Золото
![Золото](/uploads/covers/2023-04-05/zoloto-0.jpg-205x.webp)
- Автор: Леонид Завадовский
- Жанр: Историческая проза / Советские издания / Советская проза
- Дата выхода: 1960
Читать книгу "Золото"
7
На следующий день, подъезжая к Белоснежному, Лидия, завидев с хребта дымки над бревенчатыми домиками, разбросанными в долине, с особой ясностью поняла всю безвыходность своего положения. На Незаметный она не может вернуться, — встреча с Петей казалась ей тяжелее жизни на разведке. Утомленная пережитым, она с радостью встретила знакомую обстановку. Она успокоилась на мысли, что ничего еще не решено.
На Белоснежном с каждым днем развертывались, работы. Однорукий решил до летнего сезона начать эксплуатацию участка: опытный золотоискатель и делец, он видел, что делается на разведке, и решил поскорее снять сливки. Землянки и шалаши росли, как грибы в дождливое лето. В морозные ночи, задолго до света, хлопали и скрипели дверцы. Визжали торопливые шаги в морозной мгле. Опушенные заиндевелыми мехами лица озарялись у костров и казались обросшими седыми бородами. Днем и ночью стуки и шорохи, преувеличенные морозом, отдавались в сопках. Оживление арендованного корейцем участка подчеркивало тишину казенного, на котором лениво копались шурфовальщики.
Лидия в смутном ожидании событий, которые помогут ей найти выход из тупика, надев барнаулку, теплую и пышную, как подушка, напялив треуху, бродила по участку. Бралась за тачку, пыталась вести по выкатам и под смех работающих сейчас же валила на бок. Ее принимались учить, с готовностью поддерживали с боков тачку, оставалось только поживее переставлять ноги. И даже в минуту искреннего смеха преследовала мысль: «Как это случилось, что я дала слово вернуться, когда ничего еще не решено?»
В голове разреза работал пожилой китаец. Он особенно приветливо встречал Лидию. Бросал лопатку или кайлу и принимался что-нибудь рассказывать. Почему-то всегда мнилось, что он собирается сказать что-то важное, но не решается. Однажды он оглянулся на товарищей, занятых работой, и взял Лидию за полу барнаулки. Синяя от холода рука гладила белый пушистый мех. Глаза, слезящиеся от вечного дыма, часто моргали.
— Твоя шибко тепло, моя шибко холодно. Зачем так?
— Что же я могу поделать. Так устроена жизнь.
Китаец горячо запротестовал:
— Зачем делать жизнь. Человек делал жизнь. Ходи Незаметный, Алданзолото говори, партия говори. Шибко кричи надо. Моя — язык нет.
И после этого он всякий раз, завидев Лидию, укоризненно качал головой:
— Зачем язык — меда, сердце — леда!
Лидия стала избегать его, обходила голову разреза стороной, пыталась обойти жизнь, приступившую к ней с требованиями. Наконец, совсем перестала бывать на участке. Сидела дома, небрежно одетая, словно махнула на себя рукой; встречала мужа полными ненависти глазами с острыми точечками в зрачках.
Однажды перед самым ужином арендатор прислал за Пласкеевым. Лидия не сводила глаз с захлопнувшейся двери и барабанила по столу пальцами. Вдруг вскочила, со злобой сорвала накидку мужа со стены, бросила на пол, топча ногами, забила под скамью. Показалось невероятно обидным остаться одинокой за столом: бросил жену и ушел по малейшему зову негодяя!
Федор Иванович вернулся скоро. Не раздеваясь, прошелся из угла в угол.
— Случилось что-нибудь неприятное?
— Довольно того, что я ему сделал две канавы своими рабочими. Верхом хочет сесть на шею!
Он продолжал шагать. Беспокойство изменило его лицо.
— Понимаешь — он губит меня. Скрыл золото на участке при помощи этих негодяев-промывальщиков, а я должен за эти идти под суд. Проклятые гнезда ускользнули от меня, а ему повезло. Не повезло, а просто он обокрал меня. Он разбогатеет, а я не знаю, что мне ответить на запрос из Главного управления. Будь он проклят, этот Белоснежный! Знал бы — не поехал сюда ни за какое жалование!
