Молодой Александр

Встреча юного Александра и Аристотеля – событие экстраординарное. Некоторые считают, что даже слишком экстраординарное, чтобы быть правдой, но все же это правда, хотя и смешанная с романтическими домыслами[320]. Часть проблемы заключается в том, что более поздние античные авторы оценивали это знакомство уже в свете великих достижений учителя и ученика. Но в то время Александр был всего лишь молодым царевичем 13 или 14 лет, а Аристотель – бездомным философом чуть за 40. Ни один пока не прославился. Их отношения пока были мало кому интересны.

Плутарх пишет, что Александр должен был учиться у Аристотеля не в Пелле, а в Миезе, на склонах горы Вермион, возвышающейся на западном краю равнины Эматии. Останки древнего города сегодня находятся на территории, засаженной садами скороплодных деревьев. Персики, нектарины, абрикосы, виноград и яблоки созревают здесь со скоростью мифической бегуньи Аталанты; по летним дорогам грохочут старые полноприводные автомобили, доверху нагруженные свежими плодами; жизнерадостные песни упитанных дроздов наполняют сады; в богатой палитре красок преобладают зеленый и синий. Гомер называл этот край «прекрасной Эматией». Сегодня местные жители считают его раем[321].

Плутарх, единственный античный автор, связавший Аристотеля и Александра с Миезой, продолжает рассказ: Филипп предоставил учителю и ученику святилище нимф – Нимфей – для занятий в окрестностях Миезы. Во времена Плутарха, во II веке н. э., путешественникам все еще показывали каменные сиденья и тенистые дорожки школы Аристотеля[322]. Она была вновь найдена в середине 1960-х годов Фотиосом Петсасом в местности под названием Кефалари (Исвория), недалеко от реки Арапица – возможно, это древний Астрейос, где македонские рыбаки когда-то ловили форель с помощью искусственных мух (согласно историческим источникам, они первыми использовали этот прием)[323]. В этом районе находится целый массив пористых вулканических скал, обработанных человеческими руками, а в них – обширная сеть пещер. Между задней стеной комплекса и кристально прозрачными источниками было место для нескольких сооружений, в первую очередь для стои, или крытой дорожки для прогулок, кровля которой крепилась одной стороной к скале, а другой опиралась на ионические колонны. Археологи обнаружили декоративный терракотовый желоб на крыше, позволяющий датировать постройку IV веком до н. э. Если приехать сюда весной, когда окрестные сады окрашиваются пурпуром, розовым и белым сиянием цветущих фруктовых деревьев, или осенью, когда на земляные дорожки, словно снег, осыпаются старые листья, Нимфей завораживает. Нимфы, может быть, и ушли из этих мест, но, восседая среди дикого инжира, от опавших плодов которого в воздухе стоит аромат забродивших фруктов, гость без особых усилий может вызвать в воображении призраки Александра и Аристотеля. Скрипят сандалии по тенистой дорожке, мальчики спят в пещерах, философ и царевич жарким, удушливым днем систематизируют окружающий их мир.

Однако кое-что не дает покоя исследователям. Сомнений в том, что Нимфей находился именно здесь, почти нет; но действительно ли здесь была школа Аристотеля? Место слишком напоминает древний карьер; здесь найден один участок глубоких раскопок и даже несколько намеченных блоков, которые предстояло вырубить из скалы. С тех пор на склонах Вермиона были обнаружены другие подобные карьеры. Стало быть, эти горы служили источником строительного материала и, соответственно, разрабатывались. Но до эпохи Филиппа в Македонии почти не было монументальных сооружений. Именно поэтому кажется вероятным, что добыча камня относится к его правлению и связана с великими проектами, которые он финансировал за счет военных трофеев. Крытая стоя появилась позже, по всей вероятности в середине 340-х годов до н. э. Нимфея еще не существовало. Общепризнано, что Александр и Аристотель также были не одни: во время обучения рядом с царевичем находились другие мальчики, приемные братья Александра[324]. Где они ели, занимались спортом и тренировались? Другими словами, где инфраструктура? Где следы реальности, которую всегда нужно искать за завесой романтики? Эти вопросы недавно привели к появлению еще одной версии о местонахождении школы Аристотеля.

Нимфей в Миезе (Исвория). Shutterstock

В 1970-х годах раскопки проводились в паре километров к северо-востоку от Нимфея, между Копаносом и Лефкадией, недалеко от ядра древней Миезы. Среди фруктовых садов был обнаружен колоссальный комплекс общественных зданий, занимавший площадь около 300 × 150 м[325] и возведенный на нескольких уровнях террас, спускавшихся по склону. В нижней части был устроен парадный вход, внутренний коридор оформлял фальшивый фасад из полуколонн, а пандус вел вверх, к двум небольшим зданиям и дорической стое с мозаичными полами. Уровнем выше находился большой двор-перистиль, окруженный с северной и западной сторон анфиладами пиршественных залов, богато украшенных бронзовыми деталями дверей, дорическими колоннами и мраморными порогами. Позднее к юго-западу от комплекса раскопали небольшой театр.

Комплекс датируется второй половиной IV века до н. э. и определяется по-разному: то как святилище бога исцеления Асклепия, расположенное на древней агоре, то как гимнасий. Недавно археолог Анжелики Коттариди заново изучила все свидетельства. Она отметила, что ряд продолговатых комнат, примыкающих к зданию с перистилем, очень похож на известные эллинистические казармы, а общий стиль архитектуры напоминает македонские дворцы. Коттариди считает, что это грандиозное сооружение было построено Филиппом, но является не святилищем на агоре или одиноким гимнасием, а новой школой для царских пажей, то есть финансируемым государством учреждением, которое обеспечивало инфраструктуру, необходимую для обучения и воспитания элитной молодежи Македонии. Следовательно, этот комплекс составляет часть реальной обстановки, в которой Александр жил в Миезе[326].

Комплекс был разрушен в первые десятилетия III века до н. э., вероятно, в результате зафиксированного в то время кельтского вторжения. После него Миеза не оправилась, хотя еще долго существовала в качестве малонаселенного городка вплоть до IV века н. э. Коттариди предполагает, что именно разрушение школы привело к тому, что в эпоху Древнего Рима пребывание здесь Аристотеля стали связывать с близлежащим Нимфеем, наиболее эстетически привлекательным архитектурным памятником из всех сохранившихся на месте былой Миезы. Только дальнейшие раскопки могут подтвердить идеи Коттариди, так что нас ждет развитие нового направления в македонской археологии. Более того, возникает повод пересмотреть обстоятельства обучения Александра с учетом реального контекста его времени.

Как утверждают античные авторы, Филипп высоко ценил образование, что подтверждается целой когортой наставников, окружавших Александра с ранних лет, а также важной ролью пажей во время его правления[327]. По мере новых завоеваний и образования союзов Филипп расширял центр в Миезе, вероятно, под влиянием подобных сооружений в Фивах, Спарте и Афинах. Комплекс был создан для превращения аристократических отпрысков в мужчин, способных принести пользу царю и государству. Их обучение сочетало изучение наук с жестким режимом физических тренировок, готовивших к военной службе. Этот македонский центр вполне можно назвать Сандхерстом или Вест-Пойнтом[328] той эпохи.

В греческом мире гимнасий считался местом, где юноши получали высшее образование. В Афинах, например, было три таких общественных институции. Они как магнит притягивали городскую молодежь, которая занималась там спортом, встречалась с друзьями, – это были центры досуга в античном мире[329]. Нахождение за чертой города, в открытой местности с тенистыми садами, делало гимнасии приятными для отдыха, а также удобными для обучения верховой езде. Здесь же собирали войска перед началом кампаний. За молодежью тянулись софисты и философы, которым нужно было заработать и привлечь новых учеников. Один из гимнасиев был устроен при Академии, и Платон жил рядом с комплексом; другой находился в Ликеоне (или Лицее), где преподавал Аристотель по возвращении в Афины в 335 году до н. э. Комплекс в Миезе структурно напоминал другие гимнасии, но в то же время именно он стал прототипом аналогичных сооружений, найденных в более поздних эллинистических царских городах. У них была единая архитектурная концепция; здания, в которых жили, тренировались и обучались мальчики, воплощали греческие идеалы образования для подростков: крепкое, здоровое тело вкупе с острым умом. Миеза была отлично приспособлена, чтобы служить новой школой для пажей за пределами столиц-близнецов Эг и Пеллы, но на достаточно близком расстоянии от обеих. Здесь хватало места для тренировок, а летом в среднем было прохладнее, чем в больших городах. Не исключено, что комплекс служил летней резиденцией царского двора.

Ученые пытались реконструировать стадии развития этого культурного и образовательного центра[330]. Было высказано мнение, что избранные сыновья македонской знати начинали программу обучения в возрасте 14 или 15 лет. В течение четырех лет они были пажами, причем последний год предполагал службу при царе[331]. В 18 лет они становились эфебами, продолжали обучение еще два года и составляли пешую царскую гвардию для торжественных случаев. По достижении 20 лет юношей зачисляли в войско. Это происходило на весенний праздник Ксандика: они приносили клятвы верности, а позже вступали в ряды кавалерии Спутников или другие престижные подразделения. Успех программы был таков, что один из античных авторов заметил: «Никогда прежде ни Македония, ни любая другая нация не получала столь богатого урожая блестящих мужей»[332].

Размер комплекса в Миезе косвенно указывает на число мальчиков, участвовавших в программе Филиппа. Большинство археологических памятников после изучения засыпали для защиты от разрушения, но, прогуливаясь по территории, можно оценить его огромный масштаб. Каждый из 11 пиршественных залов, обнаруженных на настоящее время, мог вместить семь лож, на каждом обычно размещались по два человека. Простая арифметика показывает, что мест хватило бы для более чем 150 человек. Это число согласуется с древними источниками, которые сообщают, что в каждой группе одногодок было по 50 мальчиков, причем старшие мальчики уже были включены в царскую свиту[333]. У нас нет свидетельств, что Александр обучался в рамках этой программы, однако представляется весьма вероятным, что он все же в ней участвовал (в эллинистический период царские дети обязательно служили пажами[334]). Однако, будучи самым одаренным из сыновей Филиппа, он быстро прошел через систему, заняв первую ответственную должность в 16 лет. Таким образом, прежние представления об идиллической юности, проведенной под руководством Аристотеля и исключительно в окружении близких друзей, уступают место гораздо более детализированной картине: около 150 мальчиков тренируются вместе с Александром в школе под присмотром многочисленного персонала, включавшего учителей, поваров, конюхов и прислугу. Присутствие Аристотеля при македонском дворе долгое время затмевало ту физическую подготовку, которую проходил Александр: обучение верховой езде, тренировку тела и приобретение прочих навыков, необходимых для воина. За эту часть воспитания царевича с самого детства отвечал Леонид, сторонник длительных пеших походов и скудного пайка. Подобная практика продолжалась и в Миезе.