирзой спутываться.

— Ладно. Может, кто спросит татарина?

— Дозволь мне, — подал голос Клим. — Сколько люда у мурзы? Какое оружие? Где ты их оставил?

— Воев-татар у мурзы две сотни. Вооружены хорошо: луки, сабли, пики, у иных ручницы, все имеют щиты. На плотах гонят три пищали и бочки зелья и смолы. Приставших — около тысячи — татары и остяки разные. Текут постоянно: одни пограбят и уходят, другие приходят. Напасть на Соль Вычегодскую охотников много. Эти вооружены кое-чем, но головорезы отчаянные. Оставил я их вчера в полдень. Скакал всю ночь.

— Конных много?

— Каменный пояс перевалили пешими, лодки с собой тянули. Тут — наворовали лошадей, лодки убрали на обратный путь. Теперь каждый имеет лошадь, иной и две, чтоб награбленное увозить.

— Частоколы брать лестницы есть?

— Не! И делать не умеют.

— А как же они ограды брали?

— Хворост и сушняк собирают, зажжённой смолой поливают — делают под стенами большой костёр и жгут частокол. От стрел за щитами хоронятся. Пищалей боятся.

Клим задумался. Больше вопросов никто не задавал. Зот распорядился, чтобы Очира накормили и дали отдохнуть, его увели. Котун встал и потребовал:

— Макар, собирай людей, а ты, — обратился он к Зоту, — готовь подводы.

— Погоди, Котун, сейчас решать будем.

— Чего годить?! Хозяин сказал...

— Не забывай, Котун: хозяин у всех нас Аника Фёдорович. Вспомни, сам Семён Аникиевич мне сказал, его слова: будет польза от меня, благодарить будет, худо совершу — шкуру спустит. Вот и стараюсь сберечь шкуру. Так вот, господари, у нас два хода. Первое — погрузили обозы и давай Бог ноги. Кто как может! Немощных, больных оставим, кто ещё в силах, пускай ползёт до леса, а остальные — на Божьей милости. Вражине мешать не станем. Потом, конечно, дома отстроим, но у него хватит времени загубить соляные трубы! Это уже разорение! Ну и второй ход — биться тут насмерть! И жёнки, и немощные будут рядом, они станут посильно помогать нам. Возможно, нас посекут, но и мы не останемся в долгу. Будут пожары, но мы их станем тушить и не дадим врагу времени на разгул, на татьбу!.. Теперь, други, — кто как мыслит... Котун сказал: Семён Аникиевич за то, чтобы уходить немедля. Правильно, Котун? Слуга доверенный молча наклонил голову, видать, слово Зота дошло до него. — Что скажешь ты, Макар? От тебя многое зависит.

— Зот Ильич! Мы получаем харч и деньги, чтобы беречь хозяйское добро. Как скажут нам от имени Аники Фёдоровича, так мы и совершим. Но уходить, не стукнувшись с Бегбелеем, убежать — не хотелось бы!

— Исполать тебе! Твоё слово, Клим Акимыч. Мне известна — до лекарства ты воином был. Слушаем тебя.

Тут Макар перебил Зота:

— Прости, Зот Ильич. Я хотел сказать тебе слово десятника Захара, сильно болен он. — Клим насторожился, ничего хорошего он от Захара не ожидал. — Так вот, Захар сказал: он доподлинно знает, что в казанском деле Клим воинских дел умельцем показал себя, и отмечен государем. И хоть он, Захар, за старые дела на Клима зуб имеет, всё ж просит тебя, Зот Ильич, довериться Климу в воинском деле.

— Вон оно как! — вырвалось у Зота.

— Да, — протянул Клим. Он встал и промолвил: — Благодарствую за доверие! Спаси Бог и Захара, что вспомнил давно минувшие дела. Грешным делом, я думал, что он только злобствовать умеет. Низкий поклон тебе, Зот Ильич, за правильные слова: от нашего решения сейчас зависит сотни жизней и слава Соли Вычегодской! Прав и Макар: нельзя уходить, не входя в дело. А теперь вопрос к вам: можно ли врага задержать в пути хотя бы на день?

Зот посовещался с Макаром, и тот ответил:

— Можно, если растащить гати, сделать завалы и зажечь лес на болоте и торфяник, хоть и мокрое лето.

— Хорошо. И для первых, вырвавшихся вперёд, образовать одну-две засады, чтоб остерегались и не рвались вперёд.

— И это можно, — согласился Макар.

— Чтоб решить, какой ход выберем, — продолжал Клим, — надо поговорить с посадским старостой и с англичанами, они могут здорово нам помочь.

— Согласен, — одобрил Зот. — А пока будем о решении думать, следовало бы всю живность гнать в низовье. Со скотом пусть уходят старики, старухи, дети. Дадим им подводы с харчем. Чем дальше они уйдут, тем спокойнее. Думаю, за старьём не погонятся.