— Да, будь он проклят, — повторила Лидия. Глаза ее округлились, брови поднялись. Она рассмеялась. — Значит, он самым настоящим образом объегорил тебя. Перехитрил. Конечно, ему наплевать. Неужели ты думал, что он будет деликатничать с тобой?
— Вместо того, чтобы выслушать и хоть чем-нибудь помочь или хотя бы просто посочувствовать, ты злорадствуешь!
Лидия решительно поглядела в глаза мужу.
— Я не желаю, чтобы и меня посадили вместе с тобой.
Смотритель опустился на скамью. В полушубке, в шапке был похож на беглеца, которому надо сейчас же продолжать свой путь. Он всеми силами старался овладеть собой. Потер руки, как делал это, будучи в хорошем расположении духа:
— Лидок, как насчет горяченького. Уж извини меня, пожалуйста.
— Ты весь день отдаешь тому, чтобы как можно больше принести вреда своей стране, а от меня требуешь помощи, ухода, стряпни.
— Ты была бы рада, если бы меня посадили. Но ведь и в тюрьме дают похлебку — кандер, — ответил на дерзость жены смотритель. Сдвинул со стола рукавицы и присел на обычное свое место.
— В тюрьме, может быть, кормят, но я не могу больше участвовать в ваших темных делишках. Выходит, значит, так: если бы не аренда, богатая долина погибла бы?
Федор Иванович удобней уселся на скамье и приготовился к сдержанному терпеливому разговору, которым не один раз успокаивал жену. Она поняла его движение:
— Можете не начинать — я знаю наизусть: вас трудно уличить, невозможно установить действительное содержание и так далее. Но вы уже уличены корейцем. Если меня удавалось уговорить — управление не уговорите.
Тяжелая, ни разу до сих нор не испытанная ненависть охватила ее:
— Что вы получили за свою работу с Тин-Рика? Скажите мне, вашей жене, которая хочет знать о заработке мужа. Это ведь оттуда все идет. Вы обдумали все очень хорошо, но непредвиденный случай рассыпал ваш карточный домик. — Она едва сдерживала себя. — Но не думайте, пожалуйста, что без корейца прошел бы ваш номер. Я сама расшифровала бы вашу работу на этих господчиков.
Федор Иванович испуганно оглядывался на окна и на дверь:
— Что ты кричишь? Мимо ходят люди, мы не одни здесь — имей в виду. Я тебе сколько раз говорил: была комиссия и признала работу на разведке нормальной.
— Были идиоты, а я все знаю!
— Ну, хорошо, знаешь и знай! Но откуда тебе известно, что именно твои Кольки и Петьки желают для России добра, а другие хотят губить ее. Они уже показали себя: продали Польшу, Финляндию, Литву, Эстонию, Бессарабию. Теперь продают по кусочку Сибирь. Знаешь ты это?
Лидия опешила:
— Тебе Тин-Рик сказал это?
— Витим разве не продали? Сама видела.
— Почему ты не протестовал, если тебе дорога Сибирь, а лишь радовался возвращению господ из Лена-Голдфилдс?
— Никто не протестовал, Да и не надо протестовать. Когда господь захочет наказать — он отнимает разум.
— Ах, вон в чем дело. Вы помогаете господу-богу? Любопытно.
Лидия повторяла:
— Любопытно… Любопытно… — И уже не понимала, к чему относится это слово.
— Не забывай, ты отвечаешь так же, как и я: знала и молчала, — сказал Федор Иванович. — Учитывай это.
Потемнело в глазах. Бросилась на него с криком, схватила за лицо. Чувствовала, как ногти врезаются в кожу:
— Сделал преступницей, а теперь пугаешь! Негодяй!
От сильного толчка Федор Иванович ударился затылком о стену. Лидия упала на кровать вниз лицом и, дергаясь всем телом, долго рыдала с однообразными визгливыми выкриками